Сигнатура судьбы

          – Месье, пора вставать. 
Я открыл глаза. Возле кровати стоял мужчина средних лет, одетый в ливрею зелёного цвета. На его голове был белый парик, заканчивающийся над плечами крупными буклями. Видимо, мой взгляд был таким удивлённым и испуганным, что мужчина немного попятился назад. А удивляться было чему.
Во-первых, меня разбудил совершенно незнакомый мужик, да ещё и разодетый на театральный манер. Во-вторых, гигантская кровать, на которой я возлежал, не имела ничего общего с моей, той, на которой я спал последние несколько лет.
И наконец, в-третьих. Комната, в которой всё это происходило, была таких размеров, что у меня чуть не случился приступ агорафобии.
– Месье, – повторил человек в ливрее, – ваши родители ждут вас к завтраку.
Стало ещё более непонятно. С предками не живу уже лет десять, да и вообще, видимся довольно редко. Всё это было довольно странно и загадочно.
              Человек вышел. Из спальни вела ещё одна дверь. Открыв её, я обнаружил ванную комнату и туалет, точно в таком же стиле, как и спальня. Я слабо разбираюсь в архитектуре, но для себя решил, что это ампир. Быстренько умывшись и выйдя из ванной, окинул взглядом комнату. В углу стоял шифоньер, с красивыми резными украшениями на фасаде. Дверцы были открыты, как бы приглашая к процедуре одевания. Недолго думая, я выбрал костюм строго покроя и лакированные туфли. Белая рубашка ожидала меня рядом, аккуратно расположившись на спинке стула.
Коридор и лестница, ведущие на первый этаж были огромными и вычурными. Внизу меня встречала уже знакомая зелёная ливрея. Он предупредительно открыл дверь, и я вошёл в зал. За длинным столом, укрытым белой скатертью и сервированным с одного, дальнего от меня конца, сидели мои батя и мама. Но...
На отце был надет халат, с огромным отложным воротником. А на маме странное платье в стиле века эдак девятнадцатого. Отец строго посмотрел на меня и медленно произнёс:
– Молодой человек, вы заставляете себя ждать.
Первой мыслью было сказать: «бать, ты чё?», но что-то меня удержало.
Вместо этого я ответил:
– Простите, так получилось.
Подали какую-то еду. У меня видимо, был шок от происходящего, потому что я вообще не помню, как и что ел. Всё это можно было принять за розыгрыш. Но дом, одежда, обстановка, никак не вязались с моими родителями. Отцом, работающем в автосервисе и мамой, сотрудницей отдела кадров хлебозавода.
Вернул меня в реальность голос отца:
– Сергей, я надеюсь ты помнишь, что у нас сегодня важное дело?
Ни фига я не помнил, но на всякий случай утвердительно кивнул. Отец продолжил:
– Судя по твоему парадному костюму, ты действительно готов, но на завтрак можно было одеться и попроще… Впрочем, как угодно.
Речь, одежда, обстановка – всё напоминало странный театр. Только я был не в зрительном зале, а на сцене, и исполнял роль, которую мне впарили не спросясь моего согласия. Все мы знаем про путешествия во времени, но это сказки для восторженного юношества. Хотя, когда тебя будит слуга, и ты просыпаешься во всём этом великолепии, хочется пересмотреть своё отношение к фильму «Назад в будущее».
                  Наконец-то все собрались в холле. Открылась входная дверь и мы вышли на крыльцо. Утренний город был тих и солнечен. Казалось, приветливая погода должна была вселить уверенность и обуять мечущиеся мысли. Казалось бы, но странности продолжали продолжаться.
Подъехала карета, может и не карета, но в данный момент в моей голове сидело только это слово. Поездочка была ещё та... Этот «катафалк» трясло и кидало не по-детски, а грохот колёс о булыжную мостовую порождал ещё больший хаос в моей голове. Я смотрел в окно. Архитектура проплывающих мимо зданий что-то напоминала. Потом мы поехали вдоль реки и я увидел разведённый мост. Мост и мост, ничего необычного для любого петербуржца. Но дело в том, что и я, и родители проживали в городе Волгограде. Каким образом мы оказались здесь, да ещё все вместе, было уму непостижимо. Понять куда и где мы едем, естественно, было невозможно. Наконец-то карета остановилась. Мы выбрались на волю из этого исчадия ада. Мне показалось, что это была Английская набережная. Я был здесь на экскурсии, да и сам когда-то бродил в одиночестве, любуясь на Неву.
