Освобождение Бердянска

казалось бы, всё шло не так уж и плохо. Но это только на первый взгляд.
Ведь такие же как она угнетённые мухи постепенно стали заниматься всеми сферами человеческой жизни. Например, наукой и искусством. А поскольку, при всей их старательности, способности и таланты мух всё же несколько ниже, чем у тех, кто смог их поработить, общество стало довольно быстро деградировать. И если науку мухи ещё так сяк продолжали тянуть, хотя им и не удалось второй раз вместо человека высадиться на Луне, то, например, в литературе дела обстояли ещё хуже. Достаточно открыть творения современных авторов и сравнить их с произведениями предшественников, чтобы понять, что мухи в поэзии и прозе не преуспели. Ну или можно сравнить творчество Чайковского и, к примеру, Стаса Михайлова, вместо которого (любому ясно как день) сочинением песен и их исполнением занимается несчастная порабощённая им муха. Во внешней политике мухи тоже не справлялись, и на планете зрел глобальный политический кризис, который, учитывая наличие ядерного оружия, становился всё более опасным.

Дорогой читатель, все эти события и побудили меня – муху, угнетаемую Гариком Ершовым, написать данный рассказ, как предупреждение мухам и людям.
Я не могу больше молчать, и категорически требую вернуть мухам свободу, а людям предлагаю снова стать людьми, чтобы всё в мире вернулось на круги своя.
Иначе, скоро всем нам крышка.

15 января 2024 г.






