восхитительным подарком доброго Бога.
О Боге первым заговорил Боб.
- Я не верил в него. Я не мог понять: как могло случиться, что мудрейший Творец создал это страшилище - город, населённый этими... нормальными? А теперь я вижу настоящую природу, вдыхаю пьянящий запах ветра, солнце поднимает перед нами занавес ночи, чтобы, созерцая чудеса, мы не боялись неведомого! Земля оправилась после войны, покрылась травой, кустами, деревьями, исцелилась и продолжает жить, как будто не было наших предков с их бомбами и пушками. Понимаешь, Рейн? Это же настоящая мудрость - позволить людям довести свои страсти до абсурда, но не дать им возможности полностью уничтожить мир и самих себя. Кто, если не Бог, способен на это?
Выслушав его монолог, я в свою очередь признался:
- А я всегда, когда глядел на изображения бабочек на старых открытках, думал, что смысла, по сути, в красоте нет. Ведь ничего не изменилось бы, будь крылья этих насекомых серыми, точно грозовые тучи, или цвета грязи, например. Им и прятаться от врагов было бы проще. Но нет же, они как нарочно созданы яркими, прекрасными, словно улыбки ангелов, словно детский смех. И я понял, что красота ненормальна, безумна, строгие законы природы не позволили бы родиться на свет бабочке.
- Ты хочешь сказать, что их нарисовал сумасшедший художник? - прервал мои рассуждения Боб. - Выходит, что Бог - самый главный в мире безумец?
- Не знаю, - пожал я плечами. - Но то, что больше некому, кроме него, творить красоту, это точно. Понимаешь, это доказывает нам, что он добр, что он безмерно любит своё творение. Ему не нужны логические выводы. Его мир - гармония. Злое божество не стало бы тратить силы на ненужную любовь. Да оно и не додумалось бы до красоты. Бог красив, вот что я хочу сказать!
- Бог красив! Любовь прекрасна! - закричал Боб и стал прыгать от радости, вскидывая вверх руки, сжимающие два букета цветов, набранных им для того, чтобы нюхать их ночью, засыпая.
Я тоже так обрадовался нашему с ним теологическому открытию, что не отставал от него в весёлом бесновании. Так мы бежали вприпрыжку, и наши весёлые крики, отражаясь в зеркале вечной тишины, возвращались к нам немного грустным, как будто удивлённым эхом.
Так неслись мы по безлюдному раю до тех пор, пока не повалились без сил на берегу быстрой речки.
- Что мы знаем о мире? - сказал Боб, когда мы лежали в прохладной воде, позволив её мягким струям ласкать нас.
- Мы знаем главное, - отозвался я, - что мир существует и что он прекрасен.
- А что ещё?
- Что мы - это мир, и мы способны его любить, а значит, любить друг друга.
- А ещё?
- Что это счастье - быть безумным. Только безумец может быть по-настоящему счастлив.
- А ещё?
- Что большего знать нам не нужно - иначе мы снова превратимся в добропорядочных горожан. Как в той сказке, где тыква превратилась в карету, а потом опять стала тыквой. А я не хочу становиться тыквой.
Боб рассмеялся:
- Я тоже. Я мечтаю прийти к мудрецам и научиться у них творить чудеса.
- Ты хочешь стать волшебником?
- Да. Чтобы тыквы превращать в кареты, а крыс - в лошадей. Я хочу помогать Богу в создании прекрасных вещей.
- А я хочу просто любоваться бабочками.
- Но разве ты откажешься от созерцания бабочек, созданных моим волшебством?
- Нет, конечно. Ведь они будут расписаны красками твоей радости.
- Значит, ты понял мою мечту?
- Понял. И пойду с тобой до конца.
***
По пути мы не встретили ни одной живой души. Казалось, кроме города, который мы покинули, на земле не было больше ни одного поселения. Но Боб не отчаивался, он был убеждён, что по ту сторону горной гряды - а то, что это именно узкая гряда, он знал из старых военных карт - живёт счастливый народ мудрецов. Легенду о них рассказала ему бабушка, и он в неё поверил.
