ему свой плащ. Это была особенная военная выручка. Не задумываясь, Пеллиас и Мори сражались рядом и верили друг другу, а в мире?..
Знал ли Уриен Пеллиаса в мире?
–Нет, – глухо признал Уриен.
Моргана что-то почувствовала и едва заметно коснулась его руки. Обычно от неё лишней ласки и не допросишься, а тут сама! – видимо, у него и впрямь было что-то на лице такое, что даже её встряхнуло.
–Ну хорошо, – Ланселот вступил, перебивая неловкую тишину, – если Пеллиас и вступил в сговор, то зачем? Ему мало земель? Денег? Власти?
Теперь промолчал уже Мелеагант. он знал, что когда человеку не хватает хлеба, человек уходит в гнев и может взять оружие. Потом, если ему не хватает денег, но есть хлеб, он тоже берётся за оружие. Но знал он и то. Что даже если у человека есть всё, но всё равно будет нуждаться в чём-то: в войне, в оружии, в гневе, в протесте. Человек не бывает доволен.
–Я ещё раз повторяю про пытки, – прошелестела Моргана. – Это не богоугодно, господин священник, но только так…
–Моргана! – Мелеагант прикрикнул на неё, – уймись! Пытки – последнее оружие. И потом – пытки для знати – это шум, подлость и обличение, недоверие, всей знати! Как ты не можешь…
Он осёкся. Моргана была его советницей, но он хорошо знал по опыту, что с Морганой лучше не связываться и лучше не иметь её во врагах. Из неё преданный друг – разобьётся в лепешку, но сделает, если будет верить, но она же и отомстит, себя не жалея, если увидит врага.
А Мелеагант был близок к этому. Моргана не была при знати с детства, не впитала те понятия, что он впитал с детских лет. Она скиталась, скрывалась, промышляла явно незаконно все годы, пока не пришла к знакомству с ним, а после – со своим сводным братом.
И в это он её ткнул.
Ни Ланселот, ни Уриен этого не заметили. Заметила Моргана, но, удивление, она не возмутилась, не ответила едко, а только кивнула:
–Ты прав, мой король.
–Возьми свинины, она удалась, – посоветовал Мелеагант, пододвигая к ней тарелку. Это был его тихий жест перемирия.
Она взяла, похвалила.
Это была мелочь для троих из присутствующих, но двое знали – за этой мелочью маленькая тайна. Не враждовать им надо. В былые годы Моргана бы вспылила. В былые годы и Мелеагант бы договорил. Но теперь иное время. Теперь они научились мириться до разгорающейся ссоры.
–Так что делать? – спросил Уриен. – Прощаем? Казним? Ссоримся?
–Казнить обоих? – предложил Мэтт. Он говорил с откровенной ехидцей. И ещё – кажется, ему тоже хватит вина. – Если есть искушение, надо отсечь его к чёрту!
Моргана с интересом взглянула на него:
–На-аш человек!
–Не порть человека, – попросил Уриен. – Святой отец, вы бы закусили.
Святой отец оказался покладистым. Он покорно принялся за тыкву.
–А если установить слежку? – спросил Ланселот. – То есть, отпустить Пеллиаса и следить за ним. Если он выйдет на контакт с врагом, тут всё понятно: хватаем, в тюрьму и казнь. А если нет – лжесвидетельство Бэйли!
Все притихли. Даже Мэтт перестал есть и абсолютно трезво и разумно посмотрел на Ланселота.
–Это подходит, – признал Мелеагант. – Слово против слова – это слепота. А здесь будет факт. Наш факт.
–Возражаю, – Моргана качнула головой. – Во-первых, всегда можно сменить способ связи. Во-вторых, можно связаться так, что мы и не заметим. В-третьих, это могло быть разовым соглашением. В-чётвёртых, он может стать осторожнее.
–Бога ради, а если он не преступник? – У Уриена снова прорвалось возмущение.
–Оговор возможен, – неохотно признала Моргана, - но всегда есть поганое «а вдруг?» а вдруг правда он – предатель? Я не верю людям.
–Давайте отошлем его? – предложил Ланселот. – на дальние заставы? Там, где компания болото, куст брусники и кулик. И если там он найдёт саксонца, выкопает его где-нибудь, тонам его уже надо будет наградить.