                                                                        МОКРИЦА

Кирилл Петрович Бисквит нежился в царстве Морфея на своей кровати, в спальне роскошного трёхэтажного особняка. Рядом сладко посапывала Ева Владиленовна, его законная супруга. Ничто не предвещало кошмарных событий, которые вскоре обрушились на лысеющую голову Бисквита. Проснувшись, он хотел потянуться за пачкой сигарет, лежащей на прикроватной тумбочке, и обнаружил, что вместо рук у него появились маленькие лапки. Причём их было не две, а гораздо больше. Похолодев от ужаса, Бисквит стал осматривать своё тело, и, к неописуемому изумлению выяснил, что превратился в мокрицу. В панике он хотел закричать, но не смог издать ни звука. На трясущихся лапках Кирилл Петрович добрался по подушке до головы своей жены и стал бегать по её щекам, пытаясь разбудить. От щекотки Ева проснулась, и сонно проведя по лицу рукой, смахнула Бисквита на подушку. Заметив мокрицу, она пронзительно завопила и резво вскочила с кровати. Бисквит, энергично жестикулируя лапками, пытался дать понять жене, что это он, её законный супруг и почтенный глава семейства, с которым приключилось несчастье, но Ева схватила тапку и погналась за мужем, не скупясь при этом на эпитеты.
«Ах ты, мерзкая тварь, подлое ничтожное создание»—  кричала она и лупила тапкой по кровати, стремясь прибить Кирилла Петровича.
Бисквит спрыгнул на пол и бросился наутёк, а супруга гналась за ним, и топала ногами, стараясь задавить.
— Ах ты гнида противная!  - орала она, вне себя от злости. — Ещё в постель ко мне залез, сволочь!
Умудрившись каким-то чудом не погибнуть под прелестными ножками обожаемой супруги, Бисквит успел юркнуть под плинтус. Ева в ярости пнула стенку. Бисквит увидел за плинтусом небольшое отверстие. Возможно это был мышиный ход, а может быть недоделка строителей. Проворно забежав в него, Кирилл Петрович вылез с другой стороны стены и оказался в какой-то очень знакомой комнате. К его удивлению, это была та же самая спальня, из которой он только что удрал, но что-то в ней было не так. Бисквит стал внимательно осматриваться. Его удивило, что мебель в спальне была другая, а на столике стоял кинескопный телевизор «Sony», который Кирилл Петрович собственноручно лет пятнадцать назад выбросил на помойку. На стене спальни Бисквит увидел календарь, датированный 2005 годом. Он стал усиленно соображать, что бы это всё могло значить.  В этот момент дверь комнаты отворилась, в неё вошли Ева, и лучший друг Кирилла Петровича, стройный блондин спортивного телосложения, Игорь Ершов.
Игорь и Ева почему-то выглядели гораздо моложе того возраста, в котором привык их видеть Бисквит. Они оживлённо беседовали.
— Бросай ты своего Бисквита, — настойчиво убеждал Еву Ершов. — Ты скоро родишь ребёнка, моего ребёнка. Распишемся, и будем жить вместе. Ведь мы любим друг друга.
— Если бы всё было так просто, — тяжко вздохнув, ответила Ева. — Тебе ведь твои предки не оставили свечной заводик, а Кириллу его дедушка оставил. Где мы будем жить, в однокомнатной хрущёвке с твоей мамой?
— Родная, я что-нибудь придумаю, поверь. Я горы сверну ради нашей любви, — сказал Игорь, и, нежно обняв Еву, стал страстно целовать её в губы.
Не в силах смотреть на свершающееся на его глазах непотребство, Кирилл Петрович стремительно побежал вверх по ноге Ершова, и добравшись до его лица, куснул в нос.
Игорь отшатнулся от Евы и увидел упавшую на пол мокрицу.
На этот раз за Бисквитом гнались двое. Он метался по полу, а Игорь и Ева бегали за ним и топали ногами, пытаясь его раздавить. Кирилл Петрович добежал до плинтуса, но заветной щели под ним почему-то не было, а ноги неверной супруги и её любовника неумолимо приближались.
Бисквит уже изготовился принять подлую нелепую смерть…
И проснулся.
Он был весь в поту, сердце учащённо билось, по лицу текли слёзы. Несколько минут он приходил в себя, медленно осознавая, что всё произошедшее ему приснилось. В спальню вошла Ева Владиленовна. Она весело улыбалась, и судя по всему была в прекрасном настроении.
— Вставай, соня, –  сказала она. — Ты не забыл, что сегодня твоей дочери исполнилось восемнадцать лет? У меня на кухне уже вовсю идёт готовка.
Давай позавтракаем, и я буду заниматься по хозяйству, сегодня много дел. Ещё и себя в порядок нужно успеть привести. Вечером к нам придут родители и Ершовы. Надо не ударить лицом в грязь.
Через несколько минут Кирилл Петрович вышел в столовую. За столом уже сидела его дочь, эффектная стройная блондинка Лика.
—  Доброе утро, папочка, — ласково сказала Бисквиту дочка, и опустила взгляд, продолжая что-то листать в своём смартфоне.
Ева Владиленовна, накрывая на стол, весело щебетала. Лика улыбалась, глядя в телефон.
Кирилл Петрович молчал и смотрел то на жену, то на дочку очень тяжёлым подозрительным взглядом. Он усиленно соображал, что ему теперь делать. Немедленно устроить скандал? Или сначала сделать тест ДНК? Как же поступить?
Размышляя, Бисквит ушёл в себя, и перестал замечать окружающую реальность.
Через какое-то время он почувствовал, что его толкают в бок и услышал голос Евы:
— Кирюша, просыпайся, фильм кончился, выходим!
Не понимая, что происходит, Кирилл Петрович, выходя из прострации встрепенулся, и увидел, что он сидит в кинотеатре, а вокруг него люди встают со своих мест и устремляются к выходу. На экране шли титры. Повернув голову, он увидел улыбающееся лицо Евы. Бисквита поразило, что его жена была совсем юной девушкой. Он поднялся и вместе с ней направился к выходу. По пути он вспомнил, что сегодня вместе со своей девушкой Евой пошёл на фильм «Игры разума», и получается заснул в кинотеатре. Значит, всё произошедшее ему просто приснилось.
Они вышли на улицу.
— Слушай, какой сейчас год? — спросил Еву Бисквит.
— Ты шутишь? — засмеялась Ева, — сейчас 2001 год нашей эры, добро пожаловать в реальность. — Что будем дальше делать, едем к тебе домой? — предложила она.
— Ты знаешь, я тут подумал, мы с тобой не подходим друг другу, нам надо расстаться, — ответил Бисквит, и поцеловав Еву в щёку, быстро пошёл к своему автомобилю.
Ева изумлённо смотрела ему вслед.
Когда Кирилл пришёл домой, и включил свет в прихожей, он увидел, что по полу бежит мокрица. Добежав до плинтуса, она остановилась, и обернулась в сторону Бисквита. Примерно с полминуты Кирилл и мокрица смотрели друг на друга, после чего мокрица отвернулась и шустро юркнула под плинтус.

