девушку.
Допросив также Василису Мельникову и Елену Лисицыну, а с ними и остальных одноклассников Сони Цаплиной, Иванов увидел следующую картину: да, среди них были те немногие, с кем погибшая дружила, включая и трёх первых девочек; но даже и они никто не знали, как она жила до того момента, когда она покончила с собой. Кто-то сам не интересовался её жизнью, кого-то сама погибшая туда не пускала. Почему? Что она скрывала от друзей? Не понятно. И что это за таинственный придурок, который ей звонил? Закончив с допросами, Иванов простился с Волковой и ушёл.
***
За то время, пока Иванов отрабатывал классную погибшей и её одноклассников, Денис Маков разговаривал с остальными педагогами Софии Цаплиной. Вот какой портрет погибшей составили они:
Из показаний Евгении Обуховой, учителя физики.
Я буду краткой: Соня была девочкой слабой, плохо понимала то, о чём я ей говорю… То есть, говорила. В общем, вместо мозгов у неё в голове была манная каша. Плюс к этому она и хамка была, какую ещё найти, могла запросто нагрубить тебе на твоё замечание, едва ли не матом тебя обложить… Словом, ничего хорошего я о ней сказать не могу. Знаете, мне иногда очень жаль, что в наше время учителям нельзя драть своих учеников, глядишь, те и посмирнее бы были, и ума у них было бы больше.
Из показаний Олега Синявского, учителя математики.
Да, ужасная новость, нечего сказать. Светлая память бедной девочке! Знаете, Соня, в общем, была девочкой далеко неглупой и способной, но почему-то ей трудно давалась математика. Мне порой приходилось едва ли не на изнанку выворачиваться, чтобы объяснить ей ту или иную тему. Впрочем, надо отдать Соне должное в том, что она старалась хоть что-то понять из того, что я ей говорил. Чёрт с ним, что не всё гладко выходило у неё, например, с уравнениями или ещё с чем-то, главное, что она хоть старалась вникнуть во всё это, и вникала, в конце концов! Иным ученикам заобъясняйся хоть до посинения, а они даже не пробуют тебя понять, и все твои объяснения, словно в дудку, вылетают; и только Соня в этом смысле была молодчина.
Из показаний Антонины Груздевой, учителя английского языка.
Боже, какой кошмар! Просто не укладывается в голове, что Соня погибла… Царство ей небесное!
Знаете, Соня очень хорошо соображала в иностранных языках: если угодно, она на английском языке могла говорить, как на родном, перевод текста, как на английский, так на русский языки делала без проблем, а главное, делала с интересом. Каким Соня была человеком? По мне, вполне хорошим, вежливым и добродушным. Не знаю, кто как, а я от неё ни одного грубого или обидного слова не слышала.
Из показаний Светланы Киселёвой, учителя химии.
Царство небесное бедной девочке, и дай бог сил её матери это пережить! Ужас – одно слово. Почему же это так? Что касается Сони, то она человек, в общем, была не плохой и не глупый, знала, что ей было надо от жизни; однако совершенно равнодушна к химии. Нет, она могла и ответить, и задания выполняла, но делала она это с холодными, безынтересными глазами, словно выполняла нудную работу. И, признаться, меня, как учителя, это слегка ранило, потому что я всегда старалась не просто передать ребёнку мои знания, но и заинтересовать его своей наукой, чтобы он, возможно, продолжил ей заниматься в будущем.
***
Едва Иванов и Маков вышли на крыльцо школы, как у Иванова зазвонил телефон. Это был судмедик с новостями.
– Говори, Горыныч! – ответил следователь.
– Саныч, я осмотрел нашу погибшую, и помимо многочисленных травм и переломов, от которых она погибла, нашёл ещё кое-что.
– Горыныч, не тяни резину! – взмолился следователь.
– В общем, нашу девушку, мягко говоря, «любили» во все места, – сказал судмедик. – И, очевидно, не раз, а последний секс у неё был за сутки до смерти.
– Ничего себе! – удивился Иванов. – Это что, изнасилование вырисовывается?
