Личный кот диктатора. Часть вторая.

Троечник засиделся в дураках. Пора было занимать место в жизни. И не на откидушке бочком, а лицом к событиям общей жизни. Вообще-то, наш герой посетил театр только один раз. В качестве внеклассной культурно-образовательной обязанности. Музыкальную сказку «Петя и волк» слушать было не просто трудно, а невозможно трудно. Борясь со сном и раздражением, отстающий ученик от скуки наткнулся на идею, привлёкшую его тотальным сарказмом. «А ведь тут не кино. Там, что главный сказал – то и снимут, тютелька в тютельку. Исказят художественный образ – дело короткое, этап длинный. А на театре – шалишь! Тут главный совсем не тот, кто главным пишется, а кто тогда?» И троечник отыскал это незаметное звено в механизме спектакля.  Настоящий хозяин судеб персонажей, да и актёров тоже, сидел в подполе, высовывая голову через малюсенькую будочку на краю сцены. Не слышный в зале голос суфлёра, повелевал всем событиями и страстями на сцене драматического театра. И общечеловеческого тоже – добавит всякий почитатель Шекспира. Теоретически, актёр должен был следовать тексту, а текст должен быть один. У автора, у режиссёра, у актёра, у зрителя – один и тот же. А маленький человек в будке мог бы взять любую историю – и она тут же стала бы явью, благодаря опытным актёрам и актрисам.  Эти трагики играли «с листа» незнакомую пьесу из старинной жизни, так, что напрочь срывали аплодисменты культурных поселян. Человек со вкусом мог бы импровизировать монологи, диалоги и даже хоровые номера прямо не сходя с места, точнее – не покидая будки. И никто бы не заподозрил подмены!
Разумеется, сопливый мальчишка не понял бы и слова из этих рассуждений. Эти слова для взрослых, которым нужно всё объяснять. Сидя в пятом ряду детского музыкально-прозаического Театра имени Неизвестного Актёра, Троечник вдруг интуитивно почувствовал возможную глубину человеческого двуличия и фальши. Справедливо будет заметить, что он испугался, но совсем не удивился.
И вот ещё мыслишка шальная затесалась в это совершенно взрослое умничание. В отличие от царской ложи, в суфлёрскую будку никогда не кидают бомбы с гремучей ртутью.
                                                              --------------------------------------------
День выдался исключительно холодный и ветреный. Поздняя осень сдавала дежурство зиме и они никак не могли договориться. До закрытия рынка оставалось минут двадцать и дворники тщетно пытались подмести территорию, воюя с порывами ветра, разносившего мусор во все стороны. Троечник поплотнее намотал на себя тонкое детское пальто… надо было давно демобилизовать это изделие красных большевичек, но замена не торопилась. Последний, на сегодня, обход рядов и домой… домой не хотелось, но…
-- Сват, иди сюда, - ветер принёс обрывки слов откуда-то сзади, - дело есть!
Ему не нравилась эта кличка. Ему не нравился этот мужик. Ему не нравилось, когда к нему обращались, стоя у него за спиной.
При этом он ощутил кожей лица и рук волну нечеловеческого отчаяния. Волна прошла через него, ещё одна… где-то рядом...
-- Тут такое дело, - от мужика пахло водкой и беломором, - у меня завтрашним днём документам край… а ещё до дому ехать. Такое дело, один рыжий у меня не продался. Не везти же обратно!
Мужик врал. Он был не деревенский и паспорт у него был, как у всех городских. Просто хотел сбагрить остаток и уехать. Троечник заглянул в картонную коробку и понял, что сейчас… Рыжий котёнок трясся от холода, ветер сдувал шерсть набок и попадал в большие, не по росту уши. Он тряс головой и пытался повернуться к холоду боком.  Красивые медовые глаза умоляли о спасении. При этом кот молчал. Молчал и часто моргал от ветра.
