Бункер жил своей обычной жизнью. Он чувствовал это, пока шёл привычным маршрутом до кабинета. Мягкий свет с потолка. Приятный цвет стен. Толстая ковровая дорожка под ногами. Он никогда не слышал звука своих шагов за все семнадцать лет, пока был хозяином этого бункера. Не только бункера. Всей страны. Это было положено ему по должности. Быть хозяином всего остального на Земле ему было положено самим порядком вещей, которые определяли всё в этом мире, там, за пределами бункера.
Длинный узкий коридор. Поворот влево, поворот вправо.
- Сколько их? – вдруг мелькнуло в голове. Впервые за семнадцать лет.
- Сколько их? – снова спросил он себя, достигнув очередного поворота. Вместо ответа испытал удивление, такое сильное, что чуть не замер на месте. Его удивило не то, что он не может ответить на вопрос. Его удивил сам вопрос. Как он мог возникнуть в голове, привыкшей решать судьбы мира с утра до вечера, ещё до начала рабочего дня, как было обычно, по дороге в кабинет? Как?!
За эти годы он вполне мог бы знать не только количество поворотов коридора, но и количество шагов до кабинета, количество плафонов под потолком, количество дверей по сторонам, количество картин на стенах. Всё это оставалось неизменным и составляло ежедневные атрибуты его жизни, которая принадлежала не ему, а лишь являлась частью всего того, что окружало его уже семнадцать лет. Он был частью всего этого, тогда как его воля действовала там, снаружи, покрывала весь мир своими указами, законами, распоряжениями и тайными директивами.
Он продолжал двигаться вперёд, но удивление нарастало. Он ничего не знал об окружавшей его жизни, словно увидел её впервые. Но удивление было не от этого.
- Как вообще мог ему прийти в голову такой вопрос? Сколько он помнил, каждый рабочий день начинался по дороге в кабинет, и голова его с самого утра была занята, совсем другим. Все его мысли были там, снаружи, во всех уголках земного шара, где ждали начала нового дня и его распоряжений, как того требовали интересы великой страны.
Он продолжал идти по коридору. Коридор был прежним. Но он вдруг почувствовал себя другим, разглядывая окружавшую его обстановку.
- Что случилось? Что не так? – недоумевал он, заметив, что походка его замедлилась, нарушив привычный ритм рабочего дня. За последним поворотом наконец показалась знакомая дверь, и он обрадовался, словно увидел в ней защиту от нелепых назойливых вопросов. Почти бегом он вошёл в кабинет и захлопнул дверь, с облегчением прислонившись к ней.
На столе лежала рабочая папка. Его мысли должны быть там, в папке, а не в коридоре среди пустой нелепицы. Что с ним такое творится? Он подошёл к столу и плюхнулся в кресло, чего не позволял себе все эти годы. Там, в мире, ждали его распоряжений. Рабочая папка терпеливо ожидала внимания к себе, наполненная совсем другими вопросами, но он не спешил. Помедлив, нажал кнопку на столе и негромко произнёс:
- Софи! Чашку кофе, пожалуйста.
Дверь открылась, словно эту команду давно ждали, и в кабинет вошла Софи Лорен в расцвете своей блистательной красоты оттуда, из шестидесятых годов прошлого века. Она молча поставила с подноса на стол чашку кофе и исчезла за дверью. Появление секретарши и глоток кофе сделали своё дело. Он начал приходить в себя. Приходили в себя его чувства, а не мысли. Мыслей никаких не было. Смятение по этому поводу он пытался успокоить глотками кофе. Он мог позволить себе не только кофе. По его заказу была клонирована на должность секретарши Софи Лорен. Её красоту он считал непревзойдённой. Для него обладание этой красотой было равносильно обладанию всем миром там, за пределами бункера. Она олицетворяла для него весь мир, вызывала желание чувствовать себя его властелином. До сих пор так и было.
Оставив на столе пустую чашку, он откинулся на спинку кресла и вдруг понял. Виной всему чёрная папка на столе. На протяжении многих лет она была той пружиной, что до невыносимости сжимала его мысли и заставляла их лихорадочно работать уже там, в коридоре, по дороге в кабинет, не давая свободной минуты и возможности обратить внимание на количество шагов до кабинета, количество поворотов и дверей в коридоре. Вся его жизнь была там, в чёрной папке.
- Да, во всём виновата она, - теперь он это неожиданно понял. Уже не первый месяц он открывает её только для того, чтобы с разочарованием захлопнуть после нескольких резолюций на бумагах и своих подписей. Там, в папке абсолютно ничего не было из всего того, что долгие годы позволяло ему чувствовать значимость и всесилие своей должности.
Почему он раньше этого не заметил? Пока не дошло до пустого, нелепого вопроса в голове, не занятой никакими мыслями. На смену удивлению пришло понимание. Ноги его вопроса росли из этой папки. Он протянул руку и придвинул её к себе без всякого желания. Уже много месяцев, как он потерял интерес к ней и в этом не могла помочь даже красота секретарши.
Он не смог бы занимать это кресло, если бы не понимал другое. Папка была лишь отражением ситуации в мире, где его страна доказывала своё превосходство. Без его участия до сих пор не могла обойтись ни одна ситуация ни на одном континенте мира. Это требовало громадных усилий.
- Что там творится? – недоумевал он, не спеша открывать папку. – Где сводки о победах?! О жертвах?! О поражении наших врагов?! Где справки о доходах ВПК и оборонных корпораций?! Где сводки с фронтов Брунейского и Коринфского континентов?! Где доклады агентов о победах над международными террористами?! Где всё это, чёрт возьми?!
