невозможно. Огонь и мороз – крыса не модифицирована под эти условия, хотя сама об этом не знает.
-- Но если крысы – не животные, то кто они тогда?
-- Вирус. Неизлечимый вирус этой планеты. И вы сейчас хотите его разбудить, Ваше Высокоблагородие!
-- Вирус разбудили без нас. Или он проснулся сам.
Только теперь, Иван Иванович расслышал, что речь его собеседника чиста, образна и точна. И не обременена никакими акцентами, говорами и дефектами. Генерал разговаривал не с финским лесным жителем. С кем, в таком случае?
-- Хоссяин, об этом ф трукой расс, -- исторический леший Маттила разгладил свои великолепные усы и принялся раскуривать погасшую трубку-носогрейку, -- хоссяин, пойтём смотреть рапотту!
Работа работалась совершенно чудесным образом. Лешие хватали двухдюймовые дубовые доски, прикидывали их по месту, доводили до точной формы и тут же приколачивали к забору огромными гвоздями. Между слоями древесины, укладывали стекловату, металлическую стружку, битые склянки и прочие неаппетитные материалы. Лохматые ребята работали быстро и уверенно. Дробь молотков и визг электропил, без пауз разносились по зимнему лесу.
-- Саммые слапые места – форотта и дфери, -- пояснял бригадир, щурясь на почти весеннее солнце, -- претлаккаю лишние дфери заколотить, а окна телать фот таккие маленькие – стрелять только! Орушие иммеете? Мошем тостафить секотня ночь… тфа часса!
-- Дорого? – с гримасой досады спросил генерал.
-- Не тороко! Потарок от инферно Суоми.
-- Да ладно?
-- Латно-латно! Мы фосьмём, кде сетчасс не надо и нуль тэ сюта, кде надо! Никто не хватиться!
Иван Иванович понимал, что нарушает уголовное законодательство трех суверенных государств. А может быть и четырех. На душе сделалось скверно. Пора было вывешивать приказ номер два. Или три? Ведь хотел же взять книжку с собой, так нет! Любаша засмеяла – генерала самолюбование одолело! Одолело или нет, а инструкция была бы шикарная! Может автор хитрит? Десятая глава, а его ни слуху, ни духу…
Леший тактично кашлянул, прервав душевные колебания высокой частоты. Генерал продиктовал список, как в детском саду выученный.
-- АКМов десяток, две снайперских СВД, десяток Стечкиных, два пулемета Владимирова, гранат сотню оборонных… какие будут, взрывчатка пластик, взрыватели, патроны ночные трассирующие, лично мне, очень прошу, тульский Токарев. И самое главное – ранцевые огнеметы, штук десять. Без огнеметов ничего не получится. Без огнеметов нам веревка с мылом. Понимаешь, товарищ дорогой?
-- Я нет тофарищ… исфинитте. Помнитте – ночь тфа часса. Керозинн фаш. Тэрррве!!! – господин Маттила засуетил валенками по снежной тропинке, а Иван Иванович горестно задумался. Двести лет существует граница между Суоми и Россией. Двести лет контрабанда правит бал. Война, революция, катастрофа, пандемия, кризис – здесь ничего не меняется. Даже если выломать все столбики с гербами и распахать контрольно-следовую полосу, ночью придет бригада господина Маттила и восстановит, как было. И даже лучше. Не потому, что так правильно и справедливо, а потому, что так было всегда. То, что было всегда, может быть только правильным. А что правильно, то и справедливо.
Так же и он. Генерал-лейтенант от инфантерии. Война выкормила его. Выучила, поставила на ноги и вывела в люди. Обеспечила уважением, авторитетом, силой, уверенностью. Он – человек войны. Любое дело, доверенное ему, рано или поздно, обернется войной. Почему? Да потому, что ничего другого Иван Иванович делать не умеет. Но ведь он совсем не любит войны? Ничего, зато война его любит. Любит и терпеливо ждет встречи. Бракоразводный процесс постоянно снова откладывается. Так было всегда. То, что было всегда, может быть только правильным. А что правильно, то и справедливо.
-- Хреновый я генерал, войны не люблю, -- Иван Иванович бросил слова в пространство и не поинтересовался их дальнейшей судьбой. Судьба не была к ним снисходительна. Фраза оказалось цитатой из книги «Живые и мертвые» Константина Симонова. Но, как одолженный текст, четыре слова обозначены не были… редактор обозвал их бастардами и вторым сортом. Сам Константин Симонов, был бы не против, каждому генералу вложить в уста подобное признание, но фраза обиделась целиком и расхотела быть фразой. С трудом гордячку уговорили остаться, хотя бы в монологе генерала Серпилина. Слова вернулись на свою строчку, а Иван Иванович промолчал.
С прогулки вернулся майор Сергей в сопровождении четырех красивых псов. Компанию Чуку и Геку составила пара славных ротвейлеров Кай и Герда. Все пятеро еле передвигали ноги. Несколько часов они кувыркались в глубоком снегу, играли в догонялки, и валялись на спине, глядя в неяркое зимнее небо. Шаг за шагом, жизнь за жизнью они шли по следу счастья. И счастье отдалось им, как отдается гордая влюбленная герцогиня – неожиданно и щедро.
Генералу пришлось огорчить предводителя шайки счастьеловов:
-- Сережа, не надо больше гулять так далеко. Да и близко не надо!
-- Война? – сегодня мальчик из Легедзино был готов к любой неизбежности.
-- Война. И вот еще. Что бы сегодня ни произошло, в два часа ночи я жду тебя у финского бункера. Будет работенка.
