Солнце второй раз обогнуло небо, когда в голове Леры пронеслась первая мысль. Единственным, что не давало девушке открыть глаза, был шум, созданный неразборчивой речью, доносящейся как недалеко от неё, так и отзывающейся эхом. Сначала Лера решила сосредоточиться на всех своих чувствах и получила неясную, но, впрочем, определённую картину происходящего: во-первых, она точно находилась не в доме охотника, во-вторых, наверняка лежала на кровати, причём без одеяла, и ей было жарко, последнее, на что она обратила внимание, была рана, нанесённая волком, которая не чувствовалась. Также Лера заметила разносортную гамму ароматов трав и тишину улиц без машин, лошадей и других возможных транспортных средств, а в дали разносился звук флейты.
Голоса прошли и стихли, и Лера начала знакомство с новой цивилизацией осторожно, и для начала невысоко приподняла веки, так как она думала, что если в комнате вместе с ней и находится не услышанное ею существо, если оно не всматривается в её глаза, то и не увидит, что девушка их приоткрыла. Так её догадки о месте её пребывания подтвердились. Комната, в которой находилась Лера, напоминала дом охотника: ряд кроватей, которых она смогла насчитать в количестве от шести до восьми, начинался у окна (на первую и была уложена Лера), простилался вдоль стены, и каждая имела дистанцию от соседней не более метра. Затем Лера бросила взгляд на противоположную стену, усыпанную полками, на которых умещалось множество стеклянных банок, отражавших лучи солнца ярким спектром красок, и тёмных шкатулок. Недалеко от них, у стены с окном, в которой была выпилена дверь, была приставлена лавочка, а на конце ряда кроватей одним своим видом тяжелел взгляд деревянный стол. Оперевшись на него, стояла немолодая женщина, она бросала руку то в сторону Леры, то на дверь, но чаще на мужчину, выглядевшего не многим старше её, сидевшего за тем же столом, и, как увидела по её губам Лера, она говорила, но девушка ничего не слышала. Нахмурившись, мужчина крикнул и вышел из комнаты в дверь, вырубленную рядом со столом.
Когда женщина, проводив путь ушедшего взглядом, вздохнув, подошла к Лере, та открыла глаза и остановила их на её лице. Каштановые волосы были аккуратно убраны назад, а на лоб спадала лишь пара коротких прядей, которые не смогла удержать общая масса. За ними скрывались рядившие лоб морщины, которые даже после того, как брови от центра расползлись по своим местам, и кожа выровнялась, остались теми же темнеющими полосками. Но общему виду лица: глазам, носу, подбородку и щеками — Лера уделила не так много внимания от того, что имели они вид обычный и выделить в них что-то было невозможно, признаков старения оно не выдавало. Шеей и руками, и прочими частями верха тела (ниже Лера опустить голову не могла), не скрытыми одеждой, которой являлась более плотная ткань, чем та, которая была накинута на охотника, также завладели грубые складки, но кожа блестела и не имела изрытвин. От множества противоречий Лера не могла определить возраст женщины, но решила, что ей сейчас знать его не обязательно, и приготовилась слушать, так как подумала, что та именно для этого к ней и подошла.
— Πώς νιώθεις ? — начала женщина, сев рядом с раненой на табурет, который девушка не заметила из-за его невысокого размера.
Лера значения слов не знала, и они продолжали смотреть друг на друга.
— Здравствуйте. — наконец произнесла девушка, показывая, что не говорит на их языке, что женщина поняла, но продолжила диалог.
— Μέλισσα . — сказала она, показывая на себя.
— Лера. — проговорила Лера, поняв, что сейчас произошло первое знакомство с человеком из другого мира.
Мелисса кивнула и уже молча начала осмотр ноги Леры. Девушка была полна сил, но, когда она попыталась приподняться, резкая боль прошла по позвоночнику, заставляя её лечь обратно. Поворачивая голову, Лера могла видеть ту злосчастную часть голени, с которой лекарь, как назвала её Лера, снимала бинт. Когда Мелисса развернула последний слой ткани, девушка увидела то, что ей придётся принять на всю жизнь — на ноге поблёскивала темно-бордовая корочка свернувшейся крови, по краям начавшая образовывать розовый шрам. Намочив место укуса (вокруг которого джинсовая ткань была срезана до колена) раствором, заранее приготовленным и ожидавшем её на столике возле кровати, которые так же стояли возле каждой кушетки и были уменьшенными копиями главного, который стоял возле стены с полками, и его поверхность была похожа на рабочее место повара с разложенными на нём травами и теми же банками, что занимали свои места на полках, и приложив на кровавую корочку листы растений, земных, самих обычных тёмно-зелёных, Мелисса завернула ногу в новый бинт, и, улыбнувшись Лере, вышла из дома.
Сон девушку не одолевал, а этим занятием, как она думала, и развлекали себя обречённые на несколько месячное существование в лежачем положении люди, но и встать она не могла, а, расслабившись, почувствовала, как одежда сдавливает ей бедро, так как с момента пробуждения находилась в волнении, и мышцы каменели от напряжения. Проведя рукой по джинсам, она вспомнила о том, что отложила решение об использовании телефона.
