Приговор (*)

Приговор (*)
–Чтобы испытать мою преданность, чтобы доказать мою невиновность, я прошу вас дать мне смертельное, опасное задание, укрепляющее благо нашей земли, – такими достойными словами сэр Арнорд Пеллиас закончил свою речь.
Он был благородным человеком и его предложение выглядело действительно рыцарским, но вот только рыцарство – это ещё не всё.
Мелеагант де Горр – король земель де Горр и Камелота, ныне объединённых и забывших о своём холодном противостоянии не одного поколения, мрачно переглянулся с советниками: Морганой – по происхождению феей, по факту ведьмой, сводной сестрой покойного короля Артура, ныне женой графа Мори; графом Уриеном Мори – другом своего детства; сэром Ланселотом – другом Морганы и священником – Мэттом Марсером, прошедшим длинный путь от бродяги, нарушителя закона, игрока, вора и уличного барда до священника, по-настоящему обретшего веру.
И хотя лица эти были разные, и разные были характеры – объединила советников Мелеаганта растерянность. Никто из них не был готов к такому повороту событий.
Сам Мелеагант тоже.
–Сэр Уайтхед, – Мелеагант щёлкнул пальцами, привлекая внимание стоящего тут же рыцаря, – прошу вас сопроводить сэра Пеллиаса в его камеру. Сэр Пеллиас, мы удаляемся на совещание, вы, признаться, сбили нас с толку.
Мелеагант улыбнулся. Он знал, что иногда лучше признать мелкое своё удивление и закрепить свою человечность в памяти подданных, чем закрыть своё лицо мраморной безжизненной маской.
Арнорд Пеллиас покорился. Он оставался преисполненным благородства и в этом, повторном аресте. Он поклонился своему королю и позволил себя увести.
–Ваше величество, – граф Бэйли, не занявший место советника, но занимающий место свидетеля обвинения, поднялся тоже, – ваше решение будет мудрым, без сомнения!
Сам граф Бэйли желал только одного решения: смерти для Пеллиаса. Но этим он ставил короля в дурное положение.
Вообще-то король личность занятая и редко снисходит до случайного судилища. Но здесь был самый настоящий запутанный случай. Неделю назад граф Бэйли – взволнованный  и бледный принёс в Совет письменное донесение о том, что стал свидетелем того, как сэр Пеллиас вступал в сговор с врагами-саксонцами, передавал им сведения относительно передвижений королевских войск. Уже за это Пеллиаса надо было порвать на кусочки.
Но…
Дело осложнялось тем, что прямых доказательств не было. Но был известен факт вражды между двумя одинаково сильными и древними родами: родом Пеллиаса и Бэйли, в последние два года эта вражда обострилась  из-за ухудшающегося финансового положения Бэйли, у которого Годрик Пеллиас – брат Арнорда хитростью увёл три четверти торгового пути шёлком и пряностями.
В данном случае Мелеагант стоял перед непростым выбором. Если он принимает слова и обвинения Бэйли, и расправляется с Арнордом, то, без сомнения, получает сильный род, который явно не обрадуется такому решению. А этот род включает в себя торговлю шелками, пряностями, и финансировал не далее, чем три луны назад постройку нового королевского корабля, не говоря уже о более мелких услугах, к тому же – Пеллиас пользуется уважением в войске. И повернуться уже может по-разному.
А если отвергнуть слова и обвинения Бэйли, то можно получить в лице их рода затаённых врагов, у которых, на минуту, во владениях почти половина пшеничных полей, а ещё – то тут, то там рассыпаны члены этого рода по должностям…
Проигнорировать и не делать ничего нельзя, потому что сговор может быть не плодом мести, а реальным делом, и тогда совсем плохо.
Но нужно решить. Моргана, правда, в начале предлагала пытки. Мелеагант одёрнул её  с негодованием:
–Это последнее и ненадёжное средство. Пока с человека снимают кожу да переламывают ему кости по одной, признаешься в чём угодно!
Словом, ничего заранее не решив, собрались на судилище. А сэр Арнорд Пеллиас их ещё и огорошил. Задание ему дайте. На верность его испытайте.