– Возможно, Саныч! – ответил Горыныч. – Хотя, прости меня, господи, грешного, может и иначе быть: девочка захотела взрослой любви – ну и путалась тайно от мамы с кем-нибудь, хоть с маминым полюбовником. Но это моя версия!
– Я тебя понял, Горыныч, – ответил Иванов. – Ты подгони все бумаги, я сейчас буду. – Кладёт трубку. – Чёрт! Только изнасилования на мою шею не хватало! Что ж, по крайней мере, ясен один из мотивов самоубийства Цаплиной-младшей.
– А разве есть другой? – спросил Маков.
– Есть, но об этом дорогой скажу, – сказал Иванов. – Слушай, набери ребятам, узнай, где они? Если в отдел едут – пусть поесть купят. А мы с тобой съездим сначала к Горынычу, а затем к Цаплиным, так как у меня появились новые вопросы.
– Хорошо! – сказал Маков.
По дороге к судмедику Иванов позвонил Цаплиной-старшей. Та была отгуле, занималась похоронными делами. Узнав, что следователь хочет с ней поговорить, она сказала, что минут через тридцать будет дома, так как ритуальное бюро было недалеко, на что Иванов сказал, что он сам подъедет нескоро, и чтобы женщина сильно не торопилась. Когда Иванов повесил трубку, Маков рассказал всю информацию о Софии Цаплиной, добытую им у педагогов, и поделился своими мыслями о них. Услышанное не особо удивило следователя, но утешало то, что хоть у кого-то из педагогов, включая Волкову, а также у одноклассников нашлось хоть одно доброе слово о погибшей.
5
София Цаплина за год до гибели
Ей 14-ть лет! Она высока, хороша собой и улыбчива. У неё точённая фигура, подтянутые ягодицы, длинные руки и такие же длинные, прыгучие ноги. Когда Соня играла с мамой или с подругами в бадминтон на пляже, то тем не всегда удавалось отбить подачи Сони, зато сама она отбивала все их подачи. Вообще пляж – это излюбленное место обеих Цаплиных, куда они приходят и поплавать, и позагорать, и просто расслабиться. Причём это у них бывает и дома, и где-то в отпуске.
Всё случилось в то жаркое и злосчастное лето. Почему злосчастное? Сейчас расскажу: начнём хотя бы с того, что в то лето у Елены не было отпуска, так как весной, в начале мая, она ездила к умирающей матери, за которой вместе с сестрой ухаживала все две последние недели её жизни, плюс ещё похороны и поминки. Соня тогда осталась на попечении своей крёстной, Людмилы Гуляевой, потому что и ЕГЭ за 9-й класс не за горой, да и просто зачем ребёнку лишний стресс? Нет, мать от дочери не скрывала, что бабушка умирает, и всё такое… Они даже вместе поплакали об этом. И всё же было решено оставить Соню с крёстной. Впрочем, слава богу, Людмила Игнатьевна была женщина находчивая и могла как просто поддержать Соню в тяжёлую минуту, когда она узнала о кончине бабушки, так и найти дело, которое, хоть на миг, но могло бы отвлечь крестницу от мрачных мыслей и не дало бы впасть в уныние: например, на дачу брала, где всегда есть, что делать. Так что в силу вышеописанных причин традиционная поездка к морю «накрылась» медным тазом, и потому вылазка на пляж по выходным с мамой (а иногда с подругами!), прогулки или поездка к крёстной на дачу, когда та приглашала, для Сони были спасением.
Вот тогда-то, на пляже, когда Соня пошла искупаться, а мать решила ещё понежиться под солнцем, к ней подошёл молодой мужчина. Ему было лет 35-ть, он был высоким, атлетически сложённым, имел в меру длинные, тёмные волосы, красивое, чисто выбритое лицо, где были большие зелёные глаза. Глядя в них, ты уже как бы не видишь ни прямого, заострённого носа, ни тонких губ, излучающих тонкую улыбку… Ты, словно весь в его глазах, или, лучше сказать, под их гипнозом!
– Здравствуйте! – сказал незнакомец.
– Здравствуйте! – улыбнувшись, ответила Елена. – Что вам угодно?
