Фигляр, часть1, часть2, часть3

Часть 1. Start

***
    Как только Барсукова за жизнь не называли. В школе, конечно, Барсук, во дворе – Барчук, в студии – Бегемот, дома – Бобо. Имелись и еще прозвища, Черныш, Бегунок, Гамадрил, но Барсук и Бегемот являлись основными. С Барсуком всё понятно, а Бегемотом его прозвали, когда худрук вовсе не молодежного, а настоящего, взрослого театра предложил ему роль Кота Бегемота в спектакле, несмотря на довольно-таки высокий рост. Потому что Барсуков обладал всеми качествами этого персонажа. Во-первых, косматыми черными волосами, кошачьей пластичной гибкостью и подвижностью, неимоверной наглостью и умением говорить по-кошачьи льстивым голосом. А, во-вторых, прирожденной артистичностью. Не только в театре. Один режиссер планировал снять его в фильме крупными планами из-за уникальной мимики и умения изображать на лице абсолютно любые выражения. Барсуку даже роль придумали, хотя по сценарию такого персонажа не было. Этот режиссер приходил на каждый спектакль с участием Барсука и уходил чрезвычайно довольный, сразу после последней сцены с Котом Бегемотом. Сам спектакль его не слишком интересовал.
    Кроме всего прочего, причесанный и стильно одетый, Барсук выглядел ни дать, ни взять, сынком богатых родителей. Именно поэтому во дворе его с детства звали Барчук. Родители его, конечно, не бедствовали, но и до олигархов им было как до Луны. Отец держал авторемонтную мастерскую, а мама работала в аптеке. Она и прозвала его Бобо, потому что в детстве он прибегал к ней с любой царапиной и ссадиной и кричал – "бо-бо", "бо-бо". Кстати, начал разговаривать он довольно-таки поздно, почти в 3 года, и был чрезвычайно стеснительным. Метаморфоза произошла с ним лет в 13, причем разительная.
    Между прочим, режиссер приезжал к Барсуку и домой. Разговаривал с мамой, даже предложенный чай пил. А сам поглядывал на Барсука.
-Скажите, Анна Васильевна, в кого у Кима такие черные оленьи глаза? У вас голубые. Может, у мужа черные?
-У мужа карие. А у Кима, даже не знаю, в родне больше вроде тоже ни у кого.
    Когда режиссер приехал снова, Ким был дома один. Режиссера звали Николай Петрович. Он сел напротив и какое-то время молча смотрел Киму прямо в глаза. Ким недоумевал, но покорно сидел и молчал.
-Разгадать тебя хочу и не могу, – сказал режиссер, – В театре со сцены глаз особо не разглядеть, и все там органично и к месту. А кино… понимаешь, камера сразу высветит любое несоответствие. Твои глаза, они совершенно не соответствуют тому образу, который мы задумали. И вообще создают впечатление, что ты – это вовсе не ты.
-Кто же я, по-вашему? – спросил Ким испуганно.
-Да нет, ты – это ты. Я вот думаю, может, цветные линзы тебе вставить на съемку. Чтобы черноту глаз приглушить. По сценарию ты ведь эмоциональный, живой, даже хулиганистый у нас. А глаза все портят.
-Почему?
-Слишком глубоко они смотрят.
-Линзы, значит, линзы. Я согласен.
-Хорошо, давай попробуем. Что же с тобой в 25 или 30 лет будет, если сейчас у тебя такой взгляд?
    Последнюю фразу режиссер обронил как бы про себя, но Киму она засела в мозги. Ему говорили, что он странный, но про глаза никто и ничего не намекал. После этого разговора он целый час сидел перед зеркалом и пытался понять, о чем это говорил режиссер. Глаза как глаза. Обычные. Ну, может быть слишком большие и черные, ну так что ж. По поводу оленьих – Ким даже специально видео посмотрел про оленей. Оказалось, что у оленей карие глаза, а вовсе не черные. И не особо большие. Однако потом он прочел, что арабы издавна восхищались газелями, их грацией и большими черными глазищами с ресницами. И сразу вспомнил, что режиссер как-то сказал, глядя на него:
-Газель с невинной робостью в глазах властителей земли ввергала в прах.