Мэтт захохотал:
–Простите, простите! Я просто представляю: сидит Пеллиас посреди болота, в обнимку с куликом и ест забродившие ягоды брусники…
Сдержанно улыбнулись и остальные.
–Это хорошее предложение, – сказала Моргана. – Не надо никого казнить, пытать, так мы выразим своё недоверие Пеллиасу, и так не оскорбим…не сильно оскорбим его род.
–Тогда надо в должности понизить и кого-то из Бэйли, – Мелеагант сделал ей знак, Моргана торопливо записала.
–Зачем? – не понял Уриен. Он впитал все игрища знати с детством, но не разбирался в них и сейчас. Ему как-то повезло остаться более честным человеком, чем его близкие.
–Подождите! – Мэтт вдруг высунулся из кубка. – А если и впрямь…смертельное задание?
–Мы же это уже обсуждали! – это уже отреагировала Моргана. У неё висели дела, выходили сроки писем, которые она сама же себе установила, её внимания ждали уже документы, и сейчас, когда нашлось вроде бы решение, этот священник…
–Говори, – разрешил Мелеагант. у него также было много дел – как минимум два заседания ждали его решения по делу Пеллиаса, ещё надо принять казначея, делегацию из города, и опять же – бумаги, указы и всё прочее, что требовало его вмешательства.
Но он научился терпеть людей. Научился справляться с раздражением, потому что правил людьми. В этом плане он обошёл Моргану.
–Мы говорили, – повторила Моргана, но откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди. Она с неприязнью смотрела на Мэтта, словно не позволяла ему забыть, что он отнимает драгоценное время у всех, и если сам ничем не занят, это ещё не повод…
Впрочем, знала она прекрасно – Мэтт занят. Он занят по-своему, по сравнению с ней, по-мелкому, но занят. Его ждут исповеди, его ждут люди, и его ждут камни, которые он сам таскал с парой послушников и добровольцами, расчищая давно заброшенную каменистую гладкую площадку за недавно восстановленной часовней. Там Мэтт порывался сделать свой лазарет, под знамением креста для прокажённых, которым нет уже места на земле.
–Только чтоб не ползла проказа по замку, – пригрозил Мелеагант, но разрешение дал. Забота о народе – это хорошо. Забота о самых ничтожных, заблудших, павших – это прекрасно. У него самого не хватало времени ещё на это. а Мэтт брался добровольно.
–Давайте пошлём обоих! – просиял Мэтт.
–Мы сейчас тебя пошлём, - пообещала Моргана.
Мэтт не обиделся:
–Графа Бэйли и сэра Пеллиаса пошлём на смертельное задание. Скажем, что не можем выбрать кто из них прав, и полагаемся на волю господа. Скажем, что они должны беречь друг друга.
–Они друг друга и убьют, – предостерёг Ланселот. – Слова – это слова, им не место за пределами замка. Слова не правят среди людей с оружием и гнева.
Мэтт примолк. В его картине это складывалось безупречно. Идут двое – доносчик и возможный предатель. Один точно виновен. Идут выполнять задание для королевства. В пути – разбираются. И либо устанавливается истина, либо возвращаются они друзьями.
Либо не возвращаются оба.
Мэтт отвык от реального мира. Мира, за гранью бедняков. Нет, он был там, но глаза его были уже не теми. Он не видел ясно, так как имел уже кусок хорошего белого хлеба, всегда свежее масло, горячую воду и чистые одежды. Он уже забыл, что люди могут быть в таком гневе, что не погнушаются убийством. Забыл о подлости, которая есть не где-то там, а есть здесь. он вёл людей к светлому и хорошему, но забыл, что все люди разные, и есть среди них и те, кто не услышит его слов, и кто ради выживания, не желая обнажить себя доносчиком или предателем, покусится на жизнь.
Моргане стало жаль Мэтта. Предложение его имело бы ценность, если бы оба были невиновны. Или, если бы речь шла о произошедшем в идеальном мире. Но они жили в мире, где были живые люди, а не выхолощенные в фантазиях.
И всё же – Моргане захотелось сказать слово утешения:
–Мы запомним эту идею, Мэтт.
