«Невозможно» - это слово из словаря дураков.
– Клёвый, однако, бальбулятор получился, настоящий пепелац, – заключил Рудик, вытирая руки. – Хоть в космос это чудо запускай. Секретная военная разработка, ага. Апшеронский полигон нервно курит, а рядом скромно стоят бледные Билл Гейтс и Илон Маск. Красота, бросающая вызов гравитации и здравому смыслу. Причём на колёсиках.
Глава пятая.
Рудик считал, что все люди по природе своей сволочи, поэтому нельзя судить о них с первого взгляда, вдруг есть нормальные, не лицемерные и щедрые, вроде Эдуарда Петровича. Достоинства людей обычно покрыты покровом скромности, недостатки же замаскированы маской лицемерия. Друга Пашеньку Рудик определил в разряд хороших людей, правда, тот немного, как говорят отцы православной церкви, жил бесноватым, но то дело такое. Тонкое и почти интимное. Вот боженька всегда запрещал подавать голос бесноватым, а святые старцы не разрешали людям слушать выкрики и рыки одержимых. Не поощрялось вступать в контакт с бесами и находиться здоровым людям рядом. Церковь однозначно определила бы созданный Рудиком аппарат, как бесовский, а автора определила бы как ересиарха. Вот ведь что удумал злодей - с потусторонними чертями общаться надумал! Но никто, естественно, с чертями и не собирался общаться, кроме Павлуши, конечно, у которого немного не все дома. Ну, и пусть себе он на досуге пообщается с чертями с помощью нашего козырного бульбулятора, а мы кино снимем об этом. Поржём с наивного Пашки. Паша не виноват: не мы выбираем себе убеждения, они нас выбирают.
Рудик потёр руки в предвкушении такой мировой хохмочки.
У каждого случается такой день, вроде всё идёт как обычно, а потом – бац! Вот такой день, чтобы «бац», сегодня случился у Павлика Ковальского, когда он, спустя три дня от крайнего распития вина с Рудиком, пришёл опять к нему в гости с надеждой на новости в плане изготовления аппарата. Сегодня ничего не предвещало беды. Ни тебе знаков всяких со звёзд, ни чисел страшных, ни черных лохматых котов, норовящих перейти дорогу у тебя перед носом. Да и инфернальные духи вели себя на удивление прилично. Поэтому Паша пребывал в безмятежном настроении, даже, несмотря на то, что его мозги пребывали в некотором положении «набекрень» от ночного чтения глав из книги Генриха Корнелиуса Агриппы «Оккультная Философия». Паша, как и все люди всегда искал в книгах какой-то смысл. А если смысла нет, выдумывал его сам, ну, как мог. Книга давала подробные сведения по Элементарной, Небесной и Божественной Магии. Эти три вида Магического Искусства разделялись автором на множество иных дисциплин, таких как астрология, каббала, числовой мистицизм, ангелология, скраинг и алхимия. Больше всего Павлику нравился скраинг, как особая мистическая техника, позволяющая интересующемуся человеку получать ответ на любой вопрос, вглядываясь в определенную поверхность. Отличная вещь: не надо изучать всякие заумные премудрости, а можно сразу напрямую узнать ответ, главное, это правильно задать вопрос. Чаще всего надо концентрировать внимание вглубь зеркала или вглубь кристалла. Впрочем, подойдёт и стеклянный шар, налитая в медный тазик вода, дым от благовоний или даже маятник. Всё может дать ответ, но только если у вас натренированное подсознание. А это не каждому дано: вот Паше явно дано, чем он гордился. Но, сами понимаете, все эти шары и зеркала, это вчерашний день и махровая средневековщина. Сейчас век техники и микроэлектроники. А кто у нас самый лучший знаток в микроэлектронике? Правильно: Рудик! Раз Рудик обещал сбацать аппарат в лучшем виде, то обязательно сделает. Паша абсолютно уверен в друге.