Отлично.
–Я приму решение, учитывая все…обстоятельства. – пообещал Мелеагант уже без улыбки и обернулся к советникам, – прошу вас последовать в Малую Залу.
***
В Малой Зале уже горели свечи, и потрескивал камин. Торопливые слуги принесли для обсуждений перо, чернила, свитки с чистым пергаментом, а зная характер короля – поспешили поставить ещё и пару кувшинов с вином и закуски: сырные лепёшки (только вышедшие из печи они ещё дышали печным жаром); поджаренные тыквенные ломтики с соусом из уксуса и мёда; ломтики холодной свинины – нарезанные тонко-тонко для того, чтобы лучше впитался любимый в этих землях брусничный соус; и орехи в меду.
–Ловко, – усмехнулась Моргана. Она уже усаживалась за стол, не дожидаясь ни разрешения, ни приглашения. Нравы среди «своих» людей Мелеагант всячески облегчал. Он требовал беспощадного соблюдения церемониала при празднествах, но в узком кругу допускал послабления.
Уриен Мори разлил всем вина.
–Немного, – попросил Мэтт, – у меня сегодня ещё служба.
Выпили в молчании, наконец, Уриен, сообразив, что кто-то всё-таки должен начать, высказал своё мнение:
–Я считаю, что Пеллиас невиновен. Я воевал с ним. Он никогда не проявлял себя как трус.
–Никто и не говорит, что он трус, – мгновенно отреагировала Моргана (значит, ждала именно такого аргумента), – в конце концов, чтобы пойти на подлость, надо иметь отвагу. Скажи мне, Уриен, ты готов поручиться за него?
Она била точно в цель. И какая она после этого фея? Ведьма и есть.
Уриен хотел сказать «да», но встретил взгляд Мэтта Марсера – взгляд спокойный и сочувствующий и ничего не ответил. Мэтт сгладил ситуацию:
–Каин и Авель вовсе были братьями.  А потом Каин брата своего убил.
Моргана чуть заметно поморщилась. В этом новом времени, когда язычество и поклонение силам природы понемногу вытеснялось новым, единым богом, Моргана оставалась ещё предана траве и воде, ветру и дереву – как ведьме ей было проще брать силы от природы и проще понимать её, чем то, о чём вещали священники. Но Мэтту она отдавала должное. Появившись здесь, он занялся многим, он восстанавливал часовню, он посылал за счёт своего жалования целителей к беднякам, и не гнушался физической работой. Священник при дворе! А всё же…
Всё же он, обличённый властью и доверием короля, не давил на придворных. Он оставлял каждому выбор. А ещё – Моргана чувствовала в нём искренность. Его проповеди не звучали страшными словами о вечном огне для души, если жить без смирения, нет, Мэтт рассказывал, не таясь, о своих ошибках, о своём пути к вере и не призывал идти за собой. Он оставлял право выбора и этим завоёвывал доверие.
И так, постепенно, Моргана оставалась в меньшинстве со своим ощущением силы. Даже близкие ей Уриен и Ланселот больше обращались к кресту, а меньше к силам природы. А вот Мелеагант…
В нём самом была магия. Он сам чувствовал то же, что и Моргана, и потому оставался нейтрален, поддерживая Мэтта Марсера. В некотором роде они были друг для друга находкой. Мэтта не казнили за его прошлые грехи, приняли его покаяние и новый облик, а Мелеагант получил священника – преданного и не желающего поглощать всё и забирать власть.
Если к Мэтту приходили, он принимал. А сам не навязывался. Мелеагант взял его на этот суд над Пеллиасом, рассчитывая на большую торжественность и в надежде подчеркнуть серьёзность своего положения. А ещё – в надежде на то, что кто-то из этих двоих в чём-нибудь признается.
–Оставим Каина, – мягко заметил Мелеагант. – Мнения? Ланселот?
Ланселот вздрогнул. Он думал, что Мелеагант сначала спросит Моргану, но тот почему-то дал ей минуту.
