Саркофаг

священника, но только досадливо отмахнулся в ответ. Обернувшись назад, с сомнением прищурился на Алексея:
- Ты там, дружище, еще не все части тела отсидел? Размяться не хочешь, скажем, на разведку прогуляться?
Участковый потянулся, насколько ему позволял объем багажника и жизнерадостно откликнулся:
- А почему бы и нет? Пойду-ка я, действительно, по свежему воздуху пробегусь.
Он открыл заднюю дверь, бесшумно спрыгнул на землю, и моментально растворился между плотно стоящих деревьев. Олег же, опустив стекло, заглушил двигатель и, шикнув на остальных, превратился в слух.
Минут через семь, также внезапно как исчез, из-за ближайшего к машине ствола вынырнул Алексей, оперся о крышу и вполголоса заговорил:
- Все, приехали. Сосна не проблема, на полчаса работы. Вот за ней – совсем худо. За поворотом, метрах в семидесяти кто-то очень оригинально схохмил и выкопал этакий форменный противотанковый ров. Его наш транспорт может форсировать только при одном условии, если ему присобачить крылья. Однако сдается мне, в списке опций подобного не предусмотрено… Понимаю, - он провел ладонью по гладкому металлу, - к хорошему привыкаешь быстро, но, увы, придется вернуться на грешную землю и дальше по простецки – ножками, ножками.
Олег, разочарованно вздохнул и безнадежно переспросил:
- А как-нибудь в объезд? Может по лесу, между деревьями просочимся?
Участковый кисло скривил левую половину лица и отрицательно помотал головой:
- Первым делом прикинул. Бесполезно.
- Раз так, - вмешался в разговор священник, - чего уж воду в ступе толочь, нужно выгружаться и идти. Вы начинайте, а я пока парня разбужу. Не хотелось, конечно, раньше времени, но да делать нечего. Вы, воины, мне свежие нужны, не вымотанные. – Старик машинально пропустил бороду сквозь пальцы и обернулся к Ольге. – Далеко еще до деревни-то?
Женщина неуверенно пожала плечами, растеряно оглядываясь вокруг.
- За столько лет все так изменилось. Почти ничего и не узнать... А мы от асфальта, сколько успели отъехать?
- Восемнадцать километров двести шестьдесят два метра, - отозвался из-за руля Олег.
- Тогда, - Ольга задумчиво приставила палец ко лбу, - если мне не изменяет память, осталось километра три-четыре, не больше.
- Так это ж, теть Оль, считай в соседнем дворе, - подал голос уже успевший вытащить часть поклажи Алексей. – Для бешеной-то собаки, и шесть верст вон не околица, - не очень удачно пошутил он. Впрочем, народ, уже занятый мыслями о подготовке к пешему переходу, не обратил внимания на неуместное сравнение. 
Тем временем, отец Матвей, выпроводивший из машины женщин, колдовал над Романом. И стоило еще плохо соображающему спросонок парню самостоятельно выбраться из салона, как к нему, всхлипнув, кинулась мать. Остальные, деликатно отвернулись, сделав вид, что полностью поглощены сборами.
Через четверть часа, переодевшийся в камуфляж Олег выдал каждому по специальному тонкому, но широкому ошейнику из особо закаленной стали и проследил, чтобы все их надели. Участковый, облаченный так же, как и монах, поправил под воротником неприятно холодящую шею металлическую полосу и, закинув за плечи внушительный рюкзак, несколько раз подпрыгнул на месте. Поправил амуницию, чтобы ненароком не звякнуло при движении. Еще раз пружинисто подпрыгнул, а затем проверил насколько легко выходят из специальных креплений заостренные на концах осиновые колышки. И напоследок расписав лицо желто-зелеными разводами, задорно подмигнул Олегу:
- Ну, что, святой отец, тряхнем стариной, а?
Тот едва заметно усмехнувшись в ответ, размашисто перекрестился и, уронив руку, выдохнул: «С Богом… Тронулись, что ли, помаленьку…» 

19 августа 2007 года. 17  часов 02  минуты.  Ленинградская область. Тихвинский район. Деревня Грызлово.