Увиденное, блестящее хромом чудо, в «лаборатории» Рудика, потрясло Пашу до печёнок. Настоящее искусство гипнотизирует, особенно нечто похожее на укуренную абстракцию.
– Ух, ёшкина мышка! Чудненько, чтоб я треснул! – восторженно поглаживал хромированные детали Павлик. – Это то, что я думаю?
Рудик под восторженными взглядами друга расцветал, как японская сакура под китайскими нитратами. Молодой физик многозначительно шевелил бровями, при этом его руки складывали цветастое матерчатое покрывало, которое он снял со своего чудо-изделия, как только его друг вошёл в лабораторию и стал глазами искать аппарат. Снятие покрывала с бульбулятора, как и предполагалось, должно произвести дополнительное шокирующее психологическое воздействие на заказчика.
– Рудик, ущипни меня, пожалуйста, и скажи, что я не спятил и это не сон. Это оно, да?
– Оставлю тебя теряться в догадках, друг мой, – скромно потупил глаза Рудик, ласково гладя поверхность аппарата, на которой ни одна муха ещё не приклеилась.
– Это чудо, – восторженно закатывал глаза Павлик. Сейчас он не осознавал, что понятие чуда по определению бессмысленно. Случается лишь то, что может случиться. И оно случилось. Вот оно стоит и блестит.
– Это не сказка и не чудо, это наука, – сурово поправил друга изобретатель. Он считал себя материалистом и в мистику не верил. Диалектический детерминизм – наше всё!
– Уже включал? – поинтересовался Павлик. Вот он точно был идеалистом и верил во всё необычное.
– Нет, ждал тебя, – заверил его друг. – Как без тебя? Осталось только провести режимно-наладочные испытания, то-сё, тонкую настройку….
Паша аж подпрыгивал от нетерпения. Ему горело приступить к работе на этой чудо-технике. Он уже представлял, как скажет этим жалким жителям нижних слоёв: «Ах-ха-ха! Трепещите, ничтожные! Я пришёл к вам! Я ваш дневной кошмар! Я ужас, летящий на крыльях солнечных лучей! Я жвачка, прилипшая к вашим копытам, или что там у вас есть! Я найду вас всех и покараю».
– Так давай, усугубляй, – нетерпеливо стал подгонять он друга. – Пора уже навести нам шороху в тонких мирах.
– Да, хоть в толстых, – хотел сказать Рудик, но промолчал, сохраняя на лице лёгкую улыбку. Включать, так включать. Это делается просто: кабель подключается к сети 220 вольт, потом надо нажать на красную кнопку и пепелац заработает.
– Доверяю тебе, как креативному руководителю проекта, нажать на кнопку для первого пуска этой дря…этого аппарата, – показал Рудик рукой на красную кнопку, которую требовалось нажать.
Преисполненный важностью Паша, возведённый в креативные руководители, с достоинством нажал на кнопку.
Рудик уже знал, как при включении ведёт себя бешеный агрегат, но на Пашу это явление произвело супершокирующее впечатление.
Сначала чудо инженерной мысли начало выть дурными голосами, потом, при переключении на другой режим, оно вознамерилось посвистывать, при этом весь аппарат трясся как припадочный. При переключении на третий режим чудо решило подражать воплям соек, которые что-то не поделили между собой, зато подключались светодиоды и начинали заполошно мигать. А чего им не мигать, ведь это светодиоды свинчены с китайских дешёвеньких ёлочных украшений. Четвёртый режим работы аппарата - самый выдающийся: аппарат имитировал вопли брачующихся котов, пребывающих в последней стадии спермотоксикоза, при этом бедным котам периодически наступали на хвост. Рудика самого этот режим работы аппарата приводил в трепет, что тогда говорить о неподготовленной к такому явлению психике Паши. Судя по округлившимся глазам, заказчик пребывал в культурном шоке, только что не крестился. Вопли, издаваемые аппаратом, замечательны во всех отношениях и настраивали на философский лад: они любому разумному существу придавали ощущение, что все мы лишь песчинки во Вселенной, что некоторые вещи имеют совсем иную ценность, и в жизни у каждого свои рамки. Всё-таки оказалось правильным решение присобачить к аппарату центрифугу от стиральной машины: она замечательно подвывала потусторонними голосами.
