появились работники угрозыска.
– Добрый день! – сказал Иванов, доставая удостоверение. – Уголовный розыск, следователь Иванов. Нам нужен Валерий Гончаров.
– Добрый день. Валерий Гончаров – это я! – ответил Валерий. – Чем могу помочь?
– Мы бы хотели поговорить с вами о погибшей вашей падчерице Софии Цаплиной, – сказал Иванов.
– Ясно, – хмуро сказал Валерий. – Проходите! Только во времени я ограничен, так как через десять минут ко мне клиентка должна придти.
– Не волнуйтесь, мы вас не задержим! – сказал Иванов. – У нас всего два вопроса. Начнём с того, какими были ваши отношения?
– Со своей стороны я, конечно, старался стать Соне хотя бы просто другом, – начал грустно Валерий. – Однако она меня отталкивала, почти не шла со мной на контакт…
– Поясните! – прервал Маков. – Что значит почти не шла на контакт?
– При матери Соня ещё могла мне иногда или сказать что-то, или ответить, а так она меня вообще игнорировала, – сказал Валерий. – Даже было один раз так, что я ей позвонил, чтоб попросить купить домой хлеба, но она меня в ответ послала куда подальше. Похоже, Соня так и не смогла меня принять, как её мать ни упрашивала, ни умоляла. Чужой – есть чужой, и ничего тут не поделаешь.
Вспомнив неожиданно про телефон, Иванов достал блокнот, нашёл выписанный номер и показал его Валерию.
– Это ваш номер? – спросил следователь.
– Да, мой, – ответил Валерий.
– И что, вы каждый раз звонили погибшей, чтобы попросить купить хлеба? – спросил с недоверием Иванов.
– В основном да, я просил Соню сходить в магазин, – сказал Валерий.
– И каждый раз она вас посылала? – спросил Маков.
– Нет, это было один раз! – ответил Валерий. – А потом она просто сбрасывала вызов и отключала телефон.
– Ясно, – сказал Иванов. – Что ж, спасибо и до свидания.
– Всего доброго! – сказал Валерий, сыщики вышли и поехали в отдел, а на их смену в кабинет вошла новая клиентка.
***
Однако вернёмся к другой паре сыщиков – Анне Дуровой и Кириллу Хвостову, которые допрашивали в больнице пострадавшего в ДТП Дмитрия Еликова. Сразу следует отметить то, что Дмитрий переходил дорогу по пешеходному переходу, а на него, удирая от гаишников, наехал пьяный юнец, угнавший машину у матери. Вот так Дмитрий оказался на больничной койке. Что стало с юным наездником – это, как говорится, история умалчивает.
Узнав о гибели Сони, Еликов сперва поник от горя, однако вскоре взял себя в руки и поведал сыщикам следующее: «Знаете, Соня была девчонкой хорошей, общительной, а главное – весёлой и не глупой. Я любил провожать её иногда после школы до дому, поболтать о чём-нибудь отвлечённом или просто погулять с ней в выходные. В тоже время Соня была как бы закрытой и держала меня на некоторой дистанции. Вот пример: я однажды захотел поцеловать Соню, потому что она мне нравилась, но она мне не позволила это сделать. Я спросил – почему? На что Соня мне рассказала историю о том, как к ней на зимних каникулах пристал один соседский придурок, желавший тоже её поцеловать, и от которого она еле отбилась. Поэтому Соня и не давала себя целовать. Я спросил её – а в какой квартире живёт тот придурок (хотелось ему надавать по шее!)? Соня мне ответила, что, слава богу, он переехал куда-то на другую квартиру после нового года, и его неслышно и невидно. Что из этого всего правда, что нет – не знаю, но я рассказал всё, что мне известно». Записав показания, сыщики пожелали молодому человеку выздоровления и покинули палату.
Когда все собрались у Иванова в кабинете за чаем, Дурова поделилась со следователем данной информацией, сказав, что её надо проверить.
– Ну факт приставания к нашей барышне Горыныч установил точно! – ответил Иванов. – Впрочем, не исключается пока и версия, что погибшая и сама могла с кем-то тайком от маменьки шуры-муры крутить.
