Вселенские хроники. Жизнь как ловушка

достижения ста двадцати пятилетнего возраста, когда, независимо от состояния здоровья, наставником по Последней Благодарности выполнялся священный обряд. Никаких возмущений или протестов при этом никогда не возникало. Каждый могуранин шёл на торжественную процедуру добровольно, в радостном экстазе выражая Последнюю Благодарность. Вообще же, в могурандском обществе не существовало никаких протестов или волнений в принципе. Причиной этому было полнейшее и глубочайшее осознание великой милости Всемогущего, подарившего таким ничтожным существам, как обитатели планеты Могуранд, возможность собственного осознания.

Когда-то очень давно – около тысячи лет тому назад, здесь тоже существовали войны и преступность, но всё это было в прошлом, с тех самых пор, когда Всемогущему надоело неразумное поведение Его творений. Войны и убийства. Грабежи и изнасилования. Наркомания и пьянство. Попытки одними жителями Могуранда поработить других. Восстания порабощённых жителей против поработителей. Также, как и на Земле, всё это было и на затерянной в глубинах космоса планете, и тогда Всемогущий, через Свою посланную Дочь, сумел показать неразумным существам всю радость бытия по Его воле. Своим образумившимся детям Он подарил свободу. С этого момента на Могуранде не было ни междоусобиц, ни преступности, ни войн, ни армий, ни разных государств. Была, конечно, полиция, поскольку каждый знал о существовании происков врагов Его, и ревностно следил за выполнением каждым жителем планеты почётных обязанностей по выражению благодарности. Если же за кем-то было замечено не особенно рьяное проявление своих чувств, то после исполнения окружающими гражданского долга подозреваемый внезапно куда-то пропадал, при этом ни у кого не вызвав удивления – никто просто ничего об этом не помнил. Слишком частые вопросы со стороны какого-либо члена общества также признавались в уклонении от благодарения за милость, поскольку, если есть понимание милости, то какие могут быть вопросы?

Развлечений в этом обществе не существовало. Было лишь Высочайшее Дозволение в течение четырёх часов перед Большой Предусыпальной Молитвой заниматься личными делами. Походов по магазинам тоже не было. Не было даже такого понятия, как магазин, поскольку не было и такого понятия, как торговля. Все нужные вещи не продавались и не покупались, а выдавались наставником по нуждам. Вместо продуктовых магазинов были Места для Принятия Священной Трапезы – аналог земных столовых, только зайти можно было лишь в строго определённое время, выбрать блюда было невозможно и платить необходимости не было. Собственно, само понятие «платить» в языке отсутствовало, поскольку в могурандском обществе не было денег.

Такой пережиток прошлого, как свободное творчество, был забыт. Существовало только творчество во Славу Его и только с такими сюжетами. Все музыкальные произведения, картины, стихи и фильмы, могли содержать в себе исключительно одну идею: всеобъемлющую любовь Всемогущего и безграничную благодарность Ему Его творений. Не существовало также и такого пережитка, как семья. Сразу после появления в этот мир маленького могуранина брала под опеку детская ячейка. Производство на свет новосотворённых чад дозволялось лишь в строго определённое время, строго определённым способом, и никаких фантазий при проведении процесса не допускалось. Однако всё это были невероятные пустяки, в сравнении с восторгом понимания, что именно тебе, Всемогущий разрешил на короткое мгновение стать осознающей личностью. Все незначительные лишения воспринимались с радостью, ибо все знали: допустить отклонения – значит, нарушить волю Всемогущего, и тогда жители планеты сами ввергнут себя в пучину небытия. Такое чуть было не случилось тысячу лет назад, и никто на Могуранде не желал повторения этого.

