Сперва была буковка "А", потом допустимый промежуток, а затем буковка "Б". Далее: стагнация.
Варфоломей Шлёбиус у стола из старого дуба. Справа на синей стене телевизор с чёрным фасадом. Подлинник из магазина электроники.
Варфоломей с растопыренными пальцами. Шлёбиус над клавиатурой ПК.
Начало нового рассказа.
Красная ленточка медленно развернулась, и два наискось обрезанных конца, скрутившись вполоборота, соединились. Потом допустимый промежуток. Затем короткая пробежка в отхожее место. Привычные операции с пуговицами. Звучный выброс. Основательное облегчение.
Обновлённый Варфоломей прижат животом к несгибаемой столешнице.
Продолжение вербально.
"Я не эгоист, - выдавал Шлёбиус, - и не исключительный экспериментатор. Я - неотложная возможность быть не собой. Помимо этого, я - не в состоянии себя."
" Надо мной банановые светильники, впервые упомянутые в поэме "Вавилонский каталог", бронзоволикий автор макал перо в алые чернила, находившиеся в стеклянном узилище. Избитость парадокса в чайной ложке мёда."
Варфоломей задумчив. Его сознание работает на червячной передаче. Блестящий пол похож на горное озеро. Терпимый разрыв. Затем: стагнация.
Вынужденное многоточие. Его бескровный ум не питал сердечную мышцу. В тазовой области зависали морские птицы, превращаясь в математические фигуры. Дрянь стабильна. Награда придумана.
Допустимый промежуток. Затем искусственная абстракция.
Варфоломей Шлёбиус молодым человеком сидел за роялем или около него и прогнозисты делали прогнозы: этот будет пианистом хорошим.
Варфоломей стал писателем и в его хате не было ничего, что звучало, разве только кастрюля и поварёшка.
Идя по тротуару возле городского рынка, он увидал горбатого в морском кителе, который приблизился к нему на своих двоих.
- Горбатый?
- Я.
- Тебе чего?
- Послушай внимательно.
- Слушаю.
- Ты встретишь девушку по имени Милана.
- Да ну?
- Это я тебе говорю, горбатый гадал.
- И что мне с того?
- Ты полюбишь её.
Горбатый ушёл. Шлёбиус призадумался.
Неделя прыгнула в пропасть. Шлёбиус повстречал Милану Унирамасову, рецензента, на вечернем приёме у Сергея Колокольчина, старого фабриканта.
Рецензент сказала:
- Шлёбиус?
- Да. А вы кто?
- Я - рецензент, мыкаюсь везде, чтобы набраться опыта.
- Ну?
- Гну.
- Как вас?
- Милана Унирамасова.
Шлёбиус вспомнил слова горбатого с городского рынка.
- Неужели это правда случилось?
- О чём ты, Шлёбиус? - спросила Милана.
- Недавно горбатый возле городского рынка мне гадал.
- И чо?
- Ничо.
- Ну ладненько.
И Шлёбиус полюбил Милану скрытно. Потом решил, что полюбит её открыто. И возлюбил. Он сказал ей, когда увидал на парковке, где Милана вылезла из автомобиля маде ин. Он подошёл и сказал:
- Вы...эээ...мне...симпатичны...эээ.
- Вставайте в очередь, Шлёбиус, уже Антоша Кулич и Серёжа Колокольчин впереди вас.
- Да ну?
- Факт.
Допустимое закончено.
Варфоломей на одре для сна перед тем, как уйти на работу. Его ум работал на зубчатой передаче. Фешенебельный взгляд приклеен к пластмассовой шкатулке, внутри которой деревянный мозг. Падающие капли из гусака издают звук, похожий на соловьиную трель. Потом терпимый промежуток. И затем в соседней комнате кто-то жутко эксплуатировал дрель.
