Освобождение Бердянска

слышать звуки, чувствовать запахи и, самое главное, Нэпочухайхвист не мог теперь похмелиться.
Здесь у моего читателя мог возникнуть закономерный вопрос: как и чем думал прокурор, столкнувшись с отсутствием своей головы и находившегося в ней мозга? Сообщаю с полной ответственностью, что никакой мистики здесь нет, поскольку Нэпочухайхвист в тот момент вполне привычно соображал совершенно тем же местом, которым зачастую думает множество высокопоставленных чиновников, а именно: своей толстой прокурорской задницей. Но, к чести нашего героя не могу также не заметить, что он хотя бы сразу озадачился поисками своей головы, а ведь многие его коллеги могли бы спокойно прожить и без этой части тела…
В панике, шаря вокруг себя руками, Ровшан Мордехаевич наткнулся на знакомую мебель и осознал, что он находится у себя в квартире. Шестое прокурорское чувство Нэпочухайхвиста, обострённое многолетней выслугой в правоохранительной системе, а также хроническим алкоголизмом и ужасом невозможности опохмелки, подтолкнуло ноги прокурора к тумбочке, стоящей в углу комнаты. Открыв тумбочку, он с нетерпением стал шарить в ней обеими руками и... О чудо, обнаружил предмет, на ощупь сильно напоминавший его голову. По крайней мере, это была какая-то до боли ему знакомая округлая штука, сверху поросшая редкой растительностью. Нэпочухайхвист взял этот предмет, поднял его так осторожно, радостно и гордо, как спортсмен поднимает только что завоёванный кубок, и приставил к своей шее.
Тут же сильнейший приступ головной боли взорвал вновь обретённую часть тела Ровшана Мордехаевича. Он стремглав бросился на кухню и, достав из холодильника початую бутылку финской водки, приложился к ней прямо "из горла". Осушив огненную воду, Нэпочухайхвист обмяк, обессилено опустился на коврик в кухне и тут же уснул. На лице прокурора блуждала счастливая улыбка. Ровшану Мордехаевичу снилось, как президент страны вручает ему орден за выдающиеся успехи на поприще борьбы с коррупцией и преступностью, а также за обеспечение образцовой законности в Барановграде.
В 8 часов утра Нэпочухайхвиста разбудил звонок дежурного помощника прокурора, тот доложил Ровшану Мордехаевичу, что утром был обнаружен труп начальника полиции, который предположительно совершил суицид, выбросившись с балкона собственной квартиры.
Прокурор приказал прислать за собой машину, после чего, чертыхаясь и постанывая от похмельной головной боли, начал собираться на службу. Необходимо было лично выехать на место происшествия.

                                                                                       
                                                                                            3
Разборка в маленьком УВД
                                                                      Вечер 18 июня 2024 года

  Вечером в бывшем кабинете Плафона на стихийные импровизированные поминки новопреставленного начальника полиции собрался цвет правоохранителей Барановграда. Был и прокурор города Ровшан Мордехаевич Нэпочухайхвист, и исполняющий обязанности начальника полиции Ермолай Николаенко, по кличке Говновопрос. Это прозвище Ермолай получил за свой однотипный ответ на просьбы жителей Барановграда о (далеко не безвозмездной) помощи в решении проблем по линии МВД.
  Также присутствовал и его заместитель, Сергей Мельничукченко, по прозвищу Дебил. Эту кличку он получил благодаря своему лицу, глядя на которое, невозможно себе представить его обладателя за чтением высокой поэзии или вдохновенно внимающим произведениям великих композиторов классической музыки. В такое лицо можно только употреблять спиртные напитки и закуски, ну или иногда под настроение принимать в него удары битой от обладателей подобных же физиономий. Была на поминках и супруга Дебила, по совместительству начальница миграционной службы Барановграда, субтильная блондинка Днищенко Янина, по прозвищу Днище. Вместе с Яниной на поминки пришёл её помощник, правая рука и незаменимый в решении шкурных вопросов старший инспектор миграционки, Бадраненко Василий Иванович, по кличке Чапай. Эта физиономия также требует описания, достойного писательского таланта куда более высокой пробы, чем у вашего покорного слуги. Но — увы и ах. Антон Павлович Чехов вряд ли сочтёт возможным подняться из могилы, чтобы живописать наружность Бадраненко, поэтому, видимо, всё же придется заняться этим мне.
Чапай брил голову наголо, и сия голова была странной формы. Она была сильно сплюснута сзади, вероятно, из-за этого передняя часть получилась чересчур выпуклой. Василий Иванович смотрел на мир выпученными рыбьими глазами, при этом постоянно кривил губы в подленькой ухмылке и был очень похож на имбецила. В сущности, если бы клички героям этой повести давал её автор, Бадраненко непременно стал бы обладателем прозвища Имбецил. Но нет. Прозвища моим героям дала сама жизнь и жители Барановграда, и кто я такой, чтобы спорить с ними, и переименовывать Чапая в Имбецила? Я всего лишь скромный автор, знающий своё место и никогда не превышающий своих полномочий.
Таким образом: прокурор, Говновопрос, Дебил, Днище и Чапай поминали Плафона в его бывшем кабинете, употребляя его же запасы спиртных напитков, которыми были забиты все шкафы.
Нэпочухайхвист на старые дрожжи очень быстро наклюкался и, уронив голову на стол, захрапел. Его собутыльники позвонили в прокуратуру, и за Ровшаном Мордехаевичем вскоре прибыл служебный автомобиль. С помощью водителя прокурор добрался до авто и был транспортирован домой. Там он рухнул на кровать и сразу уснул. Нэпочухайхвисту приснился Плафон, который летал по его комнате, курил при этом свою электронную сигарету. Лысина Плафона сверкала в клубах дыма, он укоризненно смотрел на Ровшана Мордехаевича и разбрасывал по его комнате стодолларовые купюры, которые доставал из карманов своих полицейских брюк. При этом Плафон очень фальшиво, совершенно не попадая в ноты, пел песню «Цвет настроения синий» голосом Киркорова. Прокурора мутило во сне, ему был противен дым, шорох купюр, лысина Бабаюки, и особенно его раздражала мерзкая бессмысленная песенка. Голова Нэпочухайхвиста отделилась от шеи и, пролетев через стену, как раскалённый нож сквозь масло, исчезла…
Полицейское начальство продолжило застолье без прокурора. Поминки Плафона были в разгаре. Через некоторое время после отъезда прокурора слово взял Ермолай.
—  Дорогие коллеги, — произнёс он. — Хорошо, что прокурорская скотина нас покинула, теперь мы можем спокойно поговорить на серьёзные темы без посторонних. Безусловно, мы с вами понесли тяжёлую утрату, но Дениса уже не вернуть, а нам надо жить дальше и продолжать его дело. Всем нам по-прежнему хочется кушать, и мы не можем пустить по ветру его наработки.
Итак, что я предлагаю. Я замыкаю на себе потоки криминального блока, как и раньше, дополнительно беру на себя следствие. Сергей курирует блок общественной безопасности, а Янина и Василий — миграционку. В общем, для вас всё остаётся по-прежнему, и процент в конце месяца тот же, что и был при Денисе. Все согласны?
Дебил, Днище и Чапай одобрительно закивали.