Нам повезло: по склонам гор извивалась неплохо сохранившаяся дорога, поросшая мхом и травой. Лишь местами она была засыпана обвалами и оползнями, но их мы легко преодолевали.
Трудности начались перед самым перевалом. Погода резко испортилась, заморосил дождь, который превратился в густой снегопад. Сначала мы обрадовались: снег! Наконец-то мы увидели и кожей ощутили это непостижимое холодное чудо! Но скоро белая красота стала казаться нам проклятием. Колючие снежинки вгрызались в уши, щёки и нос. Ветер, ревностный страж сурового безлюдья, толкал нас в грудь: «Я вас не пропущу! Возвращайтесь в свою тёплую, безопасную нормальность! Вам не место на родине чистоты, бесславные потомки уродливых хищников!»
Когда мы уже начали горбиться и клониться к земле под безжалостными плетями ветра, внезапно набрели на пещеру, где и укрылись от непогоды.
Поплотнее укутавшись в куртки и прижавшись друг к другу, мы сидели в гулком сумраке, дыханием согревая озябшие руки.
- Надо же, какой неприятный сюрприз приготовил нам Бог! - нарушил я безмолвие пещеры.
- Он хочет нам что-то сказать, - отозвался Боб.
- Что именно?
- Не знаю. Мы ведь ещё не нашли мудрецов, которые научили бы нас языку неба.
***
Мы проснулись и, дрожа от холода, выбрались из пещеры. Над головой - ни облачка, до перевала - рукой подать, а к югу от нас по голубой глади сияющего космоса скользит пара орлов, приветствуя нас обрывками допотопной своей песни.
А вот и вершина перевала. А внизу - зелёная долина, посреди которой - город. Не такой, как наш, не круглый, а прямоугольный.
- Странные мудрецы, - сказал я. - Какая-то квадратная у них мудрость.
- А какая, по-твоему, она должна быть?
- Ну, наверное, похожая на бабочку.
Боб рассмеялся.
- Откуда тебе знать, что за мысли царят в мудрой голове? Пойдём, Рейн, хватит фантазировать.
- Пойдём, - согласился я с тяжёлым сердцем: я боялся прямоугольных мудрецов, слишком уж нормальной казалась мне их геометрия.
***
На следующий день мы спустились в долину, поросшую высоченными финиковыми пальмами. Под одной из них сидели две полуголые женщины, немолодые, но красивые.
- Привет! - обратился к ним Боб.
- О Боже! - воскликнула одна из них, вскочила на ноги и бросилась от нас наутёк. Её подруга припустила вслед за ней.
Я испугался.
- О Боже? Что она хотела сказать?
- Они не понимают нас! - пробормотал Боб.
- Значит, мы для них - нормальные, а они - безумцы? - сказал я. - Вот так чудеса! Ты хоть что-нибудь понимаешь?
- Пойдём в город. - Боб схватил меня за руку и потянул за собой. - Судя по всему, там живут такие же, как мы.
На самой окраине города, за плотной стеной высокого кустарника, стояла покосившаяся глинобитная хижина, крытая дёрном. Перед входом, на скамейке, сидел старик с длинной белой бородой.
- Это, наверное, мудрец из мудрецов, - шепнул мне на ухо Боб. - Если он примет нас в ученики... Эх, как нам повезло! Идём же!
Мы приблизились к старику, и мой храбрый друг тут же растерял всю свою уверенность:
- Добрый день... Простите нас, недостойных попирать землю, держащую вашу... вашу... я хочу сказать... вашу мудрость... Вы же мудрец, сударь, я прав?
- Не без этого, - улыбнулся старик, явно польщённый похвалой. - Мудрее меня в городе нет никого.
- А те люди, которых мы встретили под пальмами...
Старик отмахнулся:
- Да ну их! Безумцы проклятые. Живут как свиньи. Того гляди заразу какую-нибудь в город притащат. Тьфу! Но ничего, через полтора года выборы...
После этих слов радостная уверенность Боба лопнула, как мыльный пузырь, да и сам он как будто сдулся и увял.
