Ловцы снов

                   

                                ЛОВЦЫ  СНОВ. 
                             
                                      1.

      Первая пуля прошла мимо, взбив на бруствере фонтанчик сухой пыли. Вторая впилась в глиняную стенку окопа, рядом с головой, осой ужалив небритую щеку. Иван присел на дно окопа, грязной рукой зажав саднящую ранку.
      - Мажешь, гад, - равнодушно ругнул он немецкого снайпера.
Иван, прищурившись, взглянул на безжалостно палящее солнце, и устало вздохнув, прикрыл глаза. Нечего было даже и думать, чтобы днем добраться до реки, надо ждать темноты. Он уже в который раз подумал о том, как ждут его в землянке раненые, умирающие от жажды бойцы. Как мечется от одного раненого к другому медсестричка Любочка, устало шепча: “Потерпи, миленький! Потерпи немного, миленький!” И что же ей еще говорить, если у нее больше ничего, кроме слов утешения, для них не осталось. Иван подумал о своем ротном, который лежал там же, в землянке, раненый в живот осколком снаряда. Ему вспомнились, воспаленные, безумные глаза лейтенанта и его жаркий шепот: “Только вернись, Ваньша!”
      - Я вернусь, Паша, - пробормотал Иван, - обязательно вернусь.
От испепеляющего зноя и жажды, он утратил чувство реальности, временами проваливаясь в спасительное забытье. И в этом забытьи он жадно пил обжигающе студеную колодезную воду. Он зачерпывал ее горстями из деревянного ведра и все пил и пил, и никак не мог напиться. В очередной раз, вынырнув из небытия, Иван услышал приближающийся гул.
        “ – Немцы, - определил он на слух, - бомбить летят”.
Иван не ошибся, вскоре в стороне наших позиций стали падать бомбы и окоп, в котором он сидел, весь затрясся от близких разрывов. В это время с нашей стороны по врагу ударила артиллерия, и гул от разрывов тяжелых бомб смешался с раскатами артиллерийской канонады.
        “ – А ведь это шанс, - вяло шевельнулась в мозгу мысль, - чем черт не шутит, может проскочу?”
Иван снял с головы каску, нацепил ее на штык “трехлинейки” и осторожно поднял над окопом. Пять секунд, десять, ничего не произошло, обшарпанная каска, целехонькая, висела на трехгранном штыке.
        “ – Ну что, - пробормотал он, - где наша не пропадала?”
Надев каску на голову, взяв вещмешок с пустыми флягами и винтовку, Иван быстро, насколько это было возможно, выскочил из окопа и бросился бежать к спасительной реке.  До реки было не более сотни метров, но Ивану всерьез казалось, что он их никогда не преодолеет. Но вот, слава Богу, все было позади, он с разбегу бросился в реку и стоя в ней по пояс, стал жадно пить воду. Немного утолив жажду, Иван стал набирать воду во фляги и скоро уже он был готов к возвращению. Звуки разрывов, между тем, прекратились. Стала затихать и артиллерийская пальба. Немецкие самолеты, истратив весь боекомплект, выстроились в боевой порядок, и взяли курс на запад.
    - Пора! – воскликнул Иван и, подхватив вещмешок с винтовкой, побежал к своим окопам.
Стрельба окончательно стихла, и обратный путь он преодолевал в полной тишине. Ему даже казалось, что он слышит стрекот беспечных кузнечиков в траве. Иван бежал и все ждал, когда раздастся выстрел в спину, хоть он и не раз слышал от опытных ветеранов, что свою пулю, ту, что принесет тебе забвение, услышать нельзя. Но вот и окоп, он спрыгнул в него и упал на живот, жадно вдыхая раскаленный воздух. Немного отдышавшись, Иван поспешил к землянке, нельзя было терять время, немцы, наверняка, уже опомнились.
    - Я иду, Паша, - шептал он, волоча по земле вещмешок со спасительной влагой, - я уже иду.
Ну, вот уже последний поворот перед землянкой, Иван преодолел его и оторопел: на том месте, где еще недавно была землянка, сейчас зияла огромная, дымящаяся воронка от бомбы. Он стоял и растерянно оглядывался по сторонам, надеясь, что хоть кто-нибудь уцелел, все еще держа за лямку вещмешок с флягами. В это время мир будто взорвался, Иван почувствовал нестерпимую, жгучую боль в спине и ему навстречу стремительно стала приближаться земля. Он упал лицом во взрыхленную взрывом бомбы глину и прохрипел:
    -А-а-а…, Всё.…, Таки.…, Достал…
И тихо, будто кому-то жалуясь, почти плача, прошептал: “Мама…”
Последним, что он запомнил, был запах пропитанной смертью земли. Вдохнув этот отравленный воздух навылет простреленными легкими, Иван потерял сознание.

