Саркофаг

для убедительности покрутила пальцем у виска. – И теперь реальные глюки ловите?
Алексей, сморщившись как от зубной боли, с сожалением посмотрел на нее, потом поднял глаза на Романа.
- Знаешь, братишка, а может ты и прав. Спасение утопающих дело рук самих утопающих. Пусть действительно катится, куда хочет. Сумеет выкрутиться – ее счастье. Не сумеет – знать не судьба.
- Мальчики, мальчики, не дурите, - запротестовала Ольга, но парни и не думали ее слушать.
Участковый поднялся со стула, вплотную подошел к девушке и, чеканя каждое слово, заговорил:
- Значит так, гражданка! Если вас не устраивает компания, насильно никто не держит! Выход, - он ткнул пальцем в сторону двери в квартиру, - там!
Девчонка, наконец почувствовавшая, что явно перегнула палку, решила на всякий случай пойти на попятную. Она совсем не горела желанием оказаться на улице, где происходили непонятные и вполне возможно, опасные события и, не очень умело изобразив раскаяние, примирительно отозвалась:
- Да ладно тебе. Прям нервный какой. Уже и пошутить нельзя? Можно подумать, головой не я, а ты приложился. И носом вон, - девушка, покривившись от боли, осторожно прикоснулась к посиневшей переносице. – Орешь тут, как потерпевший. На улицу гонишь. Еще милиционер называется.
Роман при виде растерянного, сразу не нашедшегося что ответить товарища, саркастически хмыкнул:
- Вот и поговорили.
Ольга же, ставя на плиту чайник, разряжая обстановку, подвела итог дискуссии:
- Все, хватит собачиться. Сейчас выпьем чаю, успокоимся, и все вместе будем думать, что делать дальше…                                     

18 августа 2007 года. 14 часов 47  минут. Смольный. Администрация Санкт-Петербурга.

Несмотря на умиротворяющее мягкое тепло выходного дня уходящего лета, в приемной вице-губернатора, курирующего, в том числе, и деятельность силовых структур города, толпились множество сдавленно переговаривающихся, нервно мечущихся из угла в угол, озабоченных чиновников. В самом же кабинете беспрестанно надрывались телефоны. А сгорбившийся за необъятным рабочим столом отставной генерал внутренних войск, недавно перешедший в городскую администрацию, не обращая на них никакого внимания, раз за разом набирал на мобильнике один и тот же номер.
Его единственную девятнадцатилетнюю дочь-студентку, как на грех именно сегодня с раннего утра понесло на дачу к приятелям в Тосненский район области. Почему-то он с самого начала был категорически против этой поездки, но, строптивая девчонка все-таки настояла на своем. И вот теперь, когда со всех сторон поступала паническая информация о творящемся на этом направлении светопреставлении, она ни в какую не желала отвечать на звонки.
Обманывая себя тем, что дочь просто из вредности дразнит его, продолжая дуться за снятый с ее личной машины проблесковый маячок, вице-губернатор в отчаянии отшвырнув ни в чем ни повинный аппарат. Затем, леденея от дурного предчувствия, все же заставил себя взять трубку не желающего умолкать алого телефона.
После первых слов оперативного дежурного городского управления Министерства по чрезвычайным ситуациям, он побелел и схватился за левую сторону груди, ощутив болезненный укол в сердце.
Спасатель бесстрастно, словно о рядовом дорожно-транспортном происшествии, доложил о жуткой авиакатастрофе. Военно-транспортный «Ан-12», переоборудованный для разгона дождевой облачности, экстренный вылет которого всего три часа назад согласовывали с вице-губернатором представители авиакомпании «Пулково», рухнул на жилой микрорайон в Колпино.
- Какие разрушения и количество жертв? – После длительной паузы прохрипел он, с трудом собравшись силами.
- Неизвестно, - запнувшись, ответил дежурный. – С места катастрофы пока нет никакой информации.
- Как это нет?! – Постепенно приходя в себя, возмутился чиновник. – Вы что же, до сих пор никак не отреагировали?!
- Отреагировали-то мы как положено, немедленно по поступлению сигнала, - теперь в голосе спасателя прорезались нотки растерянности, - но район чрезвычайного происшествия накрыт необычайно плотным туманом. Как только расчеты пересекли его границы, связь с ними тут же оборвалась.
- Хорошо, полковник. – Вице-губернатор невероятным усилием воли, наконец, овладел собой и сумел обрести былую генеральскую решительность. – Я немедленно дам указание начальнику милицейского главка направить на место катастрофы роту ОМОНа. Они живо с творящимся там бардаком разберутся. По результатам вы будете подробно информированы. 