– Да вот увидел одну красивую женщину – и захотел подойти, познакомиться! – ответил мужчина. – А то она лежит одна, ей, наверно, скучно…
Елена, всё поняв, снова улыбнулась.
– За красивую женщину спасибо, но я не одна и мне не скучно.
– Вы не одна? – удивился незнакомец. – А с кем вы?
– Я со своей дочкой, – сказала Елена. – Вон она купается. Так что нам вдвоём не скучно!
–Ясно, – сказал незнакомец. – Но познакомиться с вами можно?
– Конечно! – ответила Елена Юрьевна.
– Валерий Гончаров, массажист, а также немного писатель и художник, – сказал мужчина. – Елена Цаплина, библиотекарь, иногда переводчица, – сказала Елена. Во время разговора у Елены зазвонил мобильный. Она, извинившись перед собеседником, взяла трубку. – Да, Люся! Где мы? Мы с Соней на пляже отдыхаем. А что? Не хотим ли мы приехать к вам и пообедать? Ну, можно, если Соня не будет против. Давай так: я её спрошу, и перезвоню тебе. – окончив разговор по телефону, Елена вернулась к Валерию. – Ещё раз извините: просто родственница звонила – на обед звала.
– Понимаю, – улыбаясь, ответил тот. – Самому надо тихонько трогаться, так как есть одно дело. Но можно у вас телефон спросить?
Елена дала ему телефон, после чего они расстались.
– Кто это был? – спросила Соня, вернувшись на берег.
– Знакомый, – ответила мать дочери.
– Что-то я не помню у тебя таких знакомых, – замечает Соня.
– Мало ли, кого ты не помнишь! – отозвалась ей мать. – Я говорю, что это мой знакомый – и будь добра поверить мне! – Соня сдалась. – Скажи лучше, как ты смотришь на то, чтобы пообедать у тёти Люси?
Соня обожала свою крёстную! Это был второй человек после матери, кому она говорила и по телефону, и лично «Здравствуй, моя любимая!». Про то, что Соня иной раз могла своей крёстной о своей жизни поведать или о чём-то ещё поболтать, и говорить нечего! Но в тот день Соня сказала, что устала и хочет домой, чтоб прилечь.
– Так у тёти Люси отдохнёшь! – предложила мать. – А мы пока пощебечем! Ну, пожалуйста, поедем!
И Соня согласилась. Убирая своё полотенце, она не обнаружила в своей сумке сменного белья.
– Не поняла, – сказала Соня, бледнея.
– В чём дело? – спросила мать насторожено.
–Да не могу найти свои трусики, – сказала Соня. – Ведь клала их вместе с полотенцем.
– Сонечка, успокойся! – сказала мать, утешая дочь. – Может, ты хотела положить трусики с полотенцем, да телефон отвлёк – и ты сцапала второпях одно полотенце. Надень пока шорты и майку, а дома мы всё уладим!
Дав такой совет, мать повела дочь в кабинку. Переодевшись и собравшись, наши героини поехали на обед.
Людмила Гулляева, крёстная Сони, а кроме того и бывшая одногруппница её матери по институту, была женщиной средних лет, кудрявая, невысокая, круглолицая и пышнотелая. Её лицо, светло-серые глаза, лёгкая улыбка на губах были добродушными и светлыми. Её голос был тёплым и мягким, как пуховый платок. В день встречи с Цаплиными Людмила была одета в синее трико с белыми лампасами, где красовалась какая-то нерусская надпись, и белую футболку с медным всадником. Увидев первой любимую крестницу, Людмила незамедлительно впечатала ей в щёку смачный поцелуй.
– Рада видеть тебя, моя красавица! – сказала она, ласково похлопав Соню по спине.
– И я тебя, моя любимая! – ответила Соня, поцеловав крёстную в ответ.
– А меня поцеловать? – сказала шутя Елена, и Людмила тотчас поцеловала и её. Чай, от неё не убудет! Нацеловавшись, наши героини прошли на кухню, где за вкусным и сытным обедом говорили о всякой всячине. Кухня была средних размеров, там легко расходились двое человек, а иногда там спокойно помещалась компания из пяти. Обстановка кухни была такой: справа от входа висела длинная полка с разными
