тягостном раздумье домой, увидела тумбу с объявлениями. Мне сразу бросилось в глаза отпечатанное мелким шрифтом о наборе гримёров в местном театре. Как оказалось, не прогадала.
И. И. Аплодисменты нашей Ёлочке. Что же касается меня.
П. А. Неужели откровение от Изольды поразит нас своею неприглядной наготой?
И. И. Обнажать, Тушенька, давно нечего. Тут, как говорится, ловить тебе нечего. Моё имя, дарованное младшей сестрой, похоже сыграло положительную роль в выбранной профессии. А вот нужно ли искать связующие нити с безбрачием, с тем, что я старая дева, думаю зряшное дело. Жизнь свою положила служению театру, как и все вы. И нисколько не сожалею, что после себя не оставила наследников. Я жила сценой, бредила ею, отдала всю себя ей. Мне ли жаловаться на судьбу? Петенька, теперь вы…
П. А. М-да…
Л. М. Без прелюдий, сильвупле…
П. А. Ну, что ж… М-да… Особого такого, чем можно бы гордиться…
М. К. Петя, здесь все свои. Говори, что считаешь нужным. Поймём. Не первый год вместе.
П. А. Женился рано. Сами были на свадьбе. Красивая и добрая была Нюшенька. Видимо, за достоинства сии и прибрал господь к себе её душу…
И. И. Тушенька, испей водицы.
П. А. Спасибо, полегчало. Наследников тоже после себя не оставил. Жениться не пробовал. Другую женщину на месте Нюши представить не мог.
М. К. Ни для кого не секрет, я бобыль. Так сложилось. Откровенничать не буду.
Л. М. Куда ты направился, Мишель?
М. К. Сами просили спеть. Но исполню не просимый романс. Вчера услышал одну примечательную песню. Слова в ней… слегка приблатнённые…
И. И. Очень любопытно узнать, чем дышит современная музыка.
М. К. Иду за гитарой…
***
В гостиной гаснет свет. Тонкий отсвет от прорвавшегося в комнату сине-красного луча растекается спектрально по потолку и стенам. Многогранные объёмные лучи, пересекаются друг с другом. Неожиданно сходятся в одной точке над абажуром и исчезают. Со стены слетает карниз. Опадают беззвучно плотные гардины. Из окна открывается вид города. Он погружается в катастрофу. Рушатся здания. Вспыхивают свечками деревья. Купол театра светится изнутри необыкновенно лилово-янтарным светом. Через крепления в куполе просачиваются тонкие стрелы адского пронзительно-алого пламени и улетают в низкое тёмное враждебное небо, покрытое иссиня-багровыми тучами, полосуют их. Из чрева туч проливаются на землю мерцающие крупные огненные хлопья.
Стёкла вылетают из окон. Ударная волна очередного взрыва измельчает стекло в мелкие осколки. Они разлетаются по комнате. Острыми концами жадно впиваются в сидящие за столом фигуры, напоминающие людей, собравшиеся за обедом. Черепа оголены, с них свисают лохмотья бледно-землистой кожи. Кисти рук матово блестят костями.
Новая ударная волна опрокидывает в комнате шкапы. Переворачивает стол. Скелеты людей рассыпаются. С улицы втягивается клубящийся дым от горящих строений.
Невероятным образом уцелевший граммофон оживает. Щелкает невидимая кнопка. Крутится ручка. Звукосниматель опускается на пластинку. Слышится характерное шипение. Откуда-то издалека, из-за предполагаемой сцены, скрытой драпировками, доносится шум реки, шелест листьев.
Следом слышится гитарный перебор и молодой голос со слегка игривой манерой исполнения с хрипотцой и дыханием в нос начинает петь под аккомпанемент двух гитар и скрипки:
В арестантской робе от кутюр
В бело-сине-красную полоску,
Я пою про город Сингапур…
Глебовский, 26 сентября 2023 г.
Концовку пьесы поставить в театре, думаю, не возможно.