Не желал повторения этого и Кад, и всё же, некоторые противоречия в устройстве общества не давали ему покоя. Кад понимал, что он не такой, как все. Он знал о запрете на вопросы и никому их не задавал, но непонимание росло, а прояснить его сам он не мог. И сегодня он не выдержал и всё же спросил наставника: «зачем Всемогущему нужна полиция, если Он может одним махом, раз и навсегда устранить все происки врагов? Ведь Он же Всемогущий!». И вот, после Священной Трапезы, Кад шёл из яслей и думал, чего это наставник был с ним так вежлив? Он не беспокоился по этому поводу, поскольку не чувствовал, будто сделал что-то не то, но был невероятно удивлён, когда увидел перед входом в свою домашнюю ячейку полицейский миксобил. Всё произошло очень быстро, и через мгновение Кад уже летел над поверхностью Могуранда на высоте полусотни земных миль. Примерно через час на другой стороне планеты миксобил влетел в чёрную щель какого-то ангара, а ещё через пятнадцать минут Кад попал на специальную подготовку. Ещё через два часа Кад не помнил, как его зовут, откуда он, кто он. Он не помнил ничего из своего прошлого, да и не нуждался в этом. Он не интересовался больше ничем вообще. Он знал только то, что ему нужно ежедневно выполнять суточную норму однообразной и  весьма тяжёлой работы. В этом теперь заключался единственный смысл жизни Када.

-6-

Маринка медленно шла домой и думала: а надо ли ей сегодня это делать? Она знала, что, по приходу, подвергнется унизительному допросу: «почему так поздно?», и поэтому ей хотелось прийти домой ещё позже. Ежевечерние ревнивые и ни на чём не основанные допросы мужа потихоньку начинали сводить с ума, и она уже подумывала над тем, чтобы и вправду наставить рогов своему дражайшему супругу. Недостатка в мужском внимании она не испытывала, поскольку была девушкой очень симпатичной, так что объектов мужского пола, с кем это можно проделать, было хоть отбавляй. Но до последнего времени ей, хоть и приятно было получать мужские комплименты и просто восторженные взгляды, мыслей о реальной измене она не допускала.

Её муж был вообще-то хорошим человеком, но имел так называемый «синдром Отелло». То есть ревновал её даже к фонарному столбу, и в последнее время этот синдром стал проявляться у него всё чаще и чаще. Сегодня она опоздала с работы примерно на час, потому что их новый коллега – светловолосая Иринка, отмечала день рождения. Вообще-то раньше, в самом начале супружеской жизни, Маринка обязательно позвонила бы супругу и предупредила об опоздании, но сегодня она этого делать не стала, потому что знала: сразу начнется ссора, и не хотела заранее портить себе настроение.

Она вошла в подъезд, поднялась на лифте на четвёртый этаж, подошла к двери своей квартиры и в предчувствии начала склоки остановилась. «Чёрт, сейчас опять начнёт!»: подумала она. «А от меня ещё и алкоголем пахнет. И ведь не докажешь, что задержалась из-за дня рождения у коллеги. Я и опоздала-то всего на час. Но как же мне не хочется опять доказывать, что я не верблюд! Будет сейчас её телефон требовать – вот позор-то! Иринка только недавно к нам устроилась, что она обо мне подумает? Ладно, до утра так стоять не будешь, надо идти!». И она, пошарив в сумочке, нашла ключ от двери, вставила в замочную скважину и, повернув его в замке, отворила дверь.

Её муж Виктор уже находился в прихожей, и по его позе и непотушенной сигарете она поняла: её догадки о предстоящих разборках верны. В обычном состоянии он не курил в квартире, а выходил на балкон, но в период ссор обязательно начинал дымить прямо в комнатах, что ужасно раздражало Маринку. Разозлилась она и на этот раз и решила больше ни в чем не оправдываться. Она стала раздеваться, ожидая начало допроса, и тот не заставил себя ждать:
– Ну, и где была? – начал Виктор.
– А тебе-то, что? – дерзко ответила Маринка своему супругу впервые с начала их знакомства, и сама удивилась своей наглости.
– Что-о-о? Ты...? Ты...? Ты как со мной разговариваешь? – было видно, что Виктор ошарашен таким ответом.
– Послушай, я скажу, конечно, где я была, но хочу сразу тебя предупредить: никаких допросов я терпеть больше не буду... Так вот, у нашей новой сотрудницы был день рождения, не задержаться я не могла – она бы обиделась, ну и выпила бокал шампанского. Это всё, больше я нигде не была.