Двигаясь вдоль непроходимо заросшей подлеском просеки, в которую за прошедшие годы превратилась старая дорога, они провели в пути не полтора-два часа, как прикидывал Олег, а все пять. Когда монах уже был готов смириться с мыслью, что Ольга все же ошиблась и выбрала неверное направление, Алексей, по собственной инициативе взявший на себя роль разведчика, выскочил на опушку и внизу, под горой, наконец,  разглядел деревню.
Не выходя из-под защиты деревьев, он негромким свистом подозвал остальных. Подскочивший первым Олег, подождал, пока подтянутся поддерживающие под руки обессилевшего Романа женщины и громко пыхтящий, изрядно взопревший священник. Приложив палец к губам, жестом показал им располагаться на привал, а сам, скинув рюкзак, извлек из него пластиковую бутылку с водой и бинокль в футляре.
Пока наименее физически подготовленная часть команды, как подкошенная повалившись на жизнерадостно зеленеющий, мягкий как перина мох, жадно отпивалась теплой минералкой, монах надолго прильнул к окулярам. Потом передал бинокль Алексею, успевшему вытянуть сигарету и по навсегда вбитой в подсознание привычке спрятать окурок под слоем прелой листвы. 
Младший лейтенант минут десять шарил глазами по разбросанному вдоль то ли небольшой речушки, то ли разлившегося во время недавних дождей ручья десятку почерневших от старости домов. А когда опустил бинокль, то с удивлением произнес, ни к кому конкретно не обращаясь:
- Сдается мне, что деревенька-то пустая… Нет никого в деревеньке… И, судя по всему, давным-давно нет.
Задумчиво потерший гладко выбритый подбородок Олег, согласно кивнул:
- Вот и мне тоже показалось – мертвая деревня… Или все же там засада, как думаешь?.. Защитного тумана здесь нет. Упырям особо не разгуляться, вот и сидят по темным углам, нас дожидаются… Хочешь, не хочешь, а придется на разведку идти. Всей толпой туда соваться не с руки. Можем и не отбиться, если разом, со всех сторон насядут…
- Вместе пойдем. Нет там никого. – Безапелляционно перебил подошедший отец Матвей. – Вот отдышимся немного, и потопаем.
Алексей обернулся и смерил его скептическим взглядом:
- Поверьте мне на слово… - он запнулся, подбирая слово, но, все же решившись, подпустил в голос яду, - дедушка. Самонадеянность в подобной ситуации дорогого стоит. Если вы ошибетесь, то мы до утра можем и не дожить. А мне, честно говоря, помирать рановато.
Священник недовольно нахмурился.
- Ты меня еще жизни поучи… внучек. Сказано, нет там никого – значит, так оно и есть. А не веришь, дело твое. И еще. Заруби себя на носу – разделяться нам ни в коем случае нельзя. Вместе пришли – вместе уйдем. Все ясно?
Смущенный столь резкой отповедью участковый покраснел, пожал плечами и, возвращая бинокль Олегу, обиженно буркнул:
- Ну, как знаете. Мое дело – предупредить.
Монах же, пряча бинокль в футляр, лишь усмехнулся, дружески подмигнув Алексею.
- Понапрасну-то не казнись. Я поначалу так же ерепенился, пока не сжился с тем, что отче никогда не ошибается. Посему, - он глянул на наручные часы и, повысив голос, чтобы слышали остальные, скомандовал, - выдвигаемся через пять минут.
Тем временем священник подозвал Ольгу, которая сразу указала ему на один из домов в середине деревни. Женщина, вынужденная погрузиться в страшные воспоминания, побледнела и, несмотря на теплый вечер, зябко поежилась.
- Вон тот, с развалившейся трубой, - она откровенно вздрогнула. – Я его и через сто лет узнаю.
Отец Матвей успокаивающе положил руку ей на плечо.
- Ну, будет, будет. Крепись. Тебе, еще силы понадобятся сына из беды вытаскивать.
Ольга по-детски шмыгнула носом, смахнула набежавшие слезы и глубоко вздохнула:
- Все нормально, святой отец, все нормально. Я сильная, выдержу.