                                2.

      Иван потянулся в постели и, свесив ноги с дивана, сел.
      - Блин, - поморщившись, пробормотал он, - что за хрень мне приснилась? Ну, Димон, удружил, спасибо… Вечно с ним влипнешь в историю. Опять развели как лоха.
      Чтобы хоть немного понять, о чем Иван, с такой досадой говорил, надо, вероятно, сказать пару слов о его приятеле, Диме и открутить события на день назад. Иван с Димой вместе работали в отделе одного из Московских ЗАО и дружили со школьной скамьи. Дружили какое-то время и семьями, до тех пор, пока Иван не развелся с Дашей. Дима, как мог, старался помочь другу не свалиться в депрессию. Знакомил с незамужними подругами жены, но у Ивана, почему-то, с ними как-то всё не срасталось. Вот и недавно, Дима принес Ивану рекламный листок такого содержания:
            Международная Корпорация “ ЛОВЦЫ СНОВ”
        Предлагает незабываемые впечатления на любой выбор!
          Сны на заказ! Разумные цены! Гарантия качества!
Где он раздобыл это объявление, Дима загадочно промолчал, но Иван догадывался, что тот его взял, вероятно, в почтовом ящике или возле станции метро. И вот вчера, после работы, Иван зашел в офис по указанному в объявлении адресу и заключил договор на оказание услуг с менеджером фирмы. Затем ему на голову надели шапочку с электродами и чем-то помигали в глаза. А на прощанье, вручив пузырек с зелеными пилюлями, клятвенно заверили, что этой же ночью Иван увидит такой сон, который он не видел никогда. Сон он действительно увидел и этот сон ему не понравился. Поэтому он решил сегодня зайти в офис, чтобы вернуть деньги, что было предусмотрено условиями договора. Контора была расположена на Мясницкой улице, и около десяти утра, Иван подходил к офису корпорации. В офисе он увидел ту же сотрудницу, с которой вчера заключал договор, крашеную блондиночку, на её бейджике значилось имя – Настя. Она его встретила дежурной улыбкой, но без особенной радости, вероятно уже догадываясь о цели визита.
        - Доброе утро! – сказал Иван.
        - Здравствуйте, - ответила Настя.
        - Я хотел бы вернуть деньги за…, - Иван стал подыскивать нужное слово для обозначения оказанной ему услуги.
        - Вам не понравился сон? – подсказала ему девушка.
        - Да, вот именно, не понравился сон.
        - Видите ли, в чем дело, - сказала девушка, - я такие вопросы не решаю…
        “ – Начинается…” - подумал Иван.
        - Вам нужно обратиться к шефу…, Извините, к директору, - поправилась Настя.
        - А где его найти? – поинтересовался Иван.
        - Его искать не нужно, - улыбнулась девушка, - он у себя в кабинете. Третья дверь по коридору налево.
Сотрудница указала рукой направление.
        - Спасибо, - сказал Иван, и двинулся в указанном направлении.
На третьей двери в коридоре красовалась скромная табличка: ДИРЕКТОР. Иван постучал и вошел в дверь. Войдя в помещение, он осмотрелся по сторонам. Кабинет ничем особенным не отличался, обычная офисная мебель и оргтехника, дипломы, сертификаты и фотографии на стенах. Впрочем, одна особенность все-таки была, по всему кабинету были развешены вязаные сеточки круглой формы, разного цвета и размера. Возле большого окна стоял массивный дубовый стол, который как-то тоже не очень вязался с офисной обстановкой. Рядом со столом стояло высокое кожаное кресло, повернутое к окну. Иван остановился посредине кабинета и кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание. Кресло развернулось к столу, и Иван увидел сидящего в нем гражданина.
