Ключ к информационной эпохе - 5 гл.

Поговорим о языках подробнее. Ведь человек не только осознаёт и переживает всё происходящее вокруг, он это проговаривает, даже если он от рождения немой. Просто в таком случае он делает это по-своему. Мы зависим от языка – того, на котором говорим – поскольку он наш самый первый и главный инструмент, с помощью которого мы перерабатываем информацию, полученную через органы чувств.
И вот тут скрывается то, что нас и объединяет, и разделяет. Надо вспомнить библейскую легенду о вавилонской башне. Ведь совсем не зря именно разные языки стали главным инструментом наказания зазнавшихся строителей. Они перестали понимать друг друга, и проблема была отнюдь не только в непонятных словах. Поменялся и подход к жизни – а это я уже говорю не о легенде, а о вполне реальном факте. В современных языках мы имеем не просто разный набор слов, далеко нет. Мы имеем разные семантические структуры, которые вполне реально формируют и наше подсознание, и, следовательно, сознание. А отсюда уже вырастает и менталитет народа, его культура, его подход к жизни вплоть до самых мельчайших деталей быта.
Казалось бы – и что тут такого? Ведь на каком языке не скажи «хлеб», он хлебом и останется, пусть это и будет звучать у разных наций по-разному. Ан, нет, оказывается, может измениться то, как вы будете с этим хлебом поступать, даже если по-прежнему звучит лишь одно единственное слово.
И вообще, существительные это, конечно, хорошо, да только ведь языки состоят далеко не из них одних. Есть ещё и глаголы, прилагательные, причастия и прочее, вплоть до самых экзотических странностей. Например, в самом распространённом современном языке мира – английском – есть такое понятие как будущее совершённое длительное время. Пусть оно практически и не употребляется, но самого его наличие уже не простой факт. Ведь для русскоязычного человека само словосочетание «будущее совершённое» уже звучит абсурдно. А в английском оно есть – как и ещё целый ряд времен, пусть некоторые лингвисты и говорят, что, дескать, это скорее формальность.
Необходимо взглянуть на всё это более широко. Ведь в той же медицине, например, наличие даже одного не вписывающегося в общую картину факта, говорит о возможном заболевании, поскольку в здоровье ничего не бывает просто так. Если у вас повышается давление по вечерам, это расскажет врачу не только о вашей усталости, но и о возможной проблеме с кровеносными сосудами или ещё о чём-то подобном. Нужно более подробное исследование.
Так и с языками. Рассмотрим их более внимательно. К счастью, в лингвистике множество раз проводились подобные исследования, так что материалов хватает. Например, схожие проблемы уже давно изучает семантика, этих ученых очень интересует соотношение между языковыми выражениями и реальным или воображаемым миром.
Возьмём тот же английский язык. Он отнюдь не просто так имеет такое обилие времён. Всё это необходимо ему, поскольку в этом языке автоматически определяется, когда и как совершалось любое действие. А если говорить об английском языке в более общем плане – этот язык показывает и начальный уровень знания собеседника о предмете, и его текущее расположение по отношению к данному объекту. Здесь уже само построение предложения показывает, чего хочет от вас собеседник, вопрос ли он задает или же о чём-то просто рассказывает. В русском языке, где вопросы надо задавать с помощью интонации, подобный подход может показаться странным.
Но вот тут надо отвлечься немного от лингвистики и взглянуть на функциональность такого устройства языка уже с исторических позиций. Ведь англичане совсем не зря называются морской нацией. Они живут у моря тысячи лет, они покоряли морские просторы ещё тогда, когда многие славяне даже просто не знали, что такое море, все эти бескрайние водные глади.
И вот мы на корабле. Даже не обязательно куда-то плыть и открывать новые континенты. Занимаемся банальным рыболовством, разговариваем с помощниками, с друзьями. Что всегда будет сопровождать наш разговор на море? Естественно, шум волны и ветра. И этот шум далеко не всегда то мирное плескание, какое мы слышим на курортах. Ведь не на пустом месте появилось такое выражение, как «громовой прибой». И в подобных случаях любая информация, которую мы будем пытаться передать интонацией, скорее всего, просто не будет воспринята. Конечно, не всегда. Да только ведь речь идет о долгосрочном влиянии. Один, два, три раза можно потерпеть. Но всегда?! Естественно, такого не хотели и англичане, и прочие народы, чья жизнь так или иначе связана с морем. И вот интонации в их языках ушли на задний план. Всё стало определяться через структуру языка – тем более время на изменения было, возраст того же английского уже более тысячи лет.
И в результате у англичан больше нельзя перепутать спрашивают ли тебя или что-то утверждают, как и нельзя запутаться в слаженных действиях на корабле, которые там нередко необходимы. Одна проблема – а как же интонации?
Ведь они не просто какой-то там каприз. По сути, эти звуки более древняя форма передача информации, настолько древняя, что её воспринимают не только люди, но и животные. Тех же кошек можно сколь угодно хвалить, но если делать это жёстким тоном, они все равно к вам не подойдут. Верно и обратное, вы можете хоть материть их, но если делать это ласково, всё будет хорошо.
