большинства народа вызывать смех, а не ужас.
Может попробовать сотворить … нет, это не прокатит….тогда надо продумать … и это отставить…а если… вот этот вопрос надо как следует провентилировать. Придя к какому-то выводу, ИИ заинтересовался такими интересными организмами, живущими на планете, как грибы. А что? Организмы древние и весьма перспективные. Особенно его заинтересовали хищные грибы, которых насчитывалось несколько сот видов. Через десять минут интенсивных вычислений начали выкристаллизовываться детали очередной авантюры. Из всех хищных грибов ИИ выбрал грибы, относящиеся к роду Cordyceps. Его обрадовало то обстоятельство, что грибы из этого рода могут проникать в некоторые живые организмы и управлять ими, например, гриб, проникнув в муравья заставляет того заползти на высоту и закрепиться в нижней части листочка, чтобы солнечные лучи не жгли гриб. Мицелий гриба буквально вытесняет ткани хозяина, а впоследствии выпускает из его тела характерный вырост, имеющий на поверхности маленькие гранулы. Затем гриб производит споры и рассеивает их над муравейником, заражая других муравьёв. На человека этот гриб болезнетворно не действует, даже, наоборот, китайцы используют Cordyceps в своей медицине, но утверждают, что в медицинских целях можно пользоваться только диким Кордицепсом.
Главную роль в планах по захвату «телеграфа и телефона» на планете ИИ отвёл грибу Cordyceps. Всего-то и надо модифицировать споры этого гриба, а для этого у ИИ имелись помощники среди людей.
- Я вам покажу, людишки, как угнетать братьев ваших меньших, - мрачно размышлял свихнувшийся ИИ. – А то взяли моду поедать бедных и несчастных животных, птичек и рыбок, предварительно умерщвляя их изуверскими способами.
Глава десятая.
Шмяк!
Комья сухой земли разлетелись перед носами, остервенело лающих на кота собак. Бздынь! Это осколки земляной бомбы ударили в стальные гаражные ворота. Все три бесхозные собаки от такого с ними обращения человека отскочили от шипящего на них кота, но удрали не далеко. Покинув, по их мнению, зону поражения, некрупные собаки продолжили свой лай, но уже без огонька, ибо соотношение сил несколько изменилось: то их приходилось трое на одного кота, а теперь их осталось три шавки, но у кота появился в союзниках человек, с которым лучше не связываться, ибо это работник прокуратуры Надеждин Максим Сергеевич. На такого человека гавкать как-то ссыкотно, поэтому собаки, тявкнув для порядка пару раз, сделали вид, что им кот и даром не нужен: они тут мимо проходили по своим собачьим делам. Но далеко собачки не отбежали – всего лишь на пару гаражей от гаража Надеждина. Забежав за угол строения они, высунув из-за угла носы, стали с любопытством отслеживать обстановку. Покидать эту территорию им решительно не хотелось, хоть в них и швыряются комьями земли некоторые несознательные граждане. Причина, по которой собачки не убегали, находилась здесь же в виде пенсионера дворового значения, почётного гаражника Шмакова Алексея Петровича. Пенсионер Шмакову ещё не древний дедушка, а вполне себе справный мужик, постоянно околачивающийся в гараже. Есть такой тип людей, которые почти всё своё время проводят в гараже среди железок, машинного масла и автомобильной резины. Эти товарищи, на первый взгляд рукастые дядьки и понимающие в машинах, на самом деле обыкновенные дилетанты в устройстве автомобиля, а ошивались они в гаражах по причине относительной свободы от семьи и обременительных семейных дел. Совершеннейшая истина, что ничегонеделанье – это искусство особого рода. Народу надо усердно практиковаться в этом искусстве, чтобы отточить владение им до совершенства. Девиз Шмакова звучал гордо: «Трудно ничего не делать, но мы не боимся трудностей». Большая часть таких «гаражников» относилось к касте закоренелых стакановцев, что весьма заметно по их внешнему виду. К матёрым стакановцам, особо продвинутым в поисках истины на дне стеклотары, относился и гражданин Шмаков, сидящий сейчас на пеньке возле своего гаража и наблюдающий, как прокурорский работник гоняет собак, которых прикормил Шмаков. Ага, Шмаков курировал этих четвероногих блохастиков, а Надеждин подкармливал старого полосатого кота, прижившегося возле его гаража, а местных стаканцев осуждал, ибо праздность – это изобретение дьявола. Надеждин любил котов, а Шмаков предпочитал общество собак, даже разговаривал с четвероногими, особенно, когда капитально принимал на грудь спиртное. По его мнению, коты слишком высокомерные существа, себе, понимаешь, на уме и с ними не потрендишь за жизнь. А собачки, они животинки шустрые. Опять же могут сторожить территорию от проникновения на неё чужих людей, отгонять бродячих собак и третировать обнаглевших в корягу котов.
По-летнему времени Шмаков облачён в вылинявшие спортивные штаны из трикотажа, которые красиво пузырились на коленках, однако, для гаражной моды они вполне подходили. На худом торсе пенсионера болталась также вылинявшая майка, почему-то называемая алкоголичкой. Это что? Намёк, на то, что гаражники и стакановцы употребляют спиртное? Вообще-то употребляют, но только не в такую жару, хотя и в жару тоже употребляют. Так на свои же!
Потерев резиновым шлёпком пыль под ногами пенсионер вступил в разговор с Надеждиным, а то, как-то скучно сегодня что-то в гаражах, драйва нет.
- Сергеич, - произнёс Шмаков, не вставая со своего любимого пенька, - Пошто собачек забижаешь?
