и моральной устойчивости. Блокировка от всего, что чуждо человеческому организму. Всегда обходилось, но сейчас, видимо возраст, я вырубился.
– Извини, я не колол.
– Я вколола.
– Вот спасибо! А спросить?
– Твои закатившиеся глаза были так многозначительны. Андрей, сегодня никуда не выходим. Я тебе в каюте сделала кровать по релаксу на максимум. Как доктор экипажа, я приказываю отдыхать.
– А где Мапл?
– Он на центральном пульте, и вообще, оставь его в покое.
– Ладно, ладно, пойду в свою каюту.
– Вот и хорошо, спокойной ночи.
Петра отстегнула ремень и выплыла из отсека.
Утро на межпланетном корабле. Утро... Тот же свет, тот же звук, то же настроение. Только часы, на которых день и ночь отмечены соответственно, ночь – чёрным, а день – белым на циферблате, говорят, что ты прожил здесь ещё одни сутки.
– Командира в рубку! – безапелляционно объявил голос бортового компьютера.
Ладно, надо вставать. Если Петра не пришла меня проверить, значит, я в норме. Треники плавают под потолком. Одеться в невесомости, это то ещё действо.
Всё, готов. Нажимаю кнопку зуммера, так положено, и отвечаю:
– Командир услышал, прибуду через две минуты.
В ответ должен прозвучать ответ: «Вас поняли, ждём».
Тишина.
«Я не понял, нарушение устава корабля стало нормой, пока командир отсутствовал?».
На самом деле встревоженность прилетела моментально. Петра или Мапл должны были ответить. На пороге каюты появился робот, который робот. Его табло-лицо светилось зелёным светом. На экране высвечивалась надпись. Команда снаружи. Требуется контроль навигации с центрального пульта управления в ручном режиме. Всё встало на свои места. Команда работала, пока я тут прохлаждался благодаря «Бетину», который мне вколола Петра. Теперь требовалось моё участие.
Программа была обширная, выходов на поверхность Асафиса было много. Надо было поторапливаться, пока блуждающая планета гостила в Системе
Очередной выход. Я шёл впереди, Мапл за мной. Вдруг, мне стало тяжело дышать, резко закружилась голова и перед глазами поплыли разноцветные круги. Никакого предупреждения я не слышал, значит, со смесью в баллонах всё в порядке. Но дыхание становилось всё тяжелей и чаще. Вентиляция скафандра перестала справляться с выдыхаемым воздухом. Стекло гермошлема запотело. Ноги подкосились, и я рухнул на грунт. Петра была на пульте и сразу услышала, что-то не так:
– Андрей, что с тобой? – услышал я взволнованный голос.
– Не знаю, воздуха не хватает...
– Мапл, помоги командиру! Вам нужно срочно вернуться на корабль.
Это были последние слова, которые я услышал.
Далее разговор продолжился уже на корабле, когда я пришёл в себя.
– Я думала, обойдётся, – серьёзно глядя на меня, говорила Петра, – но видимо, нужна процедура.
– Ты не можешь меня усыпить, дел полно, я справлюсь.
– Командир, из-за того, что ты вовремя не вколол «Бетин», у тебя дикая сердечная недостаточность. Без медикаментозного сна ты не справишься. Как следствие – внезапная остановка сердца и смерть. Ты должен поспать хотя бы сутки.
– Но не более, хорошо?
– Хорошо, обещаю.
Петра отправилась готовить процедуру, оставив меня одного. «Да, как говориться, самонадеянность наказуема. Ладно, сутки ничего не меняют. Надо, значит надо».
Медицинская капсула, представляла из себя, узкий цилиндр в человеческий рост. Она герметично закрывалась, и специальный газ поступал внутрь. Когда человек засыпал, капсула наполовину заполнялась своеобразным физраствором. Короче, прокапывание, только снаружи, плюс лечебный сон.
Я лежал в капсуле, а Петра сидела рядом и заполняла журнал.
– Пишешь о том, сколько со мной возни?