18 августа 2007 года. 15 часов 02  минуты. Пушкинский район Санкт-Петербурга. Совхоз «Ленсоветовский».

В середине дня, выполняя распоряжение дежурного по городу, сотрудники, несущие службу на стационарном посту ГИБДД «Ленсоветовский» перекрыли Московское шоссе. Потеющие в бронежилетах инспекторы разворачивали назад чертыхающихся водителей и старались не задумываться о том, почему из медленно колышущейся в пяти метрах за яркими пластиковыми щитами молочно-белой завесы уже много часов не выехала ни одна машина.
В начале четвертого, идущий в голове колонны заливающихся сиренами серых «Уралов» камуфлированный «Тигр» растолкал поток встречного транспорта и, взвизгнув тормозными колодками, осадил перед заграждением. Из броневика, в профиль отдаленно напоминающего знаменитый американский «Хаммер», оставив открытой тяжелую дверь, выпрыгнул моложавый поджарый майор.
Начальник поста, вынужденный в экстремальной ситуации трудиться наравне с подчиненными, вразвалку подошел к нему, по пути рукавом вытирая пот со лба, и пожал протянутую руку. 
Омоновец прищурился на лениво шевелящуюся стену тумана, едва заметно дернул уголком губ и подчеркнуто беззаботно спросил: 
- Ну, рассказывай, как до жизни такой докатились?
Тяжело отдуваясь, грузный капитан, безысходно отмахнулся и сморщил лицо в подобии улыбки:
- Да чего тут рассказывать? Сам видишь. Похоже, доигрались с экологией-то. Вон, какая напасть приключилась.
- И как долго это безобразие творится? – Майор продолжал внимательно изучать необычное природное явление.
Начальник поста задумчиво почесал переносицу и, закатив глаза к небу, ответил:
- Да, пожалуй, часов с пяти утра. Время-то никто не засекал. Сперва подумали, туман как туман, здесь он частенько под утро бывает. Вон даже, на всякий случай, транспарант зажгли, - он кивнул в сторону нависшего над проезжей частью прямоугольника из матового стекла с красными надписями, предупреждающими водителей об опасных метеоявлениях. – А эта зараза ненормальная какая-то оказалась. Перед постом встала, и ни туда, и ни сюда. И главное, движение прекратилось. В начале десятого последняя фура оттуда выскочила, и все, как обрезало.
- В натуре незадача, - усмехнулся омоновец, прекрасно понимая истинную причину переживаний капитана, оставшегося без дневного заработка и успокаивающе потрепал его по плечу. – Не переживай, сейчас прокатимся туда, разберемся, что к чему. Смотришь, и твоему горю поможем.
- Хотелось бы, - горестно вздохнул его собеседник, - да, только, верится с трудом.
- Брось, не в таких переделках бывали, - подмигнул майор, машинально поправляя орденские планки на левой стороне груди, – и здесь без проблем разрулим. Разбирай свои баррикады, пора двигаться.
Пока инспекторы раздвигали перекрывавшие дорогу щиты, начальник поста крикнул вслед уже забравшемуся в командирский «Тигр» омоновцу:
- Слышишь, мы тут типа взрыв слышали! Болтают, вроде самолет завалился! Правда, что ли?!
Майор, придержав дверь броневика, высунулся из салона, приложив палец к губам.
- Да не ори ты на всю Ивановскую... А ты думаешь, с чего бы нас в эту дыру погнали? На жилой дом аэроплан грохнулся. – И опускаясь на сиденье, скомандовал водителю: - Трогай.