– Если предполагать такое, – говорит Хвостов, закурив сам и давая закурить Иванову и Дуровой, – то тогда с кем она бы это могла делать, если с Еликовым она за ручку гуляла? Не с сожителем же маменьки!
– А я бы пока и этого не исключал! – откликнулся Маков. – Да, Гончаров говорил, что они с погибшей не ладили, но чем чёрт не шутит? Может, они при маман жили, как кошка с собакой, а наедине у них было оляля, какое кино.
– Какая гадость! – плюнув, сказала Дурова, видимо, представив всё это извращение.
– Анюта, я тебя понимаю! – ответил Маков. – Самому противно от своих слов. Но жизнь сегодня такова, что девочки, едва начав ходить, могут быстро сигануть в койку к маминому полюбовнику. Этакие девочки-скороспелочки.
– Вот и будем во всём этом разбираться! – подытожил Иванов. – Денис, ты посмотрел, в какой соцсети есть наша погибшая?
– Да, наша погибшая зарегистрирована в «Одноклассниках», – ответил Маков. – Друзей у неё там не особо много, но меня там заинтересовала такая мадам, как Людмила Гуляева. Она сейчас онлайн – и я бы мог ей позвонить и пригласить к нам.
– Давай! – согласился Иванов. Маков позвонил Гуляевой и пригласил её на беседу. Он хотел, чтобы Гуляева приехала в тот же день, но она попросила перенести встречу через пару дней, на десять утра, ссылаясь на неважное самочувствие и на предстоящие завтра похороны крестницы. Так и было решено.
7
Роман Елены Цаплиной и Валерия Гончарова.
Роман Елены и Валерия развивался в умеренном темпе. По началу, это были просто встречи, прогулки, походы в кино, на танцы или в театр. Этого хотела и сама Елена, тяжело в своё время пережившая развод с мужем, и с тех пор ставшей, что ли, осторожнее с мужчинами. Валерий особо и не настаивал на чём-то большем. Ему вполне пока хватало прогулок с Еленой, походов с ней в кино или хотя бы на пляж. И вот как-то в один такой выходной, пребывая на пляже, Елена осмелилась попросить Валерия рассказать о себе.
– Ты знаешь, – начал он, подумав, – мне особо рассказывать нечего: родителей я вообще не знаю, жил в детдоме... Хотел в армию пойти – не взяли по здоровью. Слава богу, хорошие люди подсказали пойти учиться на массажиста. Вот так и тружусь, живя при этом на съёмной квартире, так как с личной жилплощадью, положенной мне по выходу из детдома, меня нагло «надули». Кроме того, как ты уже знаешь, я ещё немного писатель и художник. Собственно, это и есть моё хобби!
– А что ты пишешь и рисуешь? – спросила Елена.
– Я в основном пишу короткие рассказы (вроде тех, что писал в своё время Чехов!), – начал Валерий, – только у него они были юмористические, а у меня они (не падай!), как правило, слегка эротические. Да и рисую я также в стиле лёгкого ню.
– Да с чего мне падать! – усмехнувшись, сказала Елена. – Можно подумать, я этого добра не встречала, переводя романы. Да картины такого же плана я много, у кого видела! И всё же почему тебя интересует именно это направление?
– Ты знаешь, – начал Валерий, подумав, – всё началось с того дня, когда я, будучи с моей хозяйкой на даче и пойдя с ней за компанию на озеро искупаться, случайно краем глаза обратил внимание на то, как на том же озере спокойно загорали и купались голышом мать и дочка. Причём дочка была по возрасту приблизительно, как твоя Соня! Помню, тогда моя хозяйка хотела взъерепениться на маму с дочкой из-за этого, но я кое-как её уговорил оставить их в покое, так как они нас не трогали, и увёл её подальше, где мы спокойно уже купались. По пути обратно на дачу мы их больше не встретили. Однако я тот момент запомнил и после дома зарисовал. Так вот и пошло-поехало!
– Ясно! – сказала Елена. – Скажи, а ты меня бы сейчас мог нарисовать?