Мы поднялись на крыльцо ближайшего к нам трёхэтажного особняка. Дверь открылась – видимо, нас ждали. На пороге стоял лакей. Странно произносить это слово с нашим-то пролетарским образованием, но это был именно он. Пропустив нас в холл, он попросил подождать и ушёл. Мне показалось, что внутреннее убранство этих, по крайней мере двух домов, в которых я побывал, создавалось по единому образцу. Я специально не говорю «наш дом», «мой дом», потому что к тому месту, где я проснулся, эти слова не имели никакого отношения. И вообще, вся эта чертовщина начинала меня раздражать. Поток вопросов, который я был готов обрушить на головы моих родителей, по непонятным мне причинам застревал у меня в горле. Что меня сдерживало прояснить всё сию же минуту – я не понимал.
Пока я гонял эти мысли в голове в холл вошли мужчина, женщина и девушка.
Одеты они были так же, как и мои родители. Первым заговорил мужчина:
– Рад вас приветствовать, Анатолий Иванович (так зовут моего отца) у себя дома.  Разрешите представить – моя жена Ксения Андреевна и дочь Ирина.
Обе женщины слегка присели. Наверное, это был книксен. В ответ заговорил мой отец:
– Мы тоже рады вас видеть, Антон Валентинович, а это –  моя жена Вера Игоревна и сын Сергей.
Мама тоже слегка присела. Не зная что делать, я на всякий случай кивнул головой.
Антон Валентинович улыбнулся, увидев, как я изобразил кивающую лошадь, и подойдя ближе произнёс:
– Ксения, дорогая, покажи пожалуйста Вере Игоревне наш дом, а мы с Анатолием Ивановичем пока уединимся в курительной и обсудим дела. Да, Ирочка, я надеюсь, ты не дашь нашему молодому гостю заскучать.  Предложи Сергею Анатольевичу полюбоваться на Неву из наших окон. С третьего этажа вид на реку, несомненно, удачен.
Мужчины скрылись за дверями, дамы проследовали в зимний сад, находящийся тут же на первом этаже, а мы с Ирочкой остались вдвоём. 
Девушка смущённо подняла на меня глаза. Чтобы сгладить неловкий момент, я улыбнулся широченной, дурацкой улыбкой и произнёс фразу, тупей которой не слышал никогда:
– Наверное и правда Нева смотрится красиво с высоты третьего этажа?
– Пойдёмте, вы сможете в этом убедиться, – сказала она и повернувшись пошла к лестнице.
Мы поднялись наверх, вошли в одну из комнат и подошли к окну. Она открыла створку и в комнату ворвался свежий Питерский ветер. Мы молча смотрели на тёмные воды реки и редкие кораблики, одиноко проплывающие вдалеке. Я стоял немного позади Ирины и мог её внимательно рассмотреть не стесняясь.
Длинная шея, чуть прикрытая прядями каштановых волос. По-спортивному широкие плечи, создающие  в совокупности с талией красивый треугольник.
Безукоризненно прямая спина и симпатичный профиль. То, что было ниже талии не было видно из-за широченной юбки, достающей подолом до пола.
Но любой мужчина, наделённый хоть долей воображения, мог сам дорисовать то, что было скрыто от его глаз. В общем, я и дорисовал, а когда закончил, дорисованное мне понравилось. Ветер нежно шевелил её каштановые локоны. Она часто вздыхала, переминалась с ноги на ногу и нервно барабанила пальцами по подоконнику. Мне показалось, что она чувствует себя не в своей тарелке. Даже не осознав что делаю, я вдруг выпалил:
– Скажи, а Макдональдс от вашего дома далеко?
  Она резко обернулась, выпучив на меня удивлённые глаза.