Мальчик понял две вещи. Во-первых, он сейчас заберёт кота с собой. Даже, если тому осталось жить пять минут. Даже, если платить за него придётся всю жизнь. Даже, если их обоих не пустят на порог родного дома. И во-вторых, это не просто котёнок. Это принц кошачьего королевства. Это кот с другой планеты. Это кот из всех сказок сразу. И если он его не унесёт отсюда, то и его жизни цена копейка.
-- Как тебя зовут? Барсик? Марсик? Васька? – Троечник медленно присел на корточки, бормоча всякую отвлекающую ерунду, - а чего ты молчишь? Охрип?
Рыжий показал клыки и нацелился драпать. Мальчик качнулся в другую сторону, обманка… он остался на том же месте. Маленький кот не видел футбола, он рванул изо всех по прямой и не понял, как оказался в ловких нежных ладошках.
-- Вот так, молодой Лев Яшин! – У кота имя-то есть?
-- А оно ему надо?
-- Надо!
Трамвай, дребезжа и покачиваясь, катился по тёмным улицам замёрзшего города. Котёнок оказался пассажиром беспокойным, его любопытная мордочка то и дело высовывалась над потёртыми лацканами пальто. Троечник заталкивал его обратно, рыжий снова вылезал и щекотал ему шею своими усами. Сидевшие вокруг сдержанно улыбались и тихо переговаривались между собой. Среди шума и грохота, чётко выделялись сильные голоса двух военных в иностранной униформе и фуражках с квадратным верхом.
-- Zobacz jaki piękny kot ... rudy!
-- Nie jest rudy, jest złoty!
Так у маленького кота появилось имя. В отличие от его хозяина.
                                                              -------------------------------------------
В нынешнее время, сытое и равнодушное, случись сострадательному малолетку притащить в дом полузамёрзшего котёнка или блохастую дворнягу с улицы, сразу же начинается мерзкий концерт взрослой части внутриквартирного поголовья. Allez, ensemble:
-- Ах-ах-ах, животное в доме! ... Такой дискомфорт, такая антисанитария, такой беспорядок!
-- Ой-ой-ой, ребёнок и питомец! Такая ответственность, такая опасность, такая необязательность!
Все эти вокалисты-заунывщики не знают, что такое осаждённый город. И что такое голод. И что такое лавина крыс, из-за которой останавливался трамвай на проспекте. Почему останавливался? Потому, что водитель не видел рельс, наблюдая бурый шевелящийся ковёр от тротуара до тротуара. А как маленькая девочка, сидя на уютном плюшевом диване, смотрела, как здоровенные твари забрались на буфетную полку и сожрали мамины двести пятьдесят грамм до последней крошки? Ужас сковал все её движения, только прозрачные губы еле слышно повторяли:
-- Мышеньки, оставьте маме хлебушка, хотя бы корочку…
                                                                ---------------------------------------------
-- Ну, предположим, так было не везде и не всегда. Не надо было продукты без присмотра разбрасывать и ребёнка одного оставлять…
-- Кто? Кто это сказал, сука? Покажись, выродок! Закрой этот текст и никогда больше не трогай! После тебя не отстирать, сволочь!
-- Но позвольте…
-- Пошёл вон!
                                                                    -----------------------------------------------
Фактически, на толкучке, буханка хлеба продавалась за пятьдесят рублей. Практически, столько стоила человеческая жизнь. За тощего котёнка отдавали пятьсот рублей. Десять к одному.
Ко времени нашего повествования, мирная жизнь выровняла цены. Тем не менее, хороший мышелов ценился в любом доме, как незаменимый работник. А уж кошки-крысобойки строили головокружительные карьеры; подобно римским мастерам короткого меча, они были любимы и простым народом, и порфирородной элитой.
Однако, отношение к хвостатым бойцам, не строилось лишь на контрактной основе. Красивая домашняя кошечка была живой частью той довоенной, мирной жизни. Эта жизнь была тысячу раз разбита вдребезги железом и порохом, но в тысяче первый раз любящие руки собирали осколки и создавали такую далёкую и прекрасную пору, когда все были живы и никто не ведал смертельного смысла иероглифов МПВО, УДП, ОСНАЗ. До войны были не такие кошки. До войны всё было не такое – цветы, женщины, лошади.
