Конец света для одной души. Глава 2: Апокалипсис для выбранной кандидатуры

Когда только-только вошла в свою благовременную кондицию и на тебе, получай. Неожиданный рецидив. Как? Опять? Подправили ауру называется. Полный обвал только что детально вычищенного и заботливо подлеченного организма. Неужели ремиссия оказалась такой скоротечной? Это чересчур, преувеличенный ремейк.

Дедуль, Вы где? Явитесь! Срочно! Нужна Ваша экстрасенсорика с регулированием биоэнергетики. Выручайте! Прошу!

Я проснулась, но лежала с закрытыми глазами. Прислушивалась к себе. До чего же мне дрянно и худо. Нет, данная встряска не дежавю и не схоже с предыдущим случаем. Не тот метастазный гон, не нервяк. Это нечто соматика-физиологическое. Дедушка с чудодейственным прикосновением отменяется. Таблетка, обычный спазмалитик-вот что необходимо в данный момент.
 
В висках отбойный молоток истово вколачивает боль, продавливая её вглубь костяной коробки. Внутри ушей неисчислимые цикады своими раздирающе-навязчивыми пассажами стёсывают тонкими слоями стружку с коры моих больших полушарий. Горячие мочки опалили подушечки пальцев, затылок распирает от притока крови или наоборот, от её недостатка.
 
Однако какая я трудяга, вдрызг, до последней капли своего здоровья уработалась за прошлую декаду с чужой среднесписочной численностью, договорами и финансовыми суммами. Теперь приходиться расплачиваться по всей телесной форме.

Разомкнув с трудом зашоренность на глазницах, сразу пожалела о сделанном. Уж лучше было ажиотажно таскаться несколько ночей по просторам недавних сонно-оккультных, рунических бредней. Ментоловый холодок прильнул к разгоряченному телу и тут же с пшиком испарился. На меня в упор  смотрела Алиска, мамина душка-кисуля.

Она молча сидела на стуле около дивана, прижав уши и широко открыв зубастый рот. Никогда раньше не замечала в разинутой котюниной воронке такого остро заточенного инструмента для поедания китикета и вискаса. В большущих глазах с черными суженными зрачками плескались ярко-красные всполохи разгоревшихся угольков. Первосортный, не скаченный через торрент леденящий кошачий дракулизм. Мне не мерещилось и тем более, совсем не радовало резко всколыхнувшийся и округлившийся взор. Неплохая завязка для жанра хоррор с нуаром.
Зрелище ещё то! Настоящая страшилка с безмездной доставкой на дом.

Ядрёные заморские ужастики с щекотанием нервишек смотрю выборочно. Интересуют только высокопробные, квалитативные, включающие в себя замысловатый сюжет без преобладания мясоразделки с паводком крови и  заковыристым, нажористым эпилогом.
Что теперь не так?
Чьё это авторство и продюсирование?
Чья прихоть с животрепещущей операторской бутафорией и антуражем?
Данный саспенс должен быть где-то там, очень далеко, за кадром, без моего непосредственного участия.

Внутренне сжалась. Вся кожа на голове стянулась к темечку в один тугой узелок, сердцебиение затихло и я замерла в гипнотическом, обалделом ступоре. Ночь, не ночь. Комната была  в тёмно-бордовым цвете, с мебелью антрацитового оттенка. Контраст предметов сумеречно-нерезкий, плавный и определяемый.
Ли-с-с-с-а, ты чег-о-о-о? Кы-с-с-с-а, что слу-ччч-и-и-л-л-л-ось-сь? М-а-а-а-м-м-м-м! М-а-а-а-м-м-м-м!

Голос совсем низкий, чужой, звучание глухое, трубное и слова растягиваются в длинную, фонетическую транскрипцию. Мама в другой комнате и на мой звательный падеж, мои артикуляцию с невнятной  дикцией,  мычание и логопатию не откликается. Она спит крепко.
Ну ты даешь, мам!
Тут такое показывается! Криптографическая, густая сгущёнка из светового поля со спектром поглощения нашей реалии.
Тишина необыкновенная, тяжелая, я  почти прикасаюсь к ней, ощущая её медово липкую и вязкую материальность-восковое повидло.