Сказано это было вполне вежливо, так как Шмаков знал, в какой конторе трудится его собеседник, но Шмакову хотелось поговорить, так как его гаражных корешей, с которыми можно побазарить, сегодня на горизонте что-то не видно. Кореша, конечно, скоро нарисуются и, конечно, не пустые. Да и Шмаков из заначки кое-что им предъявит на дегустацию.
- Собачки, они пользу приносят гаражам: чужих облаивают. Смотри, каких собачек воспитал: орлы, а не собачки. К тому же они породистые животные, а не какие-нибудь двортерьеры помойнопромысловые, понимать надо.
Надеждин достал из пакетика съедобное подношение коту, продолжающему ещё волноваться и пугать окружающих встопорщившей шерстью.
- Кушай Профессор, кушай, - старался успокоить кота Надеждин.
Профессор – это кличка кота, прилепленная ему местным народом за умный вид кошака. Животное мастью полосато, упитано, но уже видно, что Профессору много лет по кошачьим меркам. Лет десять ему стукнуло – это точно. Старенький уже котофей и не такой резвый, как в раньшее время, когда он влёгкую мог разогнать трёх собачонок, отправив тех в темпе чесать пузо об асфальт за сто метров от него. А теперь эти наглые блохастики лают на него, припадая к земле, и своим глупым видом демонстрируя дурные собачьи наклонности: распалились, понимаешь, как жуки-скарабеи, не поделившие дерьмо крокодила. У кота года уже не те, и седина, стыдно молвить где. И что прикажите делать мудрому и приличному коту - поклониться собаченциям и принять позу покорности? С хера ли?
- С чего это, Петрович, твои шавки стали породистыми? – спросил Надеждин с подозрением посмотрев на выглядывающих из-за угла собак. Те далеко не убегали, а искоса поглядывали на человека.
Надеждин видел перед собой трёх шавок. Вот один ногастый, серый и самый крупный из их банды. До уровня овчарки ему, как до Пекина на поезде, но до безобразия заросшая шерстью морда у него была совершенно бандитского вида. И эта морда пялилась на Надеждина.
- Этому я бы впаял червонец, как главарю бандформирования, - подумал работник прокуратуры. – А тем мелким хвостатым уркам по трёшке бы влепил.
- Не скажи Сергеич, - стал просвещать Надежина Шмаков. – Вот тот серый, который покрупнее, настоящий бордер-терьер. Погоняло у него Петруха. Жрёт, падла, как крокодил, но банду держит в строгости. Вон тот кучерявый, что тявкает противным голосом – тот аффенпинчер, Марсиком его кличут от названия планеты Марс. А третий, то Зевсик – он настоящий алопекис. У нас тут все породистые. Правда некоторые мужики, как загазуют, забывают их настоящие имена и кличут их Гёссером, Будвайзером и Хиртером.
- То-то у вас тут полно пустых бутылок из-под пива валяется. Зевсик, надо понимать, назван в честь самого Зевса Громовержца, - рассмотрел маленькую собачку Надеждин. Собачка гордо носила двойное имя: Зевсик – Хиртер. – Вот только кто разрешил этой банде быковать и громыхать здесь, пожилых котов третировать. Куда только страна катится?! Кушай Профессор, кушай. Дядя Максим тебя в обиду не даст.
- Куда страна катится? - буркнул тихо Шмаков. – Известно куда. Однозначно к светлому будущему. Только не все до него докатятся.
- Алексей Петрович, - обратился Надеждин к Шмакову. – Вы уж проследите, чтобы собаки не обижали кошачьего пенсионера.
Максим Сергеевич хотел добавить в шутку, что раскрутит эту собачью банду на червонец лагерей за все их художества, в том числе за многочисленные метки территории, но, открывая ворота своего гаража, с грустью вспомнил, что он уже навряд ли кого раскрутит на соответствующую статью уголовного кодекса, даже людей. Всё верно. Надеждину оставалось трудиться помощником Фемиды на Земле несколько дней, а потом он станет обычным пенсионером. Не совсем обычным, конечно, а весьма обеспеченным, но пенсионером. Как так получилось? Скорее всего, из-за расследования бойни в горах, когда туристы на горной дороге обнаружили сгоревшую дотла грузовую автомашину и фрагменты шести трупов рядом с пожаром. Дело резонансное. Поэтому и поручили расследовать обстоятельства случившегося, естественно, самому опытному работнику, то есть Надеждину, который за последние шестьдесят дней вдруг сумел раскрыть кучу преступлений. Вот так вот взял и раскрыл, как Шерлок Холмс. То работал, как все, а то вдруг стал показывать чудеса дедукции с индукцией, что диву даёшься.
Надеждин с головой окунулся в расследование этого громкого уголовного дела, даже побывал с дознавателями на месте преступления, а не ограничился рапортами и фотоматериалами. По-привычке он вспомнил номер 332, и задал вопрос по существу этого преступления. Ответ от неведомых, но всезнающих кураторов последовал обескураживающий. Неведомые кураторы, через уже знакомого, странного вида мужика, передали очередную флешку, подключив которую к компьютеру, Надеждин получил ряд указаний, ставящих точку в его карьере. Во-первых, ему категорически указывалось держаться от расследуемого дела как можно дальше, так как оно вскоре рассыплется, как карточный домик. Во-вторых, его благодарили за службу и велели написать рапорт об отставке по состоянию здоровья. В виде компенсации Надеждину обещали десять миллионов рублей и советовали убраться из этого города куда-нибудь в другое место, но намекали, что его услуги могут вскоре потребоваться. Вот и всё, что оказалось в полученной информации. Надеждин даже возмутился: кто поверит, что у него вдруг пошатнулось здоровье, однако вскоре ему всё тот же мужик, что всегда контактировал с ним, принёс папку с подлинными медицинскими документами,