От многочисленных вопросов он вскочил и нервно зашагал по кабинету, забыв про папку. Успокаивало то, что мысли возвращались в привычное рабочее русло. Но они не давили на него, не требовали срочных решений и экстренных мер по защите интересов страны, не призывали к жестокости по отношению к внешним врагам. Разве мало врагов у государства, интересы которого – весь мир? Куда они подевались? Где борьба с ними?!
Неопределённость ситуации и безответность вопросов требовали внесения ясности. Он решительно вернулся за стол и нажал кнопку:
- Софи!
В следующий миг она была у стола. Он прикрыл глаза, любуясь ею. Её красоту, как крепкий кофе, надо было воспринимать постепенно, смакуя, мелкими глотками.
- Софи! – начал он. – Назавтра назначаю совещание. Жду к десяти часам директора ВПК, от военного ведомства вызвать главу Пентиона. Вызвать наших резидентов по особым поручениям со всех пяти континентов. Буду ждать их с докладами. Спасибо за кофе, - закончил он.
Секретарша молча взяла пустую чашку со стола и вышла. Её ласковое молчание ему всегда нравилось больше, чем её память, из которой в любой момент можно было извлечь любой аудио или видеофайл за последний месяц.
Чёрная папка вызывающе обрекала его на безделье очередного рабочего дня. Он испытал сожаление от того, что нелепый вопрос в коридоре не настиг его врасплох много раньше сегодняшнего дня. Но он заставил себя открыть папку и заняться её содержимым. До конца рабочего дня было ещё много времени.
Следующий рабочий день начался в совещательной комнате. За длинным столом его ждали. Он занял место во главе стола и кивком головы приветствовал всех, вставших со своих мест. Пока опускались на свои места, молча окинул всех взглядом и начал:
- Я вынужден собрать вас, господа, на экстренное совещание, отложив все дела. Хочу выслушать ваши доклады с мест. Я перестаю понимать то, чем я занимаюсь здесь, в бункере. Скоро начну двери в коридоре считать, - криво усмехнулся он. - Вы должны мне помочь разобраться.
Он постучал пальцем по чёрной папке:
- Я не понимаю, что творится. Или мы весь мир превратили в нашу страну, где не осталось врагов, а есть одни наши сограждане, которые не нуждаются в защите их прав и свобод в любой точке мира? Где наша работа по укреплению основ демократии на диких континентах среди туземцев? Где рост доходов Военно-Промышленного Комплекса и усиление Вооружённых Сил? Где всё это? Я жду ваших ответов на мои вопросы, господа.
Всех собравшихся за столом он хорошо знал за годы службы и привык доверять каждому из них. Сейчас для него это были не верные подданные, а источники информации. Из их докладов, как из паззлов, он надеялся сложить картину той ситуации, что не поддавалась его пониманию. Это давало ему надежду на подтверждение могущества и значимости своей должности, её пользы для усиления влияния страны во всех уголках мира.
- Начнём по порядку. Директор ВПК, слушаю тебя, Смит!
Сидевший ближе всех к нему лысый толстяк достал платок, вытер потную лысину, спрятал платок, откашлялся в кулак и начал:
- Я считаю своей виной то, что не обратился с докладом раньше, чем нас всех собрали в бункере. Мне давно непонятна реакция бункера, извиняюсь, главы государства, на происходящее в мире. А происходящее не радует. Совсем наоборот. И причина этого не у нас, в ВПК. Мы сами являемся жертвой длинной цепочки причин, - он искоса бросил взгляд на сидевшего рядом с ним военного с золотыми погонами и шевронами. – Отсутствие заказов от армии ставит нас на грань жизни. Заводы закрываются, производство сворачивается. И это нанотехнологии, каких нет во всём мире! – воскликнул он, разбрызгивая вокруг капельки пота с покрасневшей лысины. – В условиях войны мы могли бы найти применение армии безработных, но сейчас мы не можем этого сделать. Нет таких условий, и что от безработных ждать – никто не знает! – продолжал восклицать он. – Уверяю Вас, что я намеревался писать в бункер, то есть, на ваше имя, докладную о бедственном положении. Мы близки к катастрофе – такова наша ситуация. Невозможно производить вооружение, если на него нет заказов, - развёл руками он и потянулся за кувшином с водой.
Хозяин кабинета оставил его слова без ответа:
Глава Пентиона, Вам слово от Вооружённых Сил. Прошу, Джонсон!
Рядом с толстяком зашевелились погоны и шевроны, забрякали награды на кителе. Глава военного ведомства был в возрасте, но с пышной не по-военному шевелюрой, смуглолицый, с признаками пластических операций на моложавом лице.
- Совершенно согласен со Смитом и разделяю его тревогу, - начал он энергичную речь. – У меня тоже давно возникло желание сделать доклад о положении дел в войсках и с вооружением. Мы не можем делать заказы, - развёл он руками, словно подражая Смиту. – Наша армия вооружена под завязку. Скоро количество танков достигнет количества контрактников нашей армии. А количество самолётов давно превышает количество пилотов. Все ангары забиты. На самолётах некому летать. Такое количество некому обслуживать. Ещё хуже дело с боевыми кораблями. Не хватает портовой инфраструктуры для содержания такого количества флота. Военно-морские базы больше напоминают пустынные кладбища тишиной и безлюдьем. Несмотря на мирное время, на это невозможно смотреть без слёз, которых не мог добиться от наших солдат ни один враг в мире.
- Какие могут быть слёзы при таком могуществе? Не понимаю! – не выдержал хозяин бункера.
- Да, это трудно понять отсюда, из бункера. Я пришлю Вам видеообзор наших арсеналов. По всем родам войск. Границы арсеналов не охватить взглядом, но на глаза наворачиваются слёзы. Вся наша техника на земле, в небесах, в космосе и на море