    Тогда Ким не понял, к чему эти слова, но недавно нашел в инете, что это из "Лейли и Меджнуна" Низами.
    Ким после школы хотел поступить на актерский факультет, но потом раздумал. Не потому, что худрук взял его на роль в спектакле, просто решил, что не хочет всю жизнь быть актером. После армии он устроился в этот же театр рабочим сцены и уже неплохо понял закулисную жизнь, которая не слишком ему нравилась. А актеров, игравших на сцене, через одного он вообще не уважал. Были, конечно, и нормальные, и умные, и веселые – шестеро ребят, пришедших из одной студии, руководитель которой уехал за рубеж из-за ссоры с кем-то там. Фактически, он бросил их, хотя и помог трудоустроиться сюда. Однако они составляли меньшинство и объединились в кружок, куда взяли и Кима. Основная труппа относилась к ним предвзято. Киму тоже доставалось, потому что многие считали его выскочкой, а худрука упрекали за то, что постоянно давал Киму роли, второстепенные, небольшие, но тем не менее. Худрук отбивался и говорил, что не им решать, и защищал Кима от их нападок.
   
    Сегодня Кима вызвали в отдел кадров, потому что худрук принял его в штат актером, а с должности рабочего по сцене следовало уволиться. Ребята похлопали его по плечу:
-Ну вот, официально вольешься в наш коллектив.
    Ким пригладил свои взъерошенные волосы, вытер лицо влажной салфеткой от пыли и грязи, глянул в зеркало. На лице кое-где остались грязноватые разводы, но одет он был в рабочий комбинезон, поэтому не пошел умываться основательно. Начальница отдела кадров насупилась, глянув на него, дала ему бланки заявлений, а потом буркнула:
-Иди в бухгалтерию, там тоже заявления нужны от тебя – куда зарплату перечислять и все такое. И как это тебя к актерам приписали, такого охламона.
-Говорят, тётенька, что у меня врожденный талант.
-Какая я тебе тётенька! Как же, талант, даже образования актерского нет. Моего племянника не взяли, а такого как ты…
-Племянника? Крашеного?
-Сам ты крашеный! Не бывает в природе таких черных волос, как у тебя, и глаз таких тоже! Небось, линзы цветные.
-Проверить хотите? Вы за племянника меня так ненавидите?
-Иди в бухгалтерию!
    В бухгалтерии ему дали два заявления, он заполнил их и хотел уже уходить, но одна бухгалтерша сказала ему:
-Можешь зайти сюда? Мне сказать тебе нужно кое-что.
Ким крайне удивился, оглянулся на еще двух женщин, но одна сидела за стойкой с названием "Касса" и вязала что-то вроде шарфа, а еще одна раскладывала бумаги. Рядом находился кабинет с табличкой "Главный бухгалтер", но туда Ким ни разу еще не входил.
    Бухгалтерша завела Кима в маленькую подсобку, где, по всей видимости, в перерывах девушки чаевничали, и сказала:
-Садись. Хочешь чаю?
Ким кивнул. Девушка налила ему чай и подвинула розетку с вареньем. А потом изучающе смотрела, как он съел всё варенье и выпил содержимое стакана ровно за минуту всего двумя глотками.
-Слушай, я попросить тебя хотела…
    Он внимательно смотрел на нее и ждал.
-Не смотри так, – сказала она, – Ко мне тут один пристает, отвадить хочу. Можешь моего парня сыграть? Очень нужно.
-Я? – изумился Ким.
-Да, ты. А что? Ты отличный актер, ничего, что младше меня, так даже лучше. Более достоверно – вроде как ты влюбился, а я такая – довольна, что интеллигентного молодняка подцепила.
-Меня?
-Именно. Я видела тебя однажды в нормальной одежде и не такого лохматого. Вполне подойдешь. Главное, умеешь изобразить кого угодно. Я хорошо заплачу.
-Деньги?! – еще более изумился Ким.
-Да, 1000 евро тебя устроит?
-А что нужно делать?
-Ты должен меня на одном рауте сопровождать. А потом решим. Если потребуется продолжение, отдельно оговорим. Тот, кого я отвадить хочу, редкостная скотина.
-Марина Аркадьевна…
-Просто Марина. Ты ж моего парня будешь изображать.
