где уже разгорались дрова.
Долго любезничая с Анной, не пускавшей его за собой, не найдя для себя ничего более интересного, чем вырезать время разговором с Лиамом, Вильям сел напротив возчика.
Заняв тот же стол, что и при прошлом своём приезде, мужчина наполнил две кружки элем и, не притрагиваясь к пите, принявшись снова обводить ребристые насечки дерева, ждал Вильяма. После того как Вильям сел перед Лиамом, у него испарилось желание начать разговор, вернее рот сам не хотел открываться, так как не знал, что ему произносить, поэтому с полминуты мужчины просидели, недоумевая, смотря друг на друга.
— Всё ещё продолжаешь путь к своей цели? — прервал тишину Лиам.
Скопировав движение возчика — опрокинув тело на стол, приблизив собранные в кулак расслабленные пальцы к кружке — Вильям отступился от лекала и выпил половину питы.
— Уже заканчиваю.
— Нашёл работу?
— Не может же у меня быть одна цель. Нет, это другое. — сперва занявшись более всего на данный момент желанной мечтой, начал Вильям приподнятым тонам, а кончить ему пришлось, бесконтрольно понизив звук, так как возчик напомнил ему о не менее важной, не решённой проблеме.
— То есть всё ещё ищешь?
— Пытаюсь. Но тебе то какое дело до этого?
— Оправдание перед собой ищу.
От скорого действия алкоголя или по другой причине, Вильям подумал, что не услышал половины предложения и переспросил.
— Тебе с совестью повезло — ты, как я вижу, не коришь себя за беспричинное опьянение — а я так не могу, мне нужен повод.
— И ты бы оправдался, если бы пил за то, что я нашёл работу? — усмехнулся Вильям и, мотнув головой — закинув на затылок спавшие волосы, допил питу.
— Хотя бы из-за этого.
— Дак если повод может быть незначительным, почему бы тебе, например, не встать на пути у бегущей лошади и, когда она будет уже совсем близко к тебе, отпрыгнуть в сторону. Ты избежишь смерти, а это можно считать за возрождение. Чем не повод?
— Это не возрождение.
— Тогда, имея ту же ситуацию, выпей за свою ловкость.
— Вот так можно. — Лиам видимо повеселел. — Но я не пью один, а это уже никакими выдумками не исправишь. А у тебя бы всё сходилось: повод и приятель, который тоже рад поводу, за который пью я.
— Иди ищи лошадь и приходи через час. Здесь соберётся столько народу, что ты легко найдёшь себе компанию.
Несмотря на решившийся вопрос, Лиам оставался всё так же не весел, но с Вильямом согласился и уехал, перед чем прошёл в дальнюю спальню и потребовал у Хьюго плату.
Колокол пробил девять ударов, и дверь паба открылась и более до вечера не закрывалась. В ухаживаниях за Анной, в которые, по его мнению, обязательно должны были входить комбинации комплиментов, помощь, в которой девушка совершенно не нуждалось, но не могла отказать навязчивому мужчине, объятия и прочее, Вильям провёл первую половину дня и несколько часов после обеда, уделяя внимания больше ей, чем работе.