– Ты ведь тоже попала? – продолжил я, отчаянно понимая: пан или пропал. – Да не пугайся, я здесь только с сегодняшнего утра. Проснулся в хоромах, в непонятках. Предки ведут себя странно, и вообще, мы в Волгограде живём, а тут вдруг Питер, жесть какая-то.
Мысль, «а не ошибся ли я, и всё не так как я подумал?» –  предательски точила меня изнутри.
Но она схватила меня за руку и горячо зашептала:
– Говори-говори, Серёж! А то мне начало казаться, что я с катушек съехала.
Я облегчённо выдохнул:
– Ну слава богу, а то я уже испугался.
– Слушай, –  перебила она, –  я тоже здесь только с утра. Всю эту нелепицу, которая на мне, помогала надеть тётка чужая, гувернантка или как их там. Мама всё утро называла меня мадемуазель, а папа подогнал богатого жениха.
– Меня, что ли?
– Да, тебя. И пока я думала, как тебя помягче отшить, ты вдруг со своим Макдональдсом! Так я чуть в окошко не выпрыгнула от неожиданности...
Я слушал её взволнованный голос и улыбался, вспоминая свои, схожие с её, утренние впечатления. Всё это она говорила, крепко держа меня за руки, видимо боясь, что я исчезну.
– А вчера? Ну в смысле, вчера вечером у тебя как было? – Не успокаивалась она.
– Да у друга был день рождения, ну мы и выпили в баре. Честно говоря, окончания не помню. А проснулся тут, у вас, в Питере...
 У нас? Да мы сами из Нижнего Новгорода. У меня... – Она замялась. –Короче, неважно. В общем, я тоже вчера с подружками расслаблялась. Правда умеренно, как порядочная девушка.
Она скромно потупила глаза и комично присела в глубоком реверансе:
– Потом пришла домой и легла спать, а утром... Служанка, огромный дом и папа с мамой в роли актёров-любителей.
Откуда-то возникла странная мысль:
– Ты говоришь, вы из Нижнего?
– Да.
– А твой отец, случайно, «вольво» не продаёт на Авито?
Она удивлённо посмотрела на меня:
– Продаёт. Правда подробностей не знаю.
– Вот... А мой батя кому-то в Нижний звонил, на счёт «вольво». Может вам? 
– Может и нам... Папа не рассказывал.
– Подожди-подожди... Я сейчас фамилию вспомню... Онищенко, кажется.
– Да, это мы.
Меня разобрал смех.
- Ты чего?
- Не пугайся, я просто подумал... Что, интересно, твой папа сейчас продаёт моему. Лошадь, карету или телегу сена?
Мы расхохотались. Смеялась она легко, заразительно и… правдиво, без тени фальши.
Почему-то именно сейчас я рассмотрел, что девушка красивая. Наверное, спало напряжение, ведь я нашёл «сообщника», а выбираться из всего этого вдвоём было гораздо легче. По крайней мере, мне так показалось на тот момент.
– Ир, слушай... Давай подумаем, что нас связывает. Тем более я не думаю, что это «вольво» твоего отца.
Она облокотилась на подоконник и посмотрела на меня. Я попытался упорядочить мысли в голове.
– Сколько тебе лет?
Она кокетливо улыбнулась (ну, женщины...):
– Двадцать шесть.
– Так, а мне двадцать девять.
– Чем занимаешься?
– Закончила НГТУ, факультет химтехнологии. Правда по специальности не работала ни дня. Сейчас в торговой фирме, менеджером.
– Так, тут похоже. Я закончил Волгоградский политех, но с работой в металлургии не сложилось. Работаю на метеостанции, лаборантом.
– А это что?
– Это замеры и информация для метеослужб города. Давай дальше. Кто твои родители?
– Учителя. Папа математик, мама историчка.
– А сейчас, в данный момент?
– Серёж, а твои –  в данный момент?
– Не ершись, я пытаюсь резюмировать. На данный момент мы не знаем кто мы в этой жизни, кто в этой жизни наши родители и вообще... Мы не знаем ни год, ни число, ни того, что происходит вокруг. Класс!
– Тупик какой-то, – сказала Ирина и повернулась к двери.
Из коридора послышался шум шагов. В комнату заглянул человек, которого я при входе определил в лакеи. Пусть