Как показалось, сразу после затяжных фраз я заснула, а может и отключилась-не ведаю. Через некоторое время очнулась опять в бордовой комнате. Алиса в неизменном положении и с такой же позитурно-вурдалакской мордой упыря, направленной на мой очумелый анфас.

Что, ты так и посиживаешь, наркотизируя червлёными омутами и порабощая меня своей звериной воле? Неоплаченная гиперболическая жуть продолжается. Халявный иллюзорный ремейк анчутки в стадии назревания резкого взвинчивания фабулы.

Кисти рук разогнуть не могу, говорить тоже не в состоянии. Лодыжки сильно опухли, подошвы ног горят огнём и отекли так, что широченные шлёпки не налезают. Я подошла к окну. Кругом странная бордовость переспелой вишни, чёрные силуэты домов и деревьев.
Да что ж так нехорошо то.

Рассмотреть получше не получилось. Подступила тошнота. Стенки гортани сокращались, вызывая предрвотные накаты. Сиреневые точки вспыхивали перед глазами, создавая крышесносные, запредельные узоры.
Сейчас въеду в вавилонскую катавасию!

Решила, надо срочно принять горизонтальное положение, медленно, глубоко подышать и параллельно поделать глотательные движения. Возможно полегчает, может зловещий триллер закончится. Борясь с дурнотой и сдерживая пинг-понг подступающих конвульсивных позывов, доползла до дивана, упала и отсоединилась с внешним миром.
Вот так всё  и началось.

Никогда не вела дневник и не излагала свои мысли на бумаге. Никогда не фиксировала  откровения на камеру и не занималась блогерством. Писать сочинения на свободную тему тоже не любила. Попробую повествовать коротко, в хронологическом порядке, и только основные события, однако за свою лаконичность не ручаюсь. Буду строчить неровно, коряво обрисовывать, путая временность глаголов, повторяться, часто добавляя для обоснованности отрицательную частицу "не", перетасовывать настоящее с прошедшим и заниматься тавтологией.

Когда пробудилась, на часах высвечивалось восемь часов, тридцать пять минут. Странно,  мама по сию минуту не встревожила родную соню, не разболтала умаянную лежебоку. Я ведь её вчера предупреждала, что кое-кому, то есть мне, надо встать пораньше. Желательно заблаговременно выехать домой. В семейном шатре не всё детально доглажено, старательно доварено и умело допарено. Сегодня вечером, из двухнедельной командировки возвращается муж. Его надо подобающе встретить: тепло, радушно, хлебосольно. Обкормить вдоволь, приветить сполна, поглотить целиком, полностью. И надолго. А до хлопотно-радостных событий, необходимо забежать за сынулей  к кузине. Вытащить его из объятий её вечно неспящих, бегуче-шарнирных детей с нескончаемым, горластым процессом геймплея.

В общем-то традиционное, будничное утро. Солнышко, как обычно, лучится по ламинату и потолку комнаты, но то, что было ночью, помню прекрасно. Мне и сейчас  плоховато. Плоховато-неподходящее слово. Мне чудовищно скверно и совсем никудышно.

Дома мамы нет. Алиса спокойно и невинно почивает прямо на её любимой подушке и на меня никак не реагирует. Ишь ты, какая паинька, какая елейная пусинька-мусинька! Помнится, совсем недавно, ты была другой, не грациозным херувимчиком и не мохеровой няшей. Несколько часов назад, я тебя срисовывала в неприглядном образе, с багряным зевом в виде глубокого адского котлована  и холодными кумачовыми глазюками. Меня так жахнуло, что чуть не усопла на месте и не стала мертвецким покойником от увиденного скримера. Только от одного воспоминания жуткой видеопугалки меня даже сейчас баламутит и подёргивает, словно погремушку с наполнителем из безумных вампирских наваждений.