На усатых мордочках читалось сочетание покоя и достоинства. Красиво сидеть и роскошно лежать на подоконниках, балконах, диванах, садовых скамейках и поленницах. У голландцев был «Завтрак с ежевичным пирогом». В этой части света царил «Пушистый кот в интерьере». С кошками на руках фотографировались вожди, то есть главные отниматели жизней. Но им прощали эту неприятную особенность, если портретист запечатлевал их с симпатичным котярой на коленях. Быть любимцем партии и народа было несложно – вкусы неизысканные, речь примитивно-диалектная, облик затрапезный. Буревестники революции всех достали до оскомины. Массы желали социализма с человеческим лицом. Или фашизма с человеческим лицом. Или кретинизма – но чтобы непременно… ну вы поняли – с человеческим лицом. А с каким же ещё, Господи?
                                                              --------------------------------------------------

Пока Троечник грохотал каблуками по узким ступенькам чёрной лестницы, Злотый бился мелкой дрожью у него за пазухой. Он устал, замёрз и отчаянно боялся незнакомых запахов и звуков. Молока на кухне не нашлось и ему налили в миску жидкого бульона. Вкус ему не понравился, но голод заставил сделать несколько глотков. Голова закружилась и котёнок лёг рядом с миской, чтобы не упасть.
-- Не… не жилец твой рыжий, - в голосе отца была жалость и брезгливость.
-- Он не рыжий, он Злотый! – упрямо и спокойно, как заклинание, произнёс Троечник.
Мальчик знал, как помочь своему коту. Он стащил на свою постель все тёплые вещи, что были под рукой – одеяла, мамину шаль, своё пальто – и забрался в самую середину получившегося гнезда. Снял майку, улёгся на спину, а на грудь пристроил дрожащего Злотого. Пока кот будет слышать, как стучит его сердце, ничего плохого не случится. Сверху лежали два тёплых одеяла и шаль. Было тепло и надёжно, по крайней мере, для котёнка. Вскоре оба задремали. Пришла ночь и принесла всем в подарок сон, а во сне, как известно, дети растут, а взрослые лечатся. 
Утро выдалось безмятежным, но болезненным. За ночь спина затекла от неподвижности так, что Троечник не мог даже пошевелиться. Но он не обратил на ломоту никакого внимания. Ещё не открыв глаз, мальчик всем телом прислушался к маленькому организму, распластавшемуся у него на груди. С облегчением он почувствовал тепло и дыхание – кот был жив и здоров. Троечник разлепил веки и натолкнулся на внимательный взгляд янтарных глаз. Злотый вылез из-под одеяла, потянулся и лизнул своего хозяина в нос. Начался новый день. Без сомнения, он был хорош и хорош весьма!
                                                            ---------------------------------------------
И вот тут подстерегает соблазн и соблазн искусительнейший. Поместить в центр сюжета симпатягу с медовыми глазами и впоследствии вывести его этаким котом-мессией. А переполняющая его сила божественной любви тут же примется исправлять и преобразовывать всех, без исключения, действующих лиц нашей истории, расшвыривая во все стороны ухватистые кусищи счастья, доброты, милосердия, прощения, благодати, праны, исцелённой кармы и мистической энергии «ци». Всеобщий катарсис, бесповоротное покаяние, обретение истины в ассортименте. Оркестр, салют, конфетти, вечером – танцы. Раздача слонов и угадывание желаний. Фига-а-а-к … фигульки-фигульки … и ни фига.
Потягивает на сладкое и позитивное? Немедленно перечитать «Сказку странствий» или пересмотреть. Утром и вечером! Натощак! Как врач настоятельно рекомендую!
Никто ничего никогда не изменит. Каждый подлец в баронском доме остался подлецом. Каждое украденное