Однако Виктор не понял серьёзность намерения Маринки и «затянул свою песню»:
– Сотрудницы или сотрудника?

Маринка почувствовала, как нарастает раздражение, но сдержалась.
– Сотрудницы.

Однако Виктор уже «оседлал своего конька»:
– Это не той сотрудницы, что подвозила тебя месяц назад до дома?

Месяц назад её подвез до дома начальник отдела, поскольку шел проливной дождь, и остановился прямо под окнами их квартиры, а Виктор, как назло, стоял на балконе и курил. И вот тогда он устроил Маринке жуткий скандал, после которого Маринка впервые ощутила, что долго так не выдержит. И сейчас эта фраза окончательно вывела её из себя. Теперь она решила поиздеваться над мужем.
– Нет, день рождения был у другой, а та сотрудница, про которую ты подумал, меня опять любезно подвезла до дома.

Это было неправдой: домой она ехала на метро, а от станции шла пешком, но теперь она злила Виктора нарочно.
– Да-а-а? Подвезла и всё?
– Нет, не всё!
– А что ещё?
– А тебе обязательно нужно это знать?
– То есть, как это?
– Да, так! Я не хочу тебя расстраивать!
– Ну, вряд ли ты сумеешь меня расстроить больше, чем уже это сделала! Так, всё-таки?
– А-а-а, вот тут ты ошибаешься! Ещё как смогу!
– Да-а-а? Интере-е-есно, интере-е-есно! Ну-ка, давай, выкладывай!

И тут Маринка с грациозностью кошки медленно вплотную подошла к Виктору и, глядя прямо ему в глаза, находящиеся на расстоянии всего нескольких сантиметров от её глаз, руками поглаживая его вверх и вниз по бедрам, тихим глубоким контральто, от которого у Виктора всегда обрывалась душа, начала:
– Пока мы ехали…, он рассказал мне одну очень интересную историю…, что давно…, очень давно… приглядывается ко мне…, и что я понравилась ему в первый же день моего появления на работе…. И знаешь…, мне это очень понравилось…! А затем…! Затем он положил свою руку мне на колено…, и я не стала её убирать…. Потом он погладил меня по коленке…, и его рука стала подниматься всё выше… и выше…, потом он ненадолго остановился…, а потом…
Маринка прервала рассказ и, отойдя от мужа, внимательно посмотрела на него. Тот стоял со слегка отвисшей челюстью, совершенно не шелохнувшись. Маринка продолжила, но уже не подходя к супругу:
– Я надеюсь, дальше продолжать не нужно?

Виктор, наконец, сумел открыть рот:
– И ты?.. Ты?..
– Нет-нет, что ты! За кого ты меня принимаешь? В машине ничего больше не было, он подвез меня опять до дома и всё!

И тут Маринка с огромным удивлением заметила, как выражение лица Виктора начало меняться с озлобленно-подозрительного на жалостливое. Она увидела, как затрясся его подбородок, и поняла, что он вот-вот заплачет. Он и вправду изменяющимся голосом выдавил из себя:
– Ты,.. ты,.. ты хочешь меня бросить?

И Маринке стало его жаль. Она решила в последний раз попытаться объяснить всё Виктору.
– Нет! Пока, нет! Я соврала тебе сейчас. Никто меня до дома не подвозил и уж тем более, никто не гладил по коленке. Витя, я еще раз тебе хочу сказать, что задержалась, потому что у сотрудницы на работе был день рождения.