Она улыбнулась:
– Показания монитора переписываю на данный момент. Ты как, готов?
Я кивнул. Прозрачный колпак беззвучно закрылся. Послышался еле уловимый звук впускаемого газа. Лицо Петры стало расплываться, приобретая причудливые формы. Свет стал меркнуть, пока не наступила полная темнота…
Петра оторвала взгляд от капсулы и тут же заметила Мапла, который прятался за перегородкой. Она посмотрела на него странным взглядом и совершенно неузнаваемым голосом спросила:
– Ты всё сделал?
– Да. Отсек будет работать стационарно, независимо от корабля.
После короткой паузы она произнесла:
– Когда закончишь с отсеком, нужно будет обесточить корабль полностью. Миссию мы завершим на нём. Если, конечно, после пробуждения его организм, – она посмотрела на капсулу, – сможет восстановиться. Но я думаю, Великий всё предусмотрел. Приступай, – и она проплыла дальше по коридору.
Вернувшись в свою каюту, Петра полностью разделась и осмотрела себя в зеркало. Потом, разведя пальцы левой руки веером, аккуратно надавила пальцами правой руки между пальцами левой. Послышалось лёгкое шипение. Человеческая кожа отошла, как резиновый костюм. В зеркале отразилось некое существо с синей, фосфоресцирующей кожей. Трёхпалые конечности свисали вдоль тела, заканчивающееся небольшим раздвоенным хвостом. От человеческого лица остались только глаза, выглядывающие из-под сильно выдающихся вперёд надбровных дуг. Белков не было. Из-за этого взгляд казался тяжёлым и мрачным. Существо мягко и беззвучно проскользило по коридорам корабля и вплыло в шлюзовую камеру. Внутренний и наружный люки были открыты настежь. Существо выплыло из корабля и остановилось возле второго существа, которое отличалось от него более крупным размером.
– Карижда, ты уверена, что мы сделали всё правильно?
– Кхарат, в этой миссии я – верхняя. И у меня нет никаких сомнений. Асафис доставит нас к Великому, как и назначено.
Утробный гул Асафиса становился всё громче и громче. Особи вплыли внутрь корабля, плотно закрыв за собой внешний люк. Ближайшие к кораблю скальные образования придвинулись, зажав стальной корпус словно тисками, прочно удерживая его на месте. Гул превратился в бешеный рёв. Поднялся дикий ураган. Асафис вздрогнул, вспыхнул бордовыми полосами, медленно переходящими в тёмно-фиолетовый спектр и, постепенно набирая скорость, скрылся в непроглядной темноте космоса.
– Га, ты здесь?
– Да, Великий!
– Надеюсь, всё так, как мы задумали?
– Да, Великий! Исполнение твоей воли неизбежно.
– Га, это не воля, это необходимость, нужная в данных обстоятельствах. Если мы не вмешаемся, Внешние нас не поймут и сделают по-своему. Но они там, а мы здесь. Надо поспешить всё поправить, тогда мы не нарушим их покой, и они не тронут ВРЕМЯ.
– Прости, Великий! Я не могу понять, зачем всё так сложно.
– Люди не должны ни о чём догадываться, поэтому мы изменим их разум здесь, чтобы изменения не коснулись тех, кто для этого не создан.
– Но почему ты выбрал именно этого?
– Он уже был на Асафисе. Я изучал его мозг и решил, что он подходит. На твой вопрос – почему, я не отвечу. Ты знаешь предельные уровни, и нарушать границы дозволенного мы не будем.
– Да, Великий! Ты, как всегда, прав. Но как ты хочешь изменить их сознание?
– На это я тебе отвечу. Мы ещё немного разблокируем их мозг. Когда миссия завершится, тот с кого мы начнём, распространит знание по планете.
– Прости, Великий, как это произойдёт?
– С помощью вируса.
– Но вирус не действует избирательно.
– Они сами помогут нам, изобретя вакцину.
– А это не опасно? Они не смогут навредить себе?
