Некромант

пираньями. Как восковые фигуры, застыли они в той позе, в какой настигла их смерть. Трудно было порой определить, от чего они погибли раньше – от голода, странной эпидемии, распространившейся по всему кораблю или же…. Да, до места назначения корабль так и не дошёл. То, что осталось от него, покоится ныне в безжалостных водах угрюмого моря.

Издалека судно представляет собой жуткое зрелище, подобное ране, что кровоточит и не может зажить. Разбитые окна, треснувшие доски и куски мачты можно увидеть на песчаном полу. Краска на том месте, где прежде красовалось название, полностью выцвела, а покрытие, которое когда-то делало его вид безупречным, теперь было полно царапин. Целая куча ящиков разбросана по полу и наполовину засыпана песком. Мирские предметы и товары для торговли — это все, что можно увидеть сквозь трещины и щели в дереве. Судно производит довольно отталкивающее впечатление, особенно на расстоянии. Как мрачное напоминание о хаотичном состоянии жизни. «Вечность» находится в слегка шероховатом состоянии, но трещины продолжают расти и расширяться. Со временем она будет продолжать ухудшаться, и теперь же является домом для большого количества водных существ, больших и малых. Заметить их всех бывает сложно, так как они прячутся при малейшем движении. «Вечность» стала местом для тех, кто нашел ее, и они не хотят делиться с вновь прибывшими. Бренные человеческие останки разбросаны по кораблю, жуткое зрелище команды, которая заслуживала лучшего, чем эта темная водянистая могила.

Капитану Эдварду пришлось тяжелее всех. Многих изумил тот факт, как он вообще сумел остаться в живых. Недуг, поразивший большую часть команды, поверг его на ложе страданий. По всему телу выступили язвы, а изнурявшая его лихорадка лишала покоя и даже сна. Эдвард часто припоминал жуткие подробности тех дней плавания, часто упоминал в своих причудливых рассказах туман, окутавший сперва Льотгард, а затем и само судно, о таинственной фигуре незнакомца с пылающими зелёными глазами, который поднял его в воздух силой мысли и вызвал сильный приступ удушья, до сих пор терзавший его по ночам при лунном свете. Но все эти истории звучали в высшей степени нелепо, неправдоподобно и неубедительно, и являлись порождением расстроенного воображения, как заключил позже консилиум самых лучших лекарей.
Минуло пять дней с момента той загадочной катастрофы, и повсеместно вывешены чёрные знамёна. Сотни горожан нескончаемым потоком направлялись к центральной площади, где зажигали свечи и возлагали цветы, провожая мореходов в последний путь. Вскоре черёд погребального костра дошёл и до самого капитана. Как-то раз он обмолвился, что именно кок был повинен в бесславной гибели экипажа, когда из зёрен, которые везли они тогда на ярмарку, приготовил кашу и подал к столу. Все те, кто прикасался к тем ящикам, наутро не сумели встать с постелей. Но это было лишь начало развернувшегося кошмара.

Едва «Вечность» достигла Редкинского порта, как из трюма выбежали сокрытые во мраке полчища крыс. Но их никто не заметил из-за густоты тумана. Оказавшись на территории Льотгарда, грызуны мигом наводнили местность. Они пожирали все, что ни попадётся на глаза. Не было ни единого дома, ни одного квартала, какой бы крысы не обошли стороной. Бороться с ними было безрассудно и даже рискованно – грызуны быстры и ловки, каким-то непостижимым образом проникли на корабль, никем не замеченными пробрались в трюм, уже успели опорожнить пару ящиков и наелись досыта. Горе человеку, повстречавшемуся им на пути! Крысы нещадно впивались в него своими острыми, как кинжал, зубами, и в месте с укусом несли с собой ту самую странную хворь, поразившую мореходов. В результате чего человек стремительно бледнел и терял силы, тело его покрывалось язвами и кровоточило, и вскоре неминуемая гибель в мучительной агонии забирала свою жатву. Злые вести вскоре посыпались из Льотгарда, как из рога изобилия, и сорокой облетели весь мир. На территории самого города творились поистине страшные вещи – и улицы, и переулки были усеяны мёртвыми телами, которые беспомощно распластались на земле. Из их рта сочилась кровь, а кожа была словно обесцвечена. Мрак окутал город. И крест… Белый и косой. Им отмечалась дверь, за которой доносились предсмертные крики и стоны. Где-то можно было увидеть закрытые наглухо ставни и прибитые доски на окнах и двери – тоже в виде креста. Перепуганные соседи просто заколотили первый попавшийся им на глаза зараженный дом, оставив его обитателей внутри. Но всепоглощающий мор всё же взял своё.

Бежать было попросту некуда. Словно град невидимых стрел поражал местное население незримый и лютый враг. В свете фонарей то и дело показывалась телега. Извозчик то и дело непрерывно звонил в колокольчик и кричал: «Выносите своих мертвецов!». Тела нанизывали на длинные крюки, небрежно складывали в одну кучу и грузили в телегу, словно продовольствие. После чего всенепременно отправлялись на кладбище, где их и погребли в братской могиле. Льотгардцев охватил ужас.
На улице, ведущей к центральной площади города, возле каждого второго дома стоят гробы: где-то один, где-то два, где-то три. Казалось, что ты сам в это мгновение был в другом мире. Мимо вереницей проносятся люди в черных одеждах. Были среди них и те, кто облачился в рясы – они читали молитвы. Свято верили они, что вспышки Черной Смерти – не что иное, как кара свыше. Дракон Света давно отвратил от них свой лик и теперь разит всех без разбора. Но, когда умилостивить гневающегося Бога не удалось, усердие сменялось разобщением. Ведь любой житель Льотгарда, который молился рядом, отныне – потенциальный разносчик таинственной заразы, и теперь рискует стать твоим невольным убийцей. Это привело к тому, что скорбь и отчаяние, охватившие души каждого из них, уступили место безутешному гневу, главным исходом которого вскоре стала массовая чистка огнём. 