-Марина…, – Ким взглянул на нее.
-Говорю же, не смотри на меня так!
-Почему?
-Да потому! Глаза у тебя… ладно, согласен, или нет? Раут через неделю. Мы с тобой можем порепетировать, чтобы не проколоться.
-Хорошо. Когда начнем?
-Сегодня. Проводишь меня после работы домой. Ты не занят на репетиции?
-Нет. Буду вовремя.
-Тогда в 18-30 буду ждать.
-А здесь, в театре, я тоже твоего парня буду играть?
-Здесь особенно. Думаешь, почему я именно тебя попросила. Ты здесь лучший актер, а мне необходимо, чтобы никто не засомневался.
-Так он у нас работает?
-Да.
-И кто это?
-Догадайся сам. Всё, иди. Мне еще кое-что для главбуха нужно сделать.
    После этого она очень сноровисто вытолкала Кима за дверь. Он некоторое время стоял и думал, потом отошел в сторону и сел в коридоре у окна. Кто бы это мог быть, напряженно размышлял Ким, пытаясь вспомнить хоть что-то, относящееся к Марине. Сердце его сдавливала тяжесть, потому что он почти догадался, для кого Марина решила устроить спектакль. Неужели худрук? Не может быть, думал Ким и ощущал ком в горле.
    Худрук нашел его в подворотне, где Ким отбирал у мелкой школоты своего двора сигареты:
-Вот расскажу все вашим матерям, будете знать.
Пацанятам этим по 10-11 лет всего исполнилось, а туда же – покурить захотели. Ким превосходил их по росту чуть не в два раза. Он начал в лицах рассказывать им всякие ужасы про последствия курения, что и увидел худрук, приехавший к своему знакомому в соседний дом.
    С этого все и началось. Худрук даже в военкомат ходил, пытался уговорить военкома, чтобы Кима не призывали, но не вышло. И вот теперь, через полгода после возвращения из армии Кима официально приняли в труппу театра. Именно сегодня, в тот самый день, когда бухгалтерша решила нанять его изобразить ее парня. А ведь она прекрасно знала, как худрук ценил и защищал Кима от остальных актеров.
    Отказаться? Ким сжал виски и опустил голову максимально низко, почти к самым коленям. Но лицо бухгалтерши стояло у него перед глазами. Она не давила на жалость и не прикидывалась несчастной. Напротив, хотела драться. Наверно, именно поэтому выбрала не абы кого, а любимчика худрука. Ведь все считали Кима его любимчиком, тут ни у кого не имелось двух мнений.       
    Ким думал до конца дня. Завершал в свой последний день в качестве рабочего все дела по сцене и рассказывал, что и как нужно делать, двум своим новым напарникам.
-Ну, братан, повезло тебе, – говорили они, – И то сказать, у тебя талант.

    В назначенное время Ким подошел к бухгалтерии, из которой по очереди вышли Марина, две девушки и одна толстая женщина. Как понял Ким, это и была главбух. Все они с удивлением смотрели на Кима, а Марина взяла его под руку и сказала им:
-До завтра. Я как обычно сначала зайду в офис, потом сюда.
    Ким ничего не успел сказать, Марина потянула его за собой, и они вышли на воздух.
-Пойдем быстрее, не хочу сейчас никаких вопросов от них.
-Но мне что сейчас делать? – спросил Ким. Марина ничего не ответила, снова схватила его под руку и с улыбкой громко произнесла:
-Малыш, какой же ты неловкий. Пойдем скорее, у нас ведь столик заказан в ресторане.
Ким краем глаза заметил худрука, поэтому ответил в тон Марине:
-Зайка, я помню. Просто думал, что ты захочешь подышать воздухом, поэтому вызвал такси. Скоро приедет.
    Марина сжала его руку, и он понял, что так она благодарит его. Ким сделал заказ, и такси появилось через пять минут.
-Какой же ты у меня умничка, – снова громко сказала Марина, садясь в машину. А Ким ей шепнул:
-Не будь такой нарочитой. Расслабься, он все видит, – после чего поцеловал ее в губы и сел рядом. Когда они поехали, Марина спросила:
-Ты для роли меня поцеловал?
-Нет, – ответил Ким, –