– Извини, сейчас нет, так как я не взял ни бумаги, ни карандаша! – виновато улыбаясь, сказал Валерий. – Давай в другой раз!
– Хорошо! – согласилась Елена. – Что ж, идём купаться!
– Давай освежимся! – согласился Валерий, и они оба пошли в воду, где от души купались, плескались и резвились, как дети, и им в этот момент было очень хорошо! Вернувшись на берег, Валерий попросил Елену поведать о себе.
– Да что там рассказывать! – слегка вздохнув, начала Елена. – Дочь автомеханика и учителя английского языка. Надо сказать, я и сама по воле маменьки окончила факультет ин-яза, и даже год поработала учителем английского… Однако, поняв, что это не моё, послала это всё к чертям собачим и стала библиотекарем. А, освоив ещё и французский язык, стала подрабатывать в издательстве переводчицей. В общем-то, такая моя биография!
– А как родители приняли твою смену профессии? – спросил Валерий.
– Папы на тот момент уже не было в живых, – начала Елена. – Я ещё в школе училась, когда он, возвращаясь с рыбалки, погиб в автокатастрофе по вине встречного пьяного водителя. Мама же была этим очень недовольна, так как она надеялась, что я буду после неё её же лямку в школе тянуть… Однако я ей сказала прямо, что мне её неудовольствие до фонаря, что я буду свою жизнь жить так, как сама сочту удобным и нормальным для себя. Помню, мы тогда так разругались, что дело даже дошло до обоюдных пощёчин. После этого мы очень долго не разговаривали, жили, как чужие, пока к нам однажды в гости не приехали тётя Люба и тётя Ира, мамины сестры, и не помирили нас. Слава богу, с тех пор мы с мамой жили нормально.
Потом я вышла замуж, родила Соньку… Мама переехала к тёте Любе, так как та давно жила одна: муж умер, а детей им почему-то бог не давал (хорошо, хоть тёте Ире с её мужем в этом плане повезло: родились две дочери!). Вот мама с тётей Любой и жила, пока та не умерла.
– А твой муж где? – спросил Валерий.
– В Караганде! – с горькой усмешкой ответила Елена. – Сволочь такая, сбежал, едва Соне исполнился год, к другой бабе, и сколько лет даже глаз не кажет. Я его последний раз видела при разводе. Да и ну его в болото! Пойдём лучше ещё раз искупаемся! – неожиданно на мобильнике Елены раздался звонок. Звонила Соня. – Да, Соня, что случилось? Тебя рвёт? Сейчас приеду! – она положила трубку. – Валера, извини, мне надо уехать.
– Я понял, – сказал Валерий. – Езжай! Я сам доеду.
– Увидимся! – сказала Елена, поцеловала Валерия и уехала.
Надо бы сказать, что они и вправду ещё не раз будут видеться, созваниваться, а иногда, когда Соня гостила у крёстной, Елена и Валерий проводили вместе ночь. Надо ли говорить, как им обоим было хорошо, когда долго и с наслаждением занимались любовью; как была счастлива Елена, когда Валерий ласкал и целовал её ещё молодое, загорелое и стройное тело, и ей хотелось ещё и ещё? Едва ли. Зато следует сказать, что вскоре Елена позовёт Валерия жить к себе, и тот охотно согласится! Спросите, а как же Соня? Разумеется, мама постаралась ей всё терпеливо и спокойно объяснить, что она отныне будет жить с мужчиной, что у них любовь и так далее, надеясь, что Соня её сможет понять, и, если что-то не так, простить… И, слава богу, Соня, как разумная девочка, постаралась всё понять и не таить обид на маму. И всё-таки однажды их отношения дали трещину.
Поводом для ссоры послужила следующая ситуация: Елена имела неосторожность как-то раз похвастаться дочери своим портретом в стиле ню, который нарисовал Валерий во время очередной их ночёвки. Зачем она это сделала? Возможно, надеялась, что дочь оценит и талант художника, и то, что мама ещё довольно хороша, что её можно изобразить обнажённой. Однако реакция Сони была противоположной: она в гневе порвала портрет, назвав при этом мать