Забыв о проблеме, в которую посветил его Лиам, и не побеспокоившись о том, что он так и не пришёл, тогда как обещал вернуться через час, Вильям с ускорением, добавленным к его обычной прыти желанием и нетерпимостью ожидания, вертелся за барной стойкой около Анны, только изредка, по её просьбе, выносил заказы в зал или же следовал за ней, когда девушке приходилось самой выполнять свою просьбу, если Вильям отказывался. И владелец паба, все дни так же сидевший над приходно-расходной книгой за своим столом, и его дочь не замечали промахов в поведении Вильяма, чего не позволяли предыдущим должникам. И так как оба они были разного пола и разница возраста у них была значительна, то, конечно, и причины лояльного отношения к помощнику отличались. Об Анне сказать можно немного — она была под очаровывающим влиянием Вильяма, но Хьюго этому поддаться не мог, поэтому и способ воздействия на него Вильям придумал в сравнении характеристик двух неизменных типов. В обычной его практике, если на объект нельзя было навести пелену романтического интереса, он решался на давление статусом или силой. Так как здесь он не был ни с кем знаком, то, сравнив их рост, телосложение и вес, не сомневаясь, прибег к последнему варианту. После первого их грубого разговора Хьюго насторожился, оценив для себя нового помощника, как человека опасного, но всё же, живя в отведённом для себя времени и встречая разных людей, не начал его бояться. Спустя пару дней эффект исчез, и трактирщик попытался показать свою власть над подчинённым, который взял сторону нападающего и заговорил трактирщика выражениями не только нецензурными, но и вставив вымысел о своём французском прошлом, деталями которого удалось даже принизить Хьюго. Не желая более выслушивать угрозы Вильяма, трактирщик решил, что раз помощник через пару дней уйдёт, то и связываться с ним более нет смысла, к тому же, Хьюго успокаивал свои нервы тем, что насчитал Вильяму больше дней в эквивалент того, что тот должен. Так в действиях Вильяма ограничений не было.
В пятом часу вечера, с которого начиналось самое выгодное время работы паба, когда уставшие от работы крестьяне, а после них в шестом часу и ремесленники, приходили потратить заработанные за день деньги, в паб вернулся Лиам. Растолкав вошедшую перед ним компанию, он пробился к центру зала, где уже было легче найти Вильяма, опрокинувшего верхнюю часть тела на барную стойку, и чуть не лежавшего на ней.
Лиам подошёл к приятелю именно тогда, когда тот, отдыхая от настигших его в этот день забот, улыбаясь наблюдал за ходившей по залу Анной.
— Добрый вечер. — окатив всё находившееся вокруг него в радиусе нескольких метров, в том числе и голову Вильяма, ароматом крепкого алкоголя, удержав свою тело тем, что бросил локти на барную стойку, громко поздоровался Лиам.
— Я очень разочарован, правда! — воскликнул Вильям, пытаясь перебить шум зала, и, вдохнув несколько раз исходящий от одежды Лиама навязчивый, горький запах, поднял тело со стойки. — Ты же обещал напиться у нас. А пришёл уже готовый. Друг, это нечестно!
— Друг… Я рад, что ты считаешь меня другом. — Лиам подпёр падающую голову рукой. — Налей мне чего-нибудь, пожалуйста.
— А деньги у тебя есть.
Вместо ответа Лиам бросил звенящий мешок перед Вильямом, одной из развлечений жизни которого было находить раздражение в радостных ситуациях, до чего, из-за бесконтрольных эмоций, он себя часто доводил.
— Пьёшь за сохранение чуть не потерянной жизни? — выполнив просьбу, поинтересовался Вильям.
— Ни за что. Никто не сделал ничего мне, ни я не сделал ничего себе. — вздохнул Лиам.
— Вот и я думаю, что поводы — это предрассудки.
— Если хочешь, наливай и себе за мой счёт. Как видишь их много, и более, чем сегодня они мне не понадобятся.
Приняв бескомпромиссное предложение, Вильям подобрел.
— И почему ты так долго сюда шёл? Заходил куда-то? — всё-таки спросил Вильям, от возбуждения чувств, разгоревшихся как из-за вида выпившего собеседника, с которым он должен был считаться и не отличаться от него, так и от желания сделать свои ощущения более красочным, для более ярких ощущений предстоящей ночи. Выпив вторую питу, и на том не останавливаясь, он доливал и себе и Лиаму полные кружки.
— Ну, с утра я отвёз лошадь, взял там бутылку и пошёл сюда.
— Долго же ты шёл.
— Но я никуда не заходил.
— Ладно, сегодня я составлю тебе компанию. — размахнувшись рукой, и схватив на лету бутылку, стоявшую за его спиной, воскликнул не своим, более высоким голосом Вильям.
— Спасибо.
— Но только с условием, что не на всю ночь. А только пара часов… можно до восьми.
— Хорошо.