–Я считаю, что мы не можем судить вслепую. Слово против слово – это не метод.
–Предложения? – сухо спросил король.
–Поединок? – Ланселот пожал плечами. Он не знал что предложить.
Надо сказать, его жизнь имела множество крутых поворотов, начавшихся в полной мере после его знакомства с Морганой. Сегодня, как и вчера и как завтра Ланселоту говорили и скажут ещё, что, мол, Моргана его испортила, Моргана его в интриги завлекла и использует. Но только Ланселот верно знал: ему интриги нравятся. Да, чёрт возьми! Ему нравилась эта власть. Нравилось знать то, чего ещё не знают другие: кто кому что сказал, чем кто опасен, кто кому сколько должен. Нравилось и влиять…
А все считали, что Моргана испортила Ланселота! А тут не было её вины. Да. Ланселоту приходилось удерживать Моргану, останавливать её, но если бы ему действительно не нравилось то, что она делает, он бы отошёл в сторону – у него и своя голова есть.
–Паршивая идея, – отозвалась Моргана. – Во-первых, шумиха усилится. Во-вторых, это подрывает все законы. Совершай преступления, предавай, неважно – если ты хорошо владеешь мечом, ты выживешь и будешь оправдан.
–Некоторые говорят, что бог сам указывает виновника, – заметил Марсер.
Моргана огрызнулась:
–Если бог будет указывать виновника каждый раз, у него не останется времени на другие дела!
Мелеагант не сдержал улыбки. За этими двумя ему нравилось наблюдать.
Мэтт не стал спорить.
–А если принять его предложение? – Уриен подал голос. – Ну, дать ему смертельное поручение?
–Какое? – ехидно поинтересовалась Моргана.
Уриен хотел сказать: «быть твоей горничной», но спохватился, что говорит со своей женой, которую, кстати, очень любит, и с которой нашёл общий язык, и промолчал.
–И кто его будет контролировать? – Мелеагант зашёл с другого бока. – Кто проконтролирует исполнение поручения, и то, чтобы Пеллиас не сбежал, не сошёлся с врагом?
Уриен промолчал опять. Он был другом Мелеаганта и мужем Морганы – то есть, был очень крепко связан с двумя чертями-интриганами, и всё-таки не был расположен к интригам. Он бы с удовольствием провёл это утро на королевской конюшне, самостоятельно вычёсывая гриву своей любимой Моренго, или обошёл бы восточную дозорную стену, переговариваясь с подзамерзшими, но утренне-счастливыми от скорой смены стражниками. Или, ещё лучше, посетил бы дозорную башню и посмотрел бы на то, как медленно и неохотно сползает рассветная хмарь, как медленно всходит солнце, касаясь витражных стёкол замка…
–А у нас вообще есть смертельное поручение? – спросил Мэтт, – не от корысти. А от любопытства спрашиваю.
–Да найдём! – отмахнулась Моргана, щёки её раскраснелись. Она прикладывалась к вину, привыкнув давно к тому, что вино сопровождает её жизнь вернее любой правильной мысли.  – Вопрос в том, как это устроить.
–Давайте по порядку, – предложил Мелеагант. – Итак, граф Бэйли сообщил о том, что сэр Пеллиас вступил в сговор с саксонским наёмником.
–Вилами по воде, – вздохнула Моргана. – Какой-то саксонский наёмник. Какой-то сговор… ничего конкретного. Даже описать его граф Бэйли не может.
–Потому что ложь! – вспыхнул Уриен, – он просто сводит личные счёты.
Теперь спросил уже сам Мелеагант:
–Ручаешься?
Граф Уриен Мори мог поручиться за Моргану, Мелеаганта и даже Ланселота. Мог поручиться за себя и даже не пожалеть о поражении и смерти, если ошибётся – лучше даже и не жить, если настолько не сумел разобраться в близких людях. Но в незнакомом, не близком, пусть и отчаянно храбром рыцаре? Да, Уриен Мори делил с ним лошадь и похлёбку, да. Было как-то паршиво настолько, что Мори лихорадило и тогда Пеллиас отдал