        - Доброе утро, - сказал Иван, рассматривая хозяина кабинета.
В кресле сидел мужчина лет пятидесяти, худощавый, в очках. Редкие, черные с проседью волосы на гордо посаженной голове зачесаны назад. Словом обычная, ничем непримечательная внешность, если не считать небольшой бородки – эспаньолки и линялой футболки, которая уже совсем никак не вязалась ни с обстановкой, ни с ее владельцем. В общем, ни кабинет, ни его обитатель, как-то не соответствовали представлению Ивана о Международной Корпорации.
        - Доброе, - приветливо ответил гражданин, буравя вошедшего пристальным взглядом, - присаживайтесь, пожалуйста.
Он указал рукой на кожаное кресло, стоящее возле стола. Иван присел.
        - Я на счет возврата денег, - начал было Иван, - в договоре сказано…
        - Понял, понял, - перебил его директор, - сном остались не довольны? А что именно вам не понравилось? Вас, простите, как зовут?
        - Иван, - он немного растерялся от такого напора.
        - Очень приятно. А меня зовут Эвклид Петрович. Родители так назвали. А родителей и Родину, как известно, не выбирают. Хотя, в последнее время и то и другое стало модно менять. Причем на деньги. Шучу, - на этом месте, хозяин кабинета непринужденно рассмеялся.
        - Эв…, - запнулся Иван.
        - Не ломайте язык, - снова рассмеялся директор, - можете называть меня просто Петровичем. Я не обижусь. Так что вам не понравилось?
        - Да как вам сказать, - задумался Иван, - как-то все уж очень трагично заканчивается…, Во сне, я имею в виду. Я заказывал совсем другое.
В это время открылась дверь и в кабинет вошла уже знакомая Ивану секретарша Петровича. Она положила на стол перед директором скоросшиватель и что-то тихо сказала ему на ухо.
        - Спасибо, Настя, - сказал Петрович, - можешь идти.
Дисциплинированная Настя тихо вышла из кабинета. Некоторое время директор изучал лежащие перед ним бумаги, а потом закрыл и отодвинул от себя скоросшиватель.
        - Отлично, - сказал Петрович, - Иван, давайте не будем отнимать время друг у друга. Я вам вкратце объясню концепцию компании, вопросы возникнут – задавайте. Вот вы сказали, что сон заканчивается трагически. Видите ли, Иван, дело в том, что ваш сон – это не просто сон - это чья-то жизнь.
        - Что? – не понял Иван, - как это?
        - Меня вчера здесь не было, и вас должны были ввести в курс дела, - Петрович посмотрел на дверь, в которую вышла Настя, - но почему-то этого не сделали. Строго говоря, я не бизнесмен, я - ученый. Мне удалось открыть феномен генетической памяти. Что это такое – постараюсь объяснить. Человеческий мозг – сложнейшее биологическое устройство, созданное природой. Никакой супернавороченный современный компьютер ему в подметки не годится. Вы, Иван, наверное, слышали, что человек использует свой мозг не более чем на десять процентов?
          - Ну да, - подтвердил тот.
          - Тогда для чего нужны остальные девяносто процентов мозга? А ведь природа никогда и ничего просто так не создавала.
Петрович замолчал и вопросительно посмотрел на Ивана. Но тот только пожал плечами.
          - Я хоть и ученый, Иван, но тоже этого не знаю. И мне в результате исследований удалось выяснить, что если некоторые участки мозга обрабатывать сигналами определенной частоты и амплитуды, то человек, в виде сна, может увидеть то, что когда-то пережили его предки. То есть, получается, что память передается от