- Вот и ладно, - он перекрестил женщину. – Нам пора. Иди, поднимай молодежь.
…Нелегкий спуск с обрывистого косогора обошелся без приключений, если не считать одной странности – чем ближе они подходили к околице, тем быстрее оживал Роман. Еще совсем недавно едва переставлявший ноги, он неожиданно категорически отказался от помощи и, сначала ускоряя шаг, а затем и вовсе сорвавшись на бег, устремился к покосившимся, вросшим в землю постройкам. Олег, вместе с Алексеем, не сговариваясь, кинулись за ним.
Священник удержал за рукав дернувшуюся, было, вслед Ольгу.
- Не горячись, Ольга Васильевна, ребятишки вполне без нас управятся. И проследят, и защитят, если что. Опыта в этих делах у них не занимать. А мы, - он обернулся и жестом поторопил приотставшую Вику, - уж лучше от греха, на безопасном расстоянии.
Пока в начале единственной деревенской улицы отец Матвей в сопровождении спутниц с трудом продирался сквозь густую, вымахавшую по колено траву, Роман добежал до остатков плетня того самого дома, на который сверху показывала священнику его мать, и рванул на себя трухлявую, рассыпающуюся под пальцами калитку. Заскочив во двор, с ходу перепрыгнул, словно всегда зная о ней, за долгие годы оплывшую и заросшую бурьяном, но все еще коварно-опасную дренажную канаву. Взлетел на подгнившее, с жалобным скрипом просевшее под ногами крыльцо, и вдруг как вкопанный застыл перед входной дверью.       
Полуоторванная, болтающаяся на единственном изъеденном коррозией гвозде ручка, оспины сквозных отверстий в почерневшем, источенном насекомыми дереве, и даже сплющенная подошвой позеленевшая гильза – все это было почти один в один как в преследующем его в последнее время сне. Все, кроме главного – возбуждающего, заставляющего кипеть в жилах кровь предвкушения встречи.
Но, несмотря на жгучее, подкатывающее невольными горячими слезами к глазам, разочарование, что-то скрытое стенами дома, непроглядно-черное, пульсирующее свирепой силой, неудержимо влекло Романа к себе. Не имея больше воли противиться, он, окончательно отрывая ручку, потянул дверь на себя и шагнул в мрачные, затхлые сени. Ведомый безошибочным внутренним компасом поднял валявшуюся под ногами лестницу и приставил ее к лазу на чердак. Не задумываясь о риске сломать шею, если не выдержит гнилое дерево, вскарабкался наверх и, раздвигая руками пыльные занавеси паутины, по щиколотку проваливаясь в прелый мусор, полез в дальний угол, где под нижней балкой перекрытия темнел массивный параллелепипед.
Заскочивший в дом Олег сразу же сообразил, где нужно искать подопечного, но его веса лестница уже не выдержала, с хрустом сложившись пополам. Подоспевший Алексей, не долго думая, хлопнул себя по плечу. Монах, не заставляя себя уговаривать, тут же оттолкнувшись носком ботинка от переплетенных пальцев напарника, подлетел вверх и зацепился за срез чердачного лаза. Подтянувшись, ловко забрался на перекрытие и, опустив вниз руку, втащил за собой участкового. 
Младший лейтенант первым высмотрел приятеля в дальнем углу, под самым скатом крыши. Тот, закинув голову, с поднятыми вверх руками стоял на коленях возле здоровенного, с виду очень походящего на прямоугольный гроб, ящика с откинутой крышкой. Но, самым странным было то, что его растрепанные, влажные от пота волосы, в отсутствии малейшего движения воздуха, шевелились сами по себе, на глазах наливаясь багровым сиянием. 
  При виде этой картины Олег не смог удержать эмоций, раздосадовано махнув рукой и сплюнув. Потом, боясь спугнуть Романа, зашептал Алексею в самое ухо:
- Беда, Леха… Похоже, опоздали мы. Однако, как бы там не было, давай мухой за отцом Матвеем, а я пока здесь, на всякий