«Откладывать дела в будущее… Я, конечно, это запишу, но никак не могу найти ту тетрадь. Вы только не подумайте, что пока мы развлекались со Славой, я совершенно забыл о ней. Я напомню, что говорил о том, что не видел его месяц и вот в этот то период я возвратился к ней. Вот и тетрадь. Но довольно интересна, кстати, была и её история, не знаю, упомянет ли автор в будущем о прошлом, но Лера тот период точно вспомнить не захочет. Начну с того, что, как вы могли заметить, когда я привёз Вячеслава Владимировича к университету, при их встрече, Леру хватила паническая атака. Если заметили, то вы молодец, можете похвалить себя моим комплиментом, если нет, то советую не расстраиваться, ну, а если кроме комплимента вам надо что-то ещё, то советую поговорить с собой о жадности, и если всё же думаете, что заслуга вашей внимательности превосходит остальных, съешьте морковку, она поддержит вас витаминчиками, а не как по-общему заблуждению — улучшит зрение, но всё же откроет вам глаза, а на что —поймёте сами. Чтобы не осложнять ваше мышление отрывками времени, начну по порядку с того, что происходило с Лерой после нападения на неё Вячеслава Владимировича. Но перед этим, вопрос этот возникнет у вас скоро, поэтому отвечу на него сейчас. Как вы заметили, я могу перемещаться во времени и без специальных машин. Почему я не вмешиваюсь в их жизнь в прошлом, а так же, как и автор, веду рассказ из настоящего? Во-первых, конечно, вовлечение в процесс. Так как я знаю, что надо изменить в прошлом для приобретения определённых искажений будущего, а мне оно и так нравится, так что в прошлом я только наблюдатель, правильного исхода событий… вам будет достаточно и одного аргумента. Как уже упоминалось, первые недели самооценка её возвысилась невероятно. И вот популярность отступила. Напомню ещё то, что её передразнивали, бросаясь на неё с ножом для масла. И после нескольких подобных насмешек, Лера мысленно была готова к последующим, и когда шутка была произведена в последний раз, сознание её это отрицало и томилось в ожидании испуга от следующей, так как даже зная о том, что напугать её могут в любое мгновения, при «нападении» Лера всё равно вскрикивала. Но розыгрышей всё не было, а чувство настороженности копилось. Уже в ожидании чего-то она часто оборачивалась. В конечном счёте через несколько недель она стала подозрительна, страх перерос в навязчивую идею, а ждала она уже как однокурсников, так и самого преподавателя. Но к врачу, на чём настаивала Маргарита, Лера не пошла. На этом эмоциональном дисбалансе я и сообщил о том, что её кто-то ищет. После встречи с Вячеславом Владимировичем с месяц девушка была повержена депрессией и всё больше страшилась вторичного появления преподавателя. Маргарита сообщила о состоянии подруги её тётке, и Лера прошла курс терапии у одного из лучших психологов Москвы, с кем тётка её имела долгую дружескую связь, которому, по прошествии этого срока, удалось вывести сознание Леры в состояние стабильное и приглушить тревожащие воспоминания. Так до конца января она забыла недуг, сдала сессию, успела съездить к родителям, которые, услышав о происшествии, сами приезжали в Москву, ещё они возвратились при проявлении беспокойства, когда тётка сообщила им о смуте чувств их дочки, и, вернувшись в столицу, приступила к учёбе.
Однажды ей приснился апокалипсис — разрушения, война и подобное. Конечно, это было бы нормально, даже если бы повторилось раза три, но девушка видела одну и туже сцену каждую ночь на протяжении нескольких недель. И это Лера бы перетерпела, так как и несколько лет назад также долго снилось ей от стрессового состояния ученика выпускного класса бесконечные уроки и страшные экзамены, принимали которые бессердечные существа, над которыми главенствовало безголовое чудище. Но в этот раз девушка видела себя, бегающую между обломками зданий, кричащую на кого-то, а в конце умирающую. Об этом она никому не рассказала и пошла в библиотеку, где из свалившихся на неё случайно (конечно, нет) книг, прочитала о вещих снах и гипотезах о конце света разных народов. Тут вспомнила о предложении Вячеслава Владимировича, которое теперь, казалось ей, имело достаточно доводов к существованию. С неделю, с продолжающимися сновидениями, она добивалась прежнего расположения тётки, которая и сама хотела возродить отношения с племянницей, через которую узнала, где находится госпиталь, в котором лечится Вячеслав Владимирович и откровенно рассказала женщине, что снова встречалась с психиатром, из-за постепенно вспоминающихся ей событий прошлого года, и тот предположил, что она связывает себя с Вячеславом Владимировичем по средствам ножа, и что если она самолично уничтожит его, то их ассоциативная связь прервётся. Тётка проверить подлинность предписания врача не могла, так как тот в команде какой-то экспедиции уехал на Дальний Восток, не обозначив дату своего возвращения, Лере же она доверяла, и спустя неделю машина времени была в руках девушки, за что ей пришлось провести целый день в компании тётки, подкрепляя в её сознании любовь девушки к ней. Этот же вечер она потратила на рассмотрение конструкции холодного оружия и, сравнив его с кухонным ножом, за которым ей пришлось идти на кухню общежития, выбрав самый большой, подержала его несколько секунд в руке и вернулась в комнату, чем немало удивила ужинавших сожителей, что те списали на её расстройство, о нём кстати в университете знали многие, где нашла, что инструмент Вячеслава Владимировича в несколько раз тяжелее. В общем это был складной многофункциональный нож, от многочисленных предметов в котором: ложки, вилки, плоскогубцев и пр. — осталось только лезвие, а область, в которую складывались прочие, была окаймлена железом и увенчана небольшой кнопкой; нож же формой своей изменён не был, так же продолжал складываться, и был остро наточен. Сначала, подумав над вопросом «А стоит ли нажимать кнопку или дождаться освобождения Вячеслава Владимировича?», Лера решила, что
