Когда Игорь её встретил, день был ослепительным. Лето. Жара. На улицах пузырится асфальт, над которым стоит такое марево, как в пустыне над раскалённым песком. И так уже много дней, так много, что перестаёшь верить в то, что когда-нибудь всё равно наступит осень, а за нею зима со снегом и оттепелями, с простудами и плохим настроением, с низким небом, поздними рассветами и ранними закатами.
Да, так вот, день был восхитительно жарким. Игорь сидел в сквере на лавочке, покуривал лениво и любовался, честно – просто любовался, загорелыми ногами проходивших мимо женщин.
Было хорошо и грустно одновременно, потому что стукнуло ему сегодня 47 и подумалось вдруг: а не старость ли уже наступила, когда утром, раскрыв глаза, не захотел идти на работу и решил посвятить этот день спокойному раблезианскому безделью. Планов не было никаких, потому что никто его не ждал, никому он не был нужен, а потому маловероятно, что кто-то сегодня вспомнит про его «круглую дату».
Да, вот как-то так получилось, что жил он легко и просто, как говорят сегодняшние молодые, «не заморачиваясь». Друзей рядом не оказалось. Нет, конечно, приятели какие-то были, сослуживцы там, соседи, просто знакомые. Дорогой сердцу женщины тоже не было. Как принято говорить в таких случаях, «личная жизнь не сложилась». Давно когда-то был женат на славной, тихой и домашней. И была дочь. Но женился потому, что все женятся, когда пора, – пора уже было. А дочь родилась, потому что у всех людей же в браке рождаются дети. Оля его тоже, наверное, не любила. Когда сказал ей, что уходит, она даже, кажется, не расстроилась особенно. И не перестала месить тесто для пельменей. А так только, слегка пожала плечами, запястьем убрала волосы со лба и сказала: «Как хочешь, сам решай…»
Надо было ещё что-то сказать. И он сказал. Сказал, что дочери, конечно, будет помогать. Ольга опять пожала плечами: «Смотри сам, мы справимся…»
Вот и всё. И он ушёл. А через полгода они развелись, и, когда выходили после этого из Загса и прощались, он даже забыл спросить, как там дочка, не скучает ли, не спрашивает, где папа: ведь маленькая же ещё – всего 4 года. Просто сказали друг другу «пока» и пошли в разные стороны. Игорь ещё обернулся, посмотрел бывшей жене вслед, подумал, что она, всё же, хорошенькая и, наверное, зря они всё это затеяли. А Оля так и не обернулась, а шла, чуть помахивая сумкой, пока не скрылась за углом.
Так тихо и прозаично закончилась его семейная жизнь. Больше они никогда не встречались. Деньги для дочери он посылал почтовыми переводами. А через несколько лет перевод вернулся с пометной на бланке из серой бумаги «адресат выбыл».
Потом, с разницею в полгода, ушли из жизни его родители. Было грустно и одиноко, конечно, но – недолго. Привык. Человек ведь ко всему привыкает. К потерям и одиночеству тоже.
Регулярно в жизни одна женщина сменяла другую. И тоже уходили тихо или даже вяло, без взаимных претензий и обид, без слёз и ненависти. Потому что рядом были без любви.
И вот тем самым замечательным летним днём он встретил Леночку. В жизни каждого мужчины, рано или поздно, обязательно появляется та самая женщина, от присутствия которой рядом сладко томится сердце, распрямляются плечи и разглаживаются морщины на челе. И хочется всё время касаться её, дышать её духами, потому что раньше ни одна женщина так не пахла, и в голову лезут казавшиеся совсем недавно совершенно идиотскими ласковые слова «Зайка», «Мышка», «Котя» и ещё какие-то.
Она подошла и просто села рядом с ним на лавочку. А потом они заговорили. Легко и свободно. И обоим казалось, что нельзя было не заговорить. И по её лицу он видел, что чувствует она то же самое, что не лукавит. Вот и всё. С того самого дня и не расставались. Потому что прочее было не важным, пустым и каким-то далёким от них, словно отгороженным полупрозрачным тюлем. Или маревом над барханами в пустыне, когда кажется, что есть город и даже люди в нём есть, но это неправда. Правда лишь то, что с тобою сейчас происходит: ты и солнце над головой. И даже то, что ей 22, что он в два раза старше, тоже не казалось неправильным для обоих. И не было неправильным даже то, что месяца через два после их встречи, когда Лена уже жила у него и по утрам надевала не его рубашки, а собственный халат, она сделала ему предложение. Да, вот просто проснулась утром и, лёжа на спине, вытянула к потолку руки, не то потягиваясь, не то просто о чём-то размышляя, и сказала:
- Знаешь, Зая, я,кажется,слегка беременна. Теперь ты, как честный человек, просто обязан на мне жениться.
- Я тоже так думаю. Вставай. Попьём кофе и пойдём поженимся…
По дороге зашли в ювелирный, и он купил ей кольцо, которое тут же, встав на колено, не смущаясь холёных ювелирных девушек за прилавком, надел ей на палец и спросил:
- Ты согласна?
Она заулыбалась, встала на колени, чтобы лица их были рядом, и поцеловала, прямо в губы, тоже забыв про всех, кто в этот самый миг смотрел на них:
- А как ты думаешь?
И весь день был каким-то удивительно хрустальным, трогательным и солнечным. Они бродили по городу, окончательно поверившему, что лето будет вечным и зима так и не наступит. Обедали на веранде маленького ресторанчика, а потом целовались в парке у реки. Когда тени от деревьев стали длинными, а небо уже начинало краснеть от усталости летнего дня, Лена вдруг предложила:
- Теперь пойдём, я же должна познакомить тебя с мамой.
- Разумеется,- легко согласился он.
…Трамвай. Недолгий путь через дворы. Подъезд, на стенах которого традиционные откровения подростков: «Игорь – лох» и «Ленка – дура». Лифт. И кнопка звонка.
Когда дверь открылась, то он даже не сразу понял, почему там, в квартире, где живёт Ленина мама, стоит его бывшая жена Оля…