Капитан со странным чувством проводил глазами рычащую мощными моторами колонну, бесследно канувшую в непроницаемой пелене, и долго вглядывался в безучастно колышущийся туман, словно пытаясь рассмотреть что-то ведомое только ему одному…
Примерно в это же время неприметная «девятка», совсем немного не доехав до поста, свернула с шоссе на примыкающую к нему узенькую, плохо заасфальтированную дорожку. Из машины вылез тот самый монах, что ранним утром приватно общался с митрополитом. Беспечно потянулся, глубоко прогибаясь назад и разводя в стороны согнутые в локтях руки, при этом незаметно для постороннего наблюдателя сканируя окружающее пространства.
В отличие от утреннего визита на этот раз он был одет по-походному, в плотную, несмотря на теплый день, темно-зеленую брезентовую куртку с капюшоном и такого же цвета и фактуры штаны, а обут в высокие ботинки на толстой, рифленой подошве.
Открыв заднюю дверцу, монах, теперь больше походящий на дачника, или, в крайнем случае, путешествующего автостопом студента, вынул небольшой туристический рюкзак. Закинув его за спину, строго сказал сквозь приоткрытое стекло так и не вышедшему из машины водителю:
- Завтра ждешь меня здесь с десяти до восемнадцати. Не приду – уезжай. Если это, - он показал пальцем на шевелящийся в ста метрах впереди туман, - дойдет сюда – уезжай. Проявят нездоровый интерес представители власти – уезжай. За меня не беспокойся, если что, – выкручусь, не впервой. Все ясно? – И не дожидаясь ответа, слегка хлопнул по крыше автомобиля. – С Богом.
Не оборачиваясь, он, легко стелясь над землей, бесшумно побежал в сторону закрывшей половину неба белесой  хмари. 
…Монаха звали отцом Олегом. Пять лет назад разведгруппа, ведомая командиром взвода в бригаде особого назначения Министерства внутренних дел, старшим лейтенантом Копьевым попала в засаду боевиков в горах на юго-востоке Ингушетии. Разведчики отказались сдаваться, и пять часов держали круговую оборону. Когда к ним, наконец, сумели прорваться «вертушки», до полевого госпиталя дожил лишь командир.       
На самом деле группу, сумевшую зацепить горячий след Басаева, продали нечистые на руку руководители операции. Заметая следы предательства, штабные сумели сфальсифицировать данные радиообмена, и на их основании обвинить тяжело раненного офицера в профессиональной непригодности, повлекшей за собой гибель подчиненных. Представители кадровой службы, не дожидаясь, пока он закончит лечение, настоятельно предложили по-тихому уйти на гражданку, в случае отказа пригрозив трибуналом.
До конца не оправившийся от психологического шока, вызванного издевательски бессмысленной смертью товарищей, Олег, прямо в палате Военно-медицинской академии, не задумываясь, подмахнул рапорт, заботливо подсунутый прячущим глаза холеным полковником. 
После выписки, в пожарном порядке уволенный из органов внутренних дел бывший детдомовец Копьев оказался на улице. Однако город, где, вопреки всем прогнозам, его сумели поставить на ноги, Олегу приглянулся. Пристроившись охранником на платной автостоянке, он снял угол в громадной, запущенной коммуналке и попытался начать все с начала.
Но великолепно обученный воевать, а краповый берет, он с первой попытки получил еще на третьем курсе командного училища внутренних войск, отставной спецназовец никак не мог найти себя в мирной жизни. Каждую ночь Олег плавился в горячечном