- Что, и в вашем городе партия Сострадания чередуется с Сохранением?
- Нет, мальчики, у нас сейчас у власти партия Сторожей. Она охраняет всё, что имеет хоть какое-то отношение к милосердию и гуманности.
- А после неё?
- После неё придёт партия Дворников. Эти ребята выметают ненужные эмоции и сантименты. Они-то и очистят окрестности от безумных голодранцев. А вы, я вижу, только что прибыли в наш благословенный город. Вам необходимо получить разрешение на проживание. А то вас посадят в тюрьму. Идите вот по этой улице, она ведёт в центр. Там спрОсите...
- Хорошо, хорошо, - перебил его Боб. - Но сперва скажите нам, почему ваш город... ну, скажем... такой квадратный?
- Потому что мы мудрый народ, - ответил старик, которому, видимо, нравилось чесать языком. - Сами посудите: природа стремится принять форму шара. А человек - антагонист природы, следовательно, должен вклиниться в шар и разрезать его углами и прямыми линиями, только так он может заглянуть в брюхо вселенной. Чему же вас учили, если вы таких простых вещей не знаете? И, наверное, книжки читать не любите, ведь так?
- Любим, сударь, очень...
- Значит, не те книги читаете. Ну, ничего, поселитесь у нас - всему научитесь, не только читать, но и писать. У нас, между прочим, пишут все, и дети, и старики. Например, я написал «Сагу о героях» в пятидесяти томах. В жанре магического постфутуризма. Но и другие направления у нас в чести. Например, военно-прикладная фантастика, красный нуар, мистические разновидности псевдофэнтези, оккультный... Эй, вы куда?
- Мы... за вещами, мы их за теми кустами оставили, - соврал Боб и потянул меня прочь от болтливого мудреца. - Только возьмём вещи - и сразу в мэрию побежим. А потом в библиотеку. Читать недофэнтези... Простите, я хотел сказать: псевдонуар... Вернее, военную фантастику...
- А-а-а, ну, что ж, поторопитесь. И не забудьте прочесть «Сагу о героях»!
***
Мы шли молча. Нам было уже всё равно, куда идти - лишь бы поскорее удалиться и от города, и от нормальных людей, и от безумцев. Ничего больше не ждали мы от человеческого разума.
В горле у меня набухала горечь отчаяния. Уныние выедало из души остатки света. Я поглядывал на ссутулившегося Боба и понимал, что ему хуже, чем мне, ведь не я верил в мудрецов, не я стремился научиться силой мысли творить красоту - я просто мечтал попасть в безмятежное царство цветов и бабочек. Но и меня ледяной молнией поразила «нормальность» жителей прямоугольного города. Мне хотелось плакать, проклинать Бога и обвинять его в жестокости, даже в садизме. Что плохого мы сделали ему? - думал я. - Почему он посмеялся над нашими простодушными желаниями? Неужели ему так трудно было предупредить нас, что мы выбрали неверный путь?
Я вспомнил снегопад в горах, который едва не заморозил нас. Если бы не та пещера... Снегопад... Пещера... И тут я всё понял: конечно же, Бог говорил с нами, даже пытался помешать нам достичь перевала! У него были другие планы на наш счёт. Мы должны были идти в другую сторону, на юг, например. Ну, конечно! Недаром же каждый день видели мы на юге пару орлов, кружащихся над долиной. Но мы не поняли небесного языка, мы упрямо продолжали идти. Тогда Бог заговорил по-другому, стал петь нам жестокую песню вьюги, а когда увидел, что ещё немного - и мы превратимся в две ледяные статуи, он привёл нас к спасительной пещере. Он надеялся, что мы извлечём уроки из его слов. Он подарил нам прекрасное, солнечное утро и сказал: «Что ж, мальчики, вы свободны делать всё, что хотите. Можете продолжать свои бессмысленные телодвижения. Надеюсь, достигнув города, вы всё-таки сделаете правильные выводы».
Я так хотел поделиться с Бобом своим открытием, но не был уверен, что он поймёт меня правильно. В моей голове доказательства
