Некромант

признавался, что никогда в жизни ничего более омерзительного не замечал, как в тот злосчастный день.

Под ногами Кустодия хрустнула ветка, и гуманоид с явно искривлённым позвоночником внезапно обернулся на все 180 градусов и тут же уставился на него. О, лучше бы не попадаться такому на глаза! Большая часть тела уже подверглась неминуемому разложению, язвы кровоточили, а рёбра и часть костей на правой руке и левой ноге обнажились, словно обглоданные пираньями. Некто больший, чем злой дух, исказил черты лица до такой степени, что всё человеческое, что когда-либо было в нём, исчезло бесследно, уступив место хищному и первобытному, одному лишь животному началу – изо рта торчали кривые и острые зубы и клыки, на руках и ногах выросли когти, а пустые глазницы пылали алым цветом.  Существо так и замерло с окровавленной пастью на расстоянии в сто шагов, прямо напротив тернового куста, за которым притаился страж. Остроконечные, как у эльфов, уши гуманоида уловили раздавшийся поблизости шорох, и монстр на четвереньках направился к его источнику. Он скалился, как гиена, готовый было уже совершить свойственный тигру прыжок, наброситься на Кустодия и разорвать его в клочья. Но в это время неведомо откуда раздался властный мужской голос, громкий и грубый. Его владелец, видимо, привык лишь отдавать приказы другим, а не исполнять их лично. Что-то невероятно притягательное было в тембре, и не повиноваться столь исполненному лютой злобы крику не представлялось возможным. Что-то резко произнёс он на латыни, строго запрещая не приближаться к вратам Льотгарда раньше положенного срока. И существо, вместо того, чтобы поквитаться с нарушившим его покой стражем, последовал за зовущим его столь же послушно, как малое нашкодившее дитя за разгневанным родителем. В этот миг из недр земли начало подниматься что-то белое – то ли пар, то ли туман – и окутало всю долину, отрезая Кустодию путь к возвращению. Внезапно земля потрескалась и стала разрываться на части изнутри. Синие и тонкие человеческие руки показались вдали - то выползали гнилые трупы один за другим, извергая гной на поля и цветущие луга. Одним лишь своим гротескным видом внушали они неописуемый ужас в сердца владельцев ферм и огородов. Черви копошились в их мозгах, лица словно обезображены серной кислотой и источали невыносимый смрад. Мертвецы тут же встали в строй, точно солдаты, и направились куда-то на запад. Было ясно одно: кто-то был ими очень доволен. Но вот кто?