Гнетущая тишина воцарилась вокруг. Её нарушал лишь дождь, который, казалось, разделял людское горе вместе с обитателями земли. Никто не мог себе представить, что придётся предать земле столько людей. Те, кто несли гробы, на мгновение остановились в нерешительности. Им кричали, что надо повернуть, и они, плача, поворачивались и снова останавливались. А те, кто кричал на них, разводили руками. Впереди, по пути к кладбищу, возникло огромное поле, целый пустырь. Раньше там собирали урожай пшеницы, но теперь вся земля усеяна свежевырытыми могилами. Умерших приходилось порой хоронить в общих ямах. Все это время дождь не прекращался ни на минуту и превратился в ливень. Но те, кто добрался до кладбища, не замечали его. Почти все гробы были закрыты, а больше им не о чем было беспокоиться.
Люди стояли в разных концах пустыря, закрывали гробы бетонными или металлическими плитами, засыпали землей, возлагали цветы и ставили венки. Над пустошью раздавались рыдания и стоны. Через час поток ушедших с кладбища стал больше, чем тот, что только двигался к нему. Из-за дождя почти ничего невозможно было рассмотреть вблизи. В этот момент кто-то в толпе закричал:

      - «Смотрите, что за ребята там стоят?»

      Гробовщик невольно огляделся и был ошеломлен: таинственные фигуры появились буквально из ниоткуда. Он даже отшатнулся, когда поднял взгляд и увидел в двадцати метрах от себя скелет, облачённый в черный балахон и держащий в левой руке косу. Он восседал на вороновом коне эбенового цвета с горящими алыми глазами. Рядом с ним – конь рыжего цвета, и сидящий на нём преградил путь мечом. Третий же имел бледный вид и оборванную одежду, в руке его были весы. Конь же едва держался на копытах и выглядел жутко измождённым. Всадники, не говоря ни слова, тронулись с места и промчались вглубь Льотгарда, проходя сквозь местных жителей, которые, казалось, их не замечали или не могли ощутить их присутствия. Они столь же странно исчезли с глаз, как и появились.
Тяжелее всего приходилось в самом городе. Тела лежали повсеместно и очень скоро подверглись необратимым процессам разложения. В воздух поднялись зловонные испарения и, чтобы их перебить, местным лекарям приходилось надевать кожаные маски, похожие на птичий клюв, с застеклёнными отверстиями для глаз и сложенными в них обеззараживающими травами. Но даже эта предосторожность не помогла найти выход из сложившейся ситуации. Священники и врачи, облачённые в длинные чёрные глухие плащи из пропитанной воском ткани, едва успевали обойти все близлежащие дома. Увы, оставляя больного, они часто забирали с собой заразу и вскоре уходили в могилу вслед за умершими. Горы мертвых тел росли с неописуемой быстротой, и от этого вскоре некуда было прятаться. Было решено сбросить их в море, но идея оказалась на редкость паршивой – разлагающиеся трупы сделали воздух прогорклым и отравили воду. Вскоре ожидал ещё один неприятный сюрприз – те, кто пал жертвой мора, распространившего своё тлетворное влияние на Льотгард, восстали из могил и блуждали в поисках пропитания. Неистовый голод движет ими, а адская боль - терзает, гнев яростно гложет их сердца. Мертвецы шли, не разбирая дороги, с пустыми взглядами и диким рыком, точь-в-точь как у африканских львов. С ними с трудом управились стражники, а затем их число возросло во сто крат.

А тем временем на центральной площади Льотгарда собралась толпа выживших. Тысячи горожан вот-вот ворвутся в крепость и сметут её на своём пути, не стой вокруг неё пехотинцы. Они искали ответы на занимавшие их вопросы и не хотели расходиться. Среди них звучало: «Почему в городе нет крысолова?», «Как положить конец росту эпидемии?», «Нашли ли чудодейственное средство от Чёрной Смерти?» и «Кто и с какой целью воздвиг зиккурат у самых ворот?». О последнем стало известно, когда страж Кустодий совершал обход территории одним ненастным днём. Внезапно слева от главного входа в Льотгард раздались дикие крики, вопли и скрежет зубов.
Тихо крадясь меж ветвей растущего по обеим сторонам терновника, страж пришёл в смятение, увидев, во что за недолгие три дня и три ночи превратились некогда цветущие луга. Земля вокруг словно выжжена дотла, а на ней повсюду – бренные останки и совсем свежие мертвые тела со следами запекшейся крови. По мере приближения скрежет раздавался всё громче и отчётливее, покуда не перерос в чавканье лесного кабана. Взору Кустодия предстала поистине жуткая картина – на земле распластался труп какого-то верзилы, похожего на орка. Он лежал на животе, повернув голову влево. Одна рука направлена вверх, другую же бедняга опустил вниз. На спине, прямо поперёк туловища, торчал его же боевой молот, который тот обронил, сражённый недугом наповал. Несчастный упал прямо посреди тропы, ведущей в Льотгард, да так и остался недвижим. Над его безжизненным телом кто-то согнулся и, стараясь не обращать внимание ни на что вокруг, увлечённо пожирал плоть умершего, словно лев только что пойманную им антилопу. Существо отличалось синеватым цветом кожи, было полностью лишено какого-либо предмета одежды, а на его спине то и дело выступал не то горб, не то позвонки и рёбра, словно оно всю жизнь страдало сколиозом и дистрофией. Страж после