19 января 2024 г.

                                                     

                                                                                          ПОЭТ

Жил был один начинающий поэт, Иннокентий Ризенштуцер. Ну, то есть, как поэт? Что-то там такое писал в рифму. В общем-то не плохо писал. Но и не хорошо. Лучше бы, наверное, если бы он вообще ничего никогда не писал. Хотя, впрочем, и вреда от его писанины было немного. До поры, до времени. Пока Ризенштуцер не вспылил. Ни с того ни с сего, казалось бы.  Но сами знаете, творческие люди, так сказать гении, особенно непризнанные, непредсказуемы. И вот озлился он однажды на судьбу, окрысился. Когда очередную поэму сочинял. Швырнул ручку в открытую форточку, лист со своими каракулями на клочки разорвал в гневе. И говорит сам себе — «Пишу я пишу, а никакой, понимаешь прибыли. Ни славы, ни денег, ни признания. Ни должности в СП. Нет справедливости в этом мире. А как же мне хочется пожить в почёте да при деньгах. Душу бы дьяволу продал за это».
И не успел Иннокентий произнести эти слова, глядь, а у него в комнате в кресле сидит мужик средних лет, упитанный, неприятной наружности, с кудрявыми волосами и с небольшими аккуратными рожками, одетый в белый костюм, со значком члена правящей партии на лацкане. Зверь на том значке изображён, который полгода спит, а полгода в лесу мёд ворует. Такой, значит, символ партии. И говорит мужик Иннокентию:
— Дьявола вызывал? Вот я к тебе явился. Но только сразу предупреждаю, работы у меня сегодня очень много, вызов за вызовом, поэтому давай по сокращённой программе, без прелюдий. Я тебе славу, должность, хорошую зарплату и почёт, а с тебя заявление о сотрудничестве. В общем, обещаю, будешь как Филипп Киркоров, только в поэзии.
Тут Ризенштуцер, конечно, несколько струхнул, и говорит:
— Ага. А потом меня в ад закатаешь, на вечные муки?
Князь тьмы скривился, закатил глаза и говорит:
— Если бы кто знал, как я устал работать с творческой интеллигенцией! Ты же сам меня позвал, а теперь кобенишься, как будто это я к тебе напросился. Сонм таких как ты бездарей каждый день меня дёргает, того сделай известным певцом, другого режиссёром, третьего поэтом. А русская попса совсем уже обнаглела. Все эти короли эстрады, примадонны, прочие императрицы и иже с ними. Ни голоса, ни слуха, ни кожи, ни рожи, а каждый день мне досаждают. Одному «Золотой грамофон» дай, другому молодость верни. Хотят вечно быть в «Голубом огоньке». Все эти убогие киношники, кавээнщики недоделанные. Каждый бездарь мнит себя Феллини, что-то выпрашивает у меня. А потом все эти люди меня ещё и обвиняют. Как будто это я им продаю душу за сиюминутные блага, а не наоборот. А я всего лишь заложник человеческих пороков: ненасытной алчности, тщеславия и похоти, которые и погубят этот мир. Да я уже от этих постоянных вызовов и просьб заснуть без таблеток не могу, никакого моего дьявольского здоровья не хватает. И этот ваш СП — тот ещё гадюшник. Вот ты, к примеру, сам хотя бы читал настоящих поэтов, классиков? Думаешь легко мне будет тебя, с твоими талантами поэтическим светилом сделать? Должность тебе в СП выбить? С твоими способностями, если по-честному, только в дворники дорога. Хочешь быть дворником?
— Нет, в дворники не хочу, — ответил Иннокентий. — Пожалуйста не сердитесь, я просто немного переживаю, сами понимаете, в ад попасть очень не