Мелеагант поперхнулся. Всё-таки Моргана изменилась прямо на его памяти. Он помнил её непримиримой, а сейчас видел утешающей. Боги, сколько же прошло времени с их первой встречи, как же изменились расклады их судеб.
–Обязательно запомним, – подбодрил Ланселот. А Уриен просто кивнул: ему идея пришлась по вкусу, в ней звучала любимая им суровость. Та самая, истинно рыцарская, где воины гнались за остротой и лёгкостью меча, а не за уложенной камнями рукоятью; где мясная и хлебная похлёбка были желанным блюдом и на пирах; где сон под открытым небом был желаннее постели…
Уриен уже не заставал этого мира. Но много читал. И мальчишеское отозвалось в нём. Смешно, конечно. У него уже появилась первая наметка седины в чёрных волосах (появится тут, с такой-то жизнью, среди таких-то людей!), а всё туда же, в сказания!
–Словом, решено, – кашлянул Мелеагант, вырывая всех в реальность. – Моргана, запиши. Ну, в начале как обычно, от власти, по решению…кого я учу?
Мелеагант усмехнулся сам себе.
Моргана уже бойко писала.
–Приговорить сэра Арнорда Пеллиаса к ссылке в… м, Ланселот?
–Северную пограничную заставу, в распоряжение сэра Крэйга, – Ланселот отозвался с готовностью. – Там как раз и болота, и брусника.
–И кулик? – спросил повеселевший Мэтт.
–А то! – Ланселот сверкнул глазами. – Всё есть.
–Да-да…– рассеянно подтвердил Мелеагант, – Моргана, записала? Так, в распоряжение сэра Крэйга, сроком на один год, начиная с дня прибытия.
–Год? – выдохнул Уриен с каким-то облегчением. Он боялся бессрочной ссылки. Почему-то ему казалось, что его совесть взбунтуется от этого. Но год – что ж, это неплохо. Да, место суровое, но почитай – отдых.
–Год, – подтвердил Мелеагант. – Дата, моё имя и передай мне на подпись.
Моргана подчинилась.
–Второй указ. Начало такое же…так, кого снимаем из Бэйли?
Ланселот, Уриен и Мэтт перешли к еде и напиткам. Теперь они имели на это право. Это уже стихия Морганы решить кого снять, кого понизить.
–Как насчёт Хенсли? – предложила Моргана. – Градостроитель.
–Полезен, – возразил Мелеагант. – Огастес?
–Седьмая вода на киселе. Он же бастард Уолтера Бэйли.
Сговаривались недолго. В конце концов, и здесь жертву назначили – Нэлсон Бэйли, граф Зелёного Пути утрачивал контроль за всеми образовательными цитаделями и получал в свой надзор лишь два сиротских приюта.
–Не оскорбится? – с сомнением спросил Уриен.
–Не оскорбится, – влез Ланселот. – Всё зависит от того, как это подать. Сказать ему, допустим, что это временная мера, что никто кроме него, и вообще – он пора и надежда – и вот, уже другая реакция. Не понижение, а искреннее доверие короны.
–Испортила ты парня! – развеселился Уриен, глянув на жену. Та махнула рукой, записывая строки в указ.
Ланселот вздохнул. Он говорил это, намекал уже не раз – не испортили его, не испортили. А просто – он был таким. Сам по себе.
–Все свободны, большое спасибо, – поблагодарил Мелеагант, когда с бумагами всё-таки было покончено. – Ланселот, передай эти два приказа в оглашение. Мэтт, не забудь зайти ко мне с расчётами. Уриен, спасибо большое – жду отчёт о портовых наших делах. Моргана…задержись.
Никто не удивился. Одно дело – сказать всем, другое с глазу на глаз.
–Моргана, распри ни к чему, понимаешь? – спросил Мелеагант, когда все ушли. Уриен тактично заметил, что подождёт её в коридоре.
–Ты про нас или про Бэйли с Пеллиасом? – Моргана не могла не пошутить.
–Про нас всё знаю. Про них. Конфликт всплывёт. А если Пеллиас и правда предатель… Понимаешь?
–Мелеагант, год – это долго, – Моргана всегда понимала Мелеаганта. – За
