Я сплю беспокойным сном зайца, плотно скрученного во чреве крохотного и тёмного обиталища. Чуткий нюх пытается узреть истину за сырой землёй и сухими травами. Их присутствие оказывается особенно навязчивым, за волной ароматов исходящих от жадных корней деревьев и штормового озона, прошедшего лабиринтами извилистых ходов. Тем временем тело, будто бы скомканное, свёрнутое и сжатое в идеальный овал, мелко подёргивается, а уши вздрагивают почти что синхронно шорохам и скрипам бессонного мироздания.
Веки, смыкающие мои глаза, сжаты чрезмерно. Их попытки не выпускать на волю беснующийся поток внутренних страхов полны трогательного отчаяния. Они преисполнены решимости плотно удерживать ужасающие образы и параноидальные наваждения в измерении снов, даже если ценой станет моё личное прибывание среди них. В уголках набегают и скапливаются микроскопические озерца слёз, наполняющие всю мордочку пощипывающим и отрезвляющим ощущением обиды. Словно хлёсткий шлепок по носу, которому вторит неожиданное погружение в колодец. Полёт вниз головой — моё идеальное отражение стремится повторить все движения в точности, пуска это и приведёт к болезненному удару.
Предчувствие зимы, уже готовой вцепиться в пятки, потерянно и вразнобой семенящие в пустоте, наполняет лёгкие внезапным и жалобным вскриком. Он проступает сквозь сновидения, жалкой рябью на поверхности бытия — кроткими всхлипами, смешанными с прерывистым дыханием. И только сердце, заходящееся неистовым барабанным соло, выдаёт мои чувства с потрохами, обнажая радостные предчувствия и светлые чаяния, скрывавшиеся под лоснящейся серой шкуркой. Устремления души, более великие и значимые, чем все тревоги вместе взятые. В них запахи и мысли сплетаются в красочные ленты, поддерживающие мой остов. Восторг бега, разгорячённых прыжков и пугающе резких, чуть ли не разрушительных остановок перед новым рывком, вступают в союз с тихим счастьем простого, вкрадчивого бездействия. Мгновений безмятежности, когда неповторимое блаженство мира и оглушающий спектр его всевозможных проявлений, настигают меня, чтобы накрыть тёплым лоскутным одеялом. Обернуть и укрепить тельце, пронизанное ниточками мышц, подрагивающих устало и нервно. Вибрирующих подобно струнам, в любой момент готовым швырнуть всего меня навстречу заветному образу.