Самое неприятное-отключили свет и воду. Я порадовалась, хорошо, что вчера сделала своей родительнице генеральную уборку, постирала шторы, помыла окна, пол и всё пропылесосила. Стационарный телефон молчит, сотовый  тоже не работают. Прямо стихийное бедствие. Такого еще никогда не было, чтобы пробой флангов бытового обслуживания по всем коммунальным фронтам.

Абсолютная тишина давит на барабанные перепонки и умозрительные довершения с разлетом здравых предположений. Киса спит, не шелохнётся и еду, как принято, не выпрашивает. На всякий случай положила свежий корм в миску. Воду доливать не стала, её предостаточно.
Слабость и адинамия у меня не прошли, и я вознамерилась немного поваляться и понежиться морским котиком, поджидая маму.
Алисик, не всё тебе забываться в десятом сне...

Полежала ни много, ни мало, почти полтора суток. Превзошла всех насквозь измотанных и вконец уставших! Данную впечатляющую новость выяснила по наручным часам с датой. Когда  проснулась, было светло, день в разгаре-тринадцать часов, десять минут. Мамули нет, котя до сих пор объята завидным сном, вокруг полное безмолвие. Чувствую себя уже получше.

Вода, свет и другая всяческая связь не появились. А когда посмотрела из окна на улицу, то была крайне удивлена. На дороге отсутствовало движение. Все машины аккуратно припаркованы на обочине. Какое идеальное расположение. Ловко! Иллюзион! Всегда бы так конструктивно ставились! Только одно такси с разбитой фарой и мигая левым поворотником стояло на разделительной полосе проезжей части. Осколки желтого стекла тускло поблескивали на асфальте. Единичный случай мягкого вписывания во что-то незримое. Непорядок для перфекциониста!

Людей не видно.

Нет скопления обезумевшей толпы, значит нет всеобщей массовой истерии и психоза, которые спровоцировали бы меня на панику. Испуг тоже безбурно ютился в отдаленной сторонке. На меня не накатило умопомрачение и беспамятство. Я не взывала к небесам, не закатывала глаза, не бегала, размахивая руками, не всхлипывала, заливаясь слезами и не хваталась за голову. Спокойно, правда с недоумением пялилась на всё происходящее.

Почему у меня такой дофенизм?
Поной что ли для приличия. Ты же из девичьей, рёво-плачевной категории.
Мне-хоть бы что.
Поразительная крайность восприятия!

Алиса дышит, не умерла, она просто дрыхнет, корм и вода не тронуты. Вещи были на своих местах и дверь запакована на все замки, вплоть до внутреннего. Осмотрела сначала всё с балкона, потом направилась в подъезд. Ходила несколько раз туда и обратно, словно бездумный, лунящийся полуночник.

Потом пришлось спуститься на улицу. Прошла сначала немного по двору и никого не встретив, завернула за угол дома, где располагался небольшой, универсальный магазинчик. Всё позакрыто и никого нет. Я последовала дальше, на центральную улицу. Там тоже самое. Людей нет, транспорт весь стоит, а самое непривычное-ни звука. Птиц не слышно, собак не видно. Похоже, что весь народ и живность саморастворились.
Какая нелепость! Мистицизм!
Розыгрыш? Не похоже.

Неспеша пересекла школьный стадион и добралась до дома своих родственников, к которым мой ребёнок на выходные отпросился погостить. Дверь была заперта и неприступна. Стучала, долбила, кричала-впустую. Далеко в город идти не решилась. В течение всего дня я не могла похвастаться разнообразием своего лексикона. В его запасниках и моём обиходе  значилось одно единственное слово: забавно. Иногда произносила его в тихой задумчивости, иногда с ненаигранной весёлостью. Жонглировала им, как вздумается, меняя в производно-однокоренных созвучиях только суффиксы и окончания.
Забавно, забавность, забавенно, забавненько, забавуха...
 
Мысли, конечно, крутились разные и что только не приходило в голову: всемирный захват и пришельцы, перемещение в