Интонации остались важной вещью в языках земледельческих цивилизаций. Например, в китайском языке одни и те же звуки, сказанные с разной интонацией, почти всегда означают различные слова, причём смысл может разниться даже очень сильно. Во многом именно из-за такого доминирования интонации в ханьском языке так и не смогла прижиться алфавитная система письменности. Не писать же у каждого слова, с какой интонацией оно произнесено – проще поставить иероглиф, сразу всё показывающий.
В русском языке также сильно значение интонации. Она даже может поменять смысл предложения, как в случае с тем же «да», которое в одних случаях звучит как подтверждение, в других как вопрос, а, бывает, и как сомнение. Зависит лишь от того, как сказать. Но в отличие от китайского, тут интонации чаще всего определяют не смысл отдельных слов, а всё-таки суть предложений. Потому тут алфавитная система оказалась вполне жизнеспособна. И становится понятно, почему русская письменность позже получила такое развитие – интонацию все равно надо было описывать, пусть и без иероглифов.
Впрочем, и в материковых языках есть примеры, которые не слишком зависят от интонации. Возьмём тюркские языки. Они, как и английский язык, тоже практически во всём опираются на структуру, на то, как построено слово и предложение. Но в отличие от английского, тут автоматически определяется уже не когда и как совершалось действие, а кто и как это делал. Т.е. тюркские языки в своей основе не столь деловые, как английский, а социальны. Тут всегда и всюду просто необходимо слушать сказанное вам до конца, поскольку тут всё определяют окончания. И если вы прервёте собеседника, то пеняйте на себя, скорее всего вы просто не поймёте, что он хотел донести до вас. Здесь нередко нагромождаются такие конструкции из окончаний, что за ними почти и не разглядеть корень слова.
Спрашивается, зачем всё это? Ответ прост и кроется он здесь опять же в природе. Тюркские языки это языки кочевых цивилизаций. Людям в местных степях и пустынях приходилось регулярно переезжать с места на место. И в любом караване всегда важно, кто здесь первый, кто последний. Здесь должны быть и старшие, и те, кто отвечают им – и структура языка автоматически помогает определить это. Отсюда и вытекает всё то уважение восточных народов к старшему поколению, как и их предпочтение авторитарных форм правления. Это менталитет, формирующийся на уровне языка. Тюрки просто так говорят, и говорят всё время, даже не замечая, что при этом выделяют старших в любом своём сообществе. Впрочем, как и англичане не склонны замечать, что они в своих речах просто структурой предложения уже определяют, что можно сделать с вещью или человеком. Даже если это просто определялось «Когда» и «Как».
Вот именно из этого языкового менталитета и возникает то самое знаменитое противостояние Запада и Востока. Пока первые автоматически определяют свой бизнес, вторые или предаются чувственным рефлексиям, или просто для начала хотят определить, кто же всё-таки главный. И даже переводчики не слишком помогают нам понять друг друга, поскольку подход на уровне мышления все равно остается разным. Мы продолжаем проговаривать наши мысли на родном языке, и это определяет наш взгляд на жизнь.
И совсем не зря все значимые религии мира, все глубокие философии появились в своё время в наиболее развитых языках мира.
Возьмём иврит. Ведь это была далеко не просто историческая случайность, что пророки христианства были иудеями, что именно иврит дал людям Ветхий Завет. Это язык с очень хорошей основой, сами евреи называют его языком действительности. Вот что пишут специалисты: «Иврит поражает европейцев своей почти математической четкостью. Однородная система трехсогласных корней, ясная структура глагольных форм, предусмотренная возможность получения неологизмов путём "надевания" подходящей формы огласовки ("мишкаль") практически на любой корень, чрезвычайно малое количество исключений - всё это резко отличает иврит от привычных нам русского или английского». А, между прочим, неологизмы это далеко не просто каприз, это именно умение находить нужную терминологию для любой идеи и это будет не просто фантазия, а чётко обоснованная теория. Тем более, в структуре иврита есть ещё и такое понятие как суперкорни, которые позволяют устанавливать в речи далекие взаимосвязи. Например, слово «перах» - цветок. Если смотреть буквально, то это слово означает «начинающий "отделение" плода от дерева». Подобные структуры в языке полезны для обучения – а, как известно, хорошее образование это залог будущего процветания.
А с тем же Китаем с его даосизмом при взгляде на язык становится понятно, почему китайская цивилизация столь устойчива и долговечна. Сама однослоговая структура языка народа хань дарит отличную основу для этого. Она минимизирует возможные эволюционные отклонения, тем самым даёт и более чёткое понимание между поколениями. В то же время такой язык буквально подталкивает к определенной эмоциональности.
Пали, язык первых буддистских текстов, не столь консервативен как китайский, или четок как иврит. Это вообще один из самых флективных языков, т.е. здесь много флексий – формантов, сочетающих сразу несколько значений. С одной стороны это может показаться излишеством, порой затрудняющим быструю передачу информации. С другой, такой подход позволяет лучше взглянуть на суть чего бы то ни было сразу с многих ракурсов. Это настолько совпадает с буддистскими канонами, что среди лингвистов есть мнение, будто пали это искусственный язык, созданный после смерти Будды. Так это или нет, судить не нам, но одно можно сказать точно – многовариантность этого языка и позволила создать одну