Паша всегда хотел расширить рамки своего сознания, вот только вредное сознание не очень мечтало расширяться, а, наоборот, норовило сузиться. Зато сегодня Павлик словил настоящий опупеоз. Даже Рудик немного забеспокоился за сохранность Пашкиных мозгов: а ну, как они вдруг окончательно телепортируются куда-нибудь подальше от такого великолепного хозяина. Судя по восторженному взгляду друга, до этого момента оставалось не так уж много времени. Лицо Паши покраснело, глаза горят, во взоре благодать. Ещё чуть-чуть и каюк, а то и кирдык.
– Ну, ты, это….– начал Рудик, с сомнением глядя на Пашу. – Начинай изменять историю что ли. Типа, давай, начинай общаться со своими астральными сущностями.
– Чего? – Паша чуть пришёл в себя.
– Давай, говорю, начинай общаться, с кем ты там хотел общаться.
– Как? – ошалело глядел на друга Павлик.
– Что, как? – Рудика пока ещё ситуация забавляла. Он знал, что съёмка ведётся. Кино, судя по тому, как играет главный актёр, должно получиться ржачным. – Вот микрофон. Подходи к нему и говори. Чего тут непонятно.
Есть люди, которые пропадают без вести при переходе от слов к делу. Таким был и Паша. Рудик не знал, что у Павлика имелась маленькая, но гнусная фобия: он панически боялся видеокамер, объективов фотоаппаратов и микрофонов. Эти вещи вызывали у него одышку, и даже приступы панического удушья. Если его фотографировали, то Паша весь сжимался в комочек, зажмуривал глаза и трясся. Целое дело было сфотографировать его на паспорт. Вот и сейчас, сообразив, что ему предлагают говорить в микрофон, Пашу начало трясти и он как-то весь сразу сдулся. Нет, если бы просто так говорить, то это всегда, пожалуйста, Паша мог часами болтать. Микрофон же, то совсем другое дело. Вот почему Паша даже плохо переносил современные мобильные телефоны: там присобачен микрофон, в который надо говорить. Это обстоятельство вызывало у него иррациональный страх.
– Туда говорить? – осипшим от панической атаки голосом произнёс Паша. Он дрожащим пальцем показал на страшный микрофон.
– Туда! – начал терять терпение Рудик. – Скажи что-нибудь умное.
Но, кроме нечленораздельных сипов и кряхтенья, от внезапно вспотевшего Паши трудно добиться чего-то внятного.
Наконец, Рудик не выдержал. Он понял, что «кина не будет» с таким актёром, что актёр «на измене». Выход только один: Рудик накрыл микрофон тряпкой, чтобы, находящийся в кататонии Павлик, не мог видеть страшную вещь. Это несколько улучшило ситуацию. Пусть Паша, выглядевший сейчас, как чёрт на утреннике, хоть куда-нибудь говорит, всё равно микрофон в этом аппарате играл чисто декоративную функцию.
Вытерев с лица, обильно выступивший пот, Паша сделал вторую попытку общения с потусторонними существами. Рудик представил, как эти существа уже ржут с такого замечательного контактёра.
Попытку-то Павел сделал, вот только мыслей у него в голове уже не оказалось. Он начисто забыл, что хотел сказать потусторонним обитателям. К удивлению Рудика, Паша наклонился к аппарату, зажмурился и произнёс более-менее внятно:
– Ээээ….нам это, две пиццы, пожалуйста, – мысли продолжали старательно обходить Павлика стороной. Он сделал то, что делают отчаявшиеся люди:
