Заходит солнце на востоке, где раньше вроде запад был. Бывает всё в наш век жестокий – напомню – если кто забыл.
Перевернулось всё на свете – там, где был перед – ныне зад.
В страшнейшей сече на планете мы шаг не сделали назад. А ведь могли бы передвижку устроить в собственных войсках и получили б передышку. Но нет! Неведом был нам страх!
Когда закончились патроны и стали погнуты штыки, враз развалилась оборона и победили нас враги.
Умылось кровью поле сечи, на трупах вороны сидят. Лишь я живой, но покалечен… Один(!) из множества солдат. Белеют черепа в забралах в густой беззвёздной темноте. Как жаль! Патронов было мало! Итоги были бы не те ужасной, страшной этой битвы за родину, старушку-мать. Эх, мать родная… Слышу крик твой, но мне тебя не увидать… Мне не дойти до нашей хаты. Ни рук, ни ног не чую я. Лежат вокруг меня ребята, мои погибшие друзья...
Всплакнёт слезой навзрыд старушка, устав глазами вдаль смотреть из покосившейся избушки. Кому старушку пожалеть? Никто не вздрогнет у порога, чтоб постучать тихонько в дверь. Травою заросла дорога – мне не пройти по ней теперь.
Сквозь кости, чую, прорастает из чёрной почвы мурава. И мысль, прощаясь, затухает, а вместе с нею и слова…
Засохнет кровь на поле сечи, и ворон выклюет глаза...
Мир на земле, увы, не вечен.
Не важно, кто это сказал…
Но страшно.
Страшно, что такое становится нашими буднями.