— И ещё, я не хочу сидеть здесь. Брось этот мешок Хьюго и бери бутылок столько, сколько поместится в руках, подмышках и прочих местах, в которых сможешь унести, а мне надо кое с кем поговорить.
Когда, держась за столешницу, Лиам начал уходить к Хьюго, Вильям отыскал глазами Анну, которая, как он понял, ещё не собиралась возвращаться к нему и стояла, разговаривая, у крайнего стола, и пошёл к ней.
— Мне надо уйти.
Он только обнял и поцеловал Анну, и ушёл, а девушка, уставшая от его ухаживаний, даже обрадовалась этому, но всё же беспокоилась и доспросила, когда их уже разделялось несколько столов:
— Во сколько ты вернёшься?
— В восемь.
Встретившись в центре зала с Лиамом и взяв у него несколько бутылок, Вильям отправил мужчину повторно к стене, а сам вышел из паба.
— Как они тебя отпустили? — идя в неизвестном направлении, спросил Лиам, выйдя из паба.
— Не надо об этом. Я ушёл сам и всё.
— Интересно. Ты же там работаешь, и они без всяких указаний, выговоров и наставлений тебя отпускают?
— Да, да. — монотонно кивал Вильям, но поняв последнее предложение, резко переменился. — Какие наставления! Да, работаю, но я человек, и кто смеет меня наставлять или делать мне выговор?
— Значит, ты счастливый человек.
Под звон шестого часа, они выпили каждый по одной бутылке и тогда же, когда в рот втекла последняя капля, разбили их о землю, освободив руку, чтобы вложить в неё следующую.
— Давай выйдем из города.
Предложение Лиама препятствий не встретило, и, молча, они пересекли последние дома и несколько сотен метров сначала шли по заросшему невысокой травной полю, а, когда её сменили цветы, вдали послышался сток воды, сели на землю, положив перед собой бутылки.
— Давай поделим поровну.
Согласившись с предложением Лиама, Вильям посчитал все бутылки и оставил у стороны каждого равное количество.
— Это хорошо, что ты решился пить без повода… Даже правильно.
Вильям оперся на правую руку, заведённую за спину, а его левая ладонь схватила открытую бутылку.
— Я только что понял, что он есть.
В отличие от открытой позы, удобной Вильяму, Лиаму приятнее было сидеть, согнув перед грудью ноги в коленях и сгорбив спину, обхватить их предплечьями, и уместив бутылку между стоп.
— Нет, нет, я слышу, что-то грустное, и мне это нисколько не нравится. Я тоже сейчас что-нибудь придумаю.
Пока Вильям, ускорял разбег своего воображения тем, что раскачивал в воздухе бутылку, Лиам, несколько раз вздохнув, опустошил свою и упал спиной на землю.
— Хочешь, я расскажу его тебе?
— Только если это не пустяк.
— Я не знаю. Возможно, тебе так покажется.
— Ладно, начинай.
Всё же силы, потраченные беспрерывными дневными заботами, восполнить алкоголем невозможно, и Вильям, подтащив своё тело к Лиаму, боком опустился на цветы так, чтобы сила притяжения не мешала ему пить, вдобавок вырвав растения, заслонявшие лицо собеседника.
— У тебя есть брат?
— Нет.
— Может быть, слышал что-нибудь о братских отношениях?
— Нет. И перестань, пожалуйста, вздыхать. Я не могу это слушать! — воскликнул Вильям, когда после его отрицания Лиам гулко выдохнул.
— У меня есть младший брат.
— Насколько младший?
— Лет на семь, наверное… Мы с ним, когда мне было…
— Это можешь упустить.
— Наш дом сгорел вместе с родителями.
— Как так? — вслед словам Лиама резко вставил Вильям.
— Они хотели потушить огонь — вбежали в дом — крыша обвалилась. Возможно, им перегородило выход или же убило сразу, я не знаю… А мы стояли на улице. У нас не было ни родственников, ни знакомых, ночевать нам было негде, и мы просто ходили по лесу, и ели всё, что считали съедобным. Когда-то я ел подобные цветы. — Лиам усмехнулся, повернув голову в сторону, где ещё цвели растения, не