— Вот и славно, — продолжил Николаенко. — Давайте за это по маленькой. Разливай, Вася!
Бадраненко потянулся к бутылке виски, но в этот момент из угла кабинета раздалось странное хихиканье. Скосив свои выпуклые рыбьи глаза Чапай увидел на шкафу, слева от входной двери, голову Нэпочухайхвиста, и рука его так и застыла на полпути к бутылке. Днище выронила бокал, и он зазвенел, покатившись по полу. Вся компания, оторопев, изумлённо смотрела на голову прокурора. Повисла зловещая пауза. Прокурорская голова весело улыбалась, полицейские таращили глаза.
Говновопрос судорожно пытался вспомнить, когда в последний раз принимал что-то наркосодержащее, но из-за шока и смятения на ум ничего не приходило, и он, наконец, решился прервать молчание.
— Ров-шан Мо… Морд…, вы как тут? — сильно заикаясь, нелепо спросил Ермолай.
Но, видимо, этим вечером прокурорская голова не была настроена на длительные дискуссии, поскольку в следующее мгновение она, слетев с ускорением футбольного мяча со шкафа, нанесла удар лбом в переносицу Говновопроса, вбив тому нос вместе с передней частью лица глубоко в череп. Ермолай свалился на пол, не двигался и не подавал признаков жизни. Дебил схватил со стола нож и отпрыгнул к стене. Чапай тоже инстинктивно отпрянул от стола, вытащил из кобуры пистолет и передернул затвор. Голова прыгала по столу как мяч, переворачивала посуду и злорадно хохотала. Дебил, целясь в голову, метнул нож, но промахнулся, и, как на грех, кухонный тесак, коротко со свистом разрезав воздух, по самую рукоятку вошёл в горло Чапая. Тот, выпучив ещё сильнее свои рыбьи глаза, оседая по стенке вниз и конвульсивно дёргаясь, нажал на спусковой крючок пистолета. Волею случая, пуля вошла в левый глаз Дебила, затем вышибла заднюю часть его черепа, и мозги Мельничукченко живописали на стене некую абстрактную картину, а-ля поздний Кандинский, после чего Дебил рухнул на пол как подкошенный. За столом сидела Днище, ошалело взирала на происходящее, дрожа всем телом, всхлипывала и размазывала руками по своему искажённому страхом лицу сопли и слюни.
Когда через несколько секунд на звук выстрела в кабинет вбежал дежурный по УВД, он увидел три трупа, лежащие на полу в разных позах, и Днищенко, которая тряслась, рыдала и на все вопросы твердила сквозь всхлипывания: «Чёртова прокурорская башка. Эта подлая тварь всех замочила». Поскольку привести в чувство Янину так и не смогли, её отправили в ПНД.
Забегая вперёд, хочу сказать, что психиатрия оказалась бессильна, и Днище, судя по всему, останется в ПНД Барановграда до конца своих дней. Несмотря на все усилия врачей, она только бродит по палате и всё время твердит одно и то же: «Чёртова прокурорская башка. Эта подлая тварь всех замочила». Впрочем, не хочу бросать тень на успехи современной психиатрии, всё же небольшие изменения в состоянии Днищенко есть. Иногда, произнося эти слова, она теперь ещё и истерически хихикает, чего ранее не замечалось.


                                                                                              4
                                                                      Офис президента страны
                                                      Полдень 19 июня 2024 года

Президент страны сидел за столом в своём кабинете и размышлял. Ситуация в государстве его давно не устраивала. На протяжении длительного времени чиновники превращались во всё более коррумпированных профессиональных импотентов, поскольку на самых верхних этажах власти элита давно окуклилась, не пропуская свежую кровь. А внизу, вместо профессиональных и моральных качеств, продвижение во власть происходило по принципам угодничества, лизоблюдства, кумовства, принадлежности к этническим и земляческим кланам. В результате вместо реальных достижений внизу создавались симулякры, снимались красивые картинки, писались благостные доклады и отчёты, которые подавались наверх и по цепочке доходили до самого президента. Однако, несмотря на бравурные реляции, реальная ситуация в важнейших областях экономики, ВПК, в