– Га, когда-то мы поступили наоборот, заблокировав их мозг и замедлив развитие. Ты знаешь, что они нужны только для сохранения своей планеты, без которой нам трудно будет удержать баланс во внутренней вселенной. Но их уровня хватило только для изощрённого уничтожения друг друга и всего, что находится вокруг. Мы расширим их знания, позволив развиться ещё на один этап, тем самым отвлекая их от тяги к самоуничтожению. Так уже было. Этот путь проверен.
– Великий, разве Внешние не могут решить эту проблему, перенаправив их развитие на совершенно иной путь.
– Нет, Га. Внешние не вникают в такую примитивную форму жизни, как биологическая. Они просто всё уничтожат, а создавать новое придётся нам. А ты знаешь, что большой взрыв неконтролируем. Всё может пойти не так... Поэтому мы не можем рисковать.
– Великий! Позволь последний вопрос? Срок... К возвращению Асафиса люди могут исчезнуть, нарушив наши планы.
– Га, мы контролируем их ВРЕМЯ. Пока они не поняли суть ВРЕМЕНИ, мы можем подать его так, как надо нам. Мы уберём эти десять лет, заменив на ничтожные несколько дней, которые для людей являются определённой величиной. Никто ничего не поймёт.
– Да, Великий! Твоя мудрость, как всегда, безгранична.
Голоса затихли, растворяясь в пустоте, так же как и собеседники которым они принадлежали. Незримые обитатели загадочной пустоты, стоящие над всем, что когда-либо происходило на этой неподвластной никакому сознанию темной и бесконечно холодной пропасти космоса.
Мои рот и нос заполняла противная липкая жидкость. Я начал захлёбываться и попытался встать, больно ударившись о прозрачный колпак. Колпак тут же открылся. Судорожно глотая воздух извне, я сел. Первым кого увидел, была Петра.
– Что происходит? – услышал я свой голос, но сознание и память уже вернулись.
– Не делай резких движений, по крайней мере, пока. Жидкость должна стечь.
Петра сидела в том же кресле, что и перед сном. В руках у неё был всё тот же журнал.
– Сколько я спал?
– Достаточно, чтобы восстановиться.
– Ну и как – восстановился?
– Данные хорошие, – ответила Петра и встала.
– Что с программой исследований?
– Командир, мы всё закончили и легли на обратный курс.
– Как, без меня?!
– Андрей, ты же знаешь, что Мапл может заменить любого из нас в экстренной ситуации. Он вообще мог полететь один. Но правила полётов гласят, что в состав экипажа должен входить врач. А командиром корабля обязательно должен быть пилот из числа людей и экипаж должен быть не менее трёх космонавтов.
Я поморщился, но это действительно было правдой. Обидно было ощущать себя ненужным. Петра словно почувствовала моё состояние и тут же схитрила:
– Без тебя, конечно, не всё было ровно, пришлось поднапрячься. Но самое главное – это возвращение, а это только с тобой. Да, кое-кому без тебя было тяжело вдвойне...
– Кому?
– Мне, глупый.
Она нагнулась и мягко поцеловала меня в губы. После такого пробуждения я просто не имел права считать себя в чём-то ущемлённым. Месячный путь на Землю прошёл также гладко, как и полёт на Асафис. С Маплом я больше не осторожничал. Действительно, Петра была права, как член экипажа он всё делал правильно и вовремя, тогда какого чёрта я к нему прицепился? Петра со мной слегка заигрывала, но до определённой степени, как бы давая понять, что сейчас не время. Она держала меня в предвкушении, и мне это нравилось.
Наконец, месяц позади. Приближался момент вхождения корабля в атмосферу Земли. Во все времена этот этап космического полёта был, есть и, наверное, будет самым опасным и непредсказуемым. Время до момента «Ч» ещё было и я, по инструкции, делал обход корабля.
Дойдя до каюты Петры я остановился – дверь была приоткрыта. Любопытство взяло вверх и я, точно зная, что Петра и Мапл готовят корабль к посадке в центральной рубке, решил войти.
Первое, что я почувствовал – странный резкий запах, не похожий ни на какой другой. Может