Генерал отпустил уставшего кинолога отдыхать. Ивану Ивановичу нравилось возиться с четвероногими, а может он скучал по Шарику, уютной вилле, открытой террасе с креслами для него и для Любаши, по грохоту мотоцикла их дочери Саши. Так это было, или не так, но собаки всегда оставались довольными его дружбой. Аккуратно и бережно, отогревая ладонями подушечки усталых лап, он вытащил застрявшие щепки, камешки, кусочки коры. Острые льдинки растаяли сами. Убрав весь мусор, причинявший собакам боль, генерал перешел к массажу запястий всех четырех лап у всех четырех псов. Действуя не спеша, генерал надеялся просидеть у собак, по меньшей мере, до темноты. Тут было уютно, приятно и все понятно. Иван Иванович решил устроить четвероногим праздник, и отправился на кухню за мясом с косточкой. Сестрица Лилия совершенно разделяла его любовь к собакам и нашла для них подходящий кусок. Такой ладный кусочек, легко разделившийся на четыре части.
Галантно поблагодарив повариху, генерал отправился в вольер… и сердечной болью взорвалась неказистая правда, бесспорная в своей очевидности. На войне он умел все – стрелять без промаха, держать оборону, ходить в атаку, допрашивать пленных, планировать наступательные операции, вести переговоры и организовывать тыл. В мирной жизни он разбирался не лучше испуганного ребенка. Запутался в своих чувствах к трем женщинам. Стыдно как… Конечно, теперь вынь, да положь ему войну. Срочно. Немедленно. Прямо сейчас. Генерал пройдет через нее, как через портал под Королевским замком. Вернется брутальным героем, и с чистого листа, под звуки аргентинского танго. Стыдно было так, что хотелось заорать, завыть, да погромче.
Понятно. Все понятно. Возвращаться домой нет никакого желания. Оставаться здесь – непонятно, зачем. Мучиться от холодной отстраненности Герберы? Мучить вежливым равнодушием влюбленную Иван-Чай? И ждать приезда Любы с Александрой, а они, рано или поздно, приедут… Конечно, спасти генерала может только война. Лучше всего – ядерная. Весь мир вдребезги и пополам. Звездолет госпожи Северный ветер последним покидает гибнущую планетную систему с погасшим Солнцем. Вечные скитальцы в бескрайнем Космосе… пасынки Вселенной… Роберт Хайнлайн… шестьдесят третий год…
Первое, что надо сделать, так это найти старого Маттила. Надо сократить заказ до одного ТТ и двух обойм к нему. Мир народам. Земля крестьянам. Фабрики фабрикантам. Банки банкирам. Кому они еще сдались?
Иван Иванович три раза вслух повторил «Войны не будет!» С каждым разом, в голосе прибывало фальши и неуверенности. Генералу показалось… ничего не показалось! Мир в самом деле нервно потряхивало в такт мощным волнам, растекавшимся по земле.
Во двор выскочили испуганные Иван-Чай и Гербера. Гул приближался, с каждой секундой становясь громче и громче.
-- Спокойно, всего-навсего вертолет в воздухе на форсаже. Заходит на посадку с севера, северо-востока! Я встречу гостей! – он среагировал быстрее Третьяка, поймав мчавшуюся мимо идею за хвост, -- ведьмушки, милые, есть в доме фотоаппарат? Ну хоть какой?
-- У меня! У меня есть! – уже на бегу крикнула сестра Гербера.
-- Беги, дорогая! – вслед быстроногой девчонке прошептал генерал. И еще подумал, что заказ лесным контрабандистам отзывать пока не стоит. Грохот стал невыносим. Человеческий голос тонул и терялся в железном монологе войны.
Коптер стоял метрах в тридцати, чуть правее ворот. Генерал никогда не видел ничего подобного. Обшивка черного тускло-металлического тона, фюзеляж неестественной, уродливой формы. Короткие крылья (или консоли?) ощетинились стволами убедительного калибра. Лопасти со свистом рассекают воздух, создавая, валящий с ног поток воздуха. Даже поверхностный взгляд, определял черный геликоптер, как военный аппарат, воплощающий нечеловеческую агрессию. Нигде взгляд не находил ни герба, ни эмблемы, ни надписи. Призрак? Фантом? Предчувствие гражданской войны в Испании?
Генерал ждал. Если прилетел напугать, то скоро улетит восвояси. Если по делу, то начнет сбрасывать обороты. Если явился перестрелять всех, то уже не в этот раз. Внезапность утрачена. Генерал придерживал фуражку и ждал. Перебирал варианты. Любой предполагал войну. Или большую, или маленькую, растущую до размеров большой.
Вой двигателя смолк в одно мгновение. Лопасти продолжали вращаться по инерции с легким шелестом. Иван Иванович сделал знак ведьмам оставаться за воротами, надвинул козырек с золотыми листьями по самые брови и пошел к вертолету. С первым его шагом, с борта винтокрылой машины опустилась аппарель. Два пилота, одетые в черную кожу, спрыгнули на снег:
-- Шевалье де Крэйон, граф Ладожский? – голос пришельца звучал глухо и невыразительно, придавленный дыхательной маской.
-- Великий Коннетабль Балтии, Ингрии и Карелии. Вы забыли сказать! – генерал опустил подбородок на дюйм, не больше. Движение означало поклон.
-- Официальное послание от Повелителя Крэйга. Изволите принять?
-- Давайте. Что еще?
-- Нет. Еще ваш врач. Полагаю, он не останется без работы в ближайшее время, -- механическое сообщение прозвучало угрожающе.
По аппарели спускался невысокий худощавый человек с мешком на голове. Спотыкаясь и пошатываясь, он прошел по доске и принялся шарить руками во всех направлениях. Пилоты выбросили из темноты салона потрепанное кожаное пальто, шляпу и брезентовую сумку с красным крестом. Мотор взвыл громче седьмой трубы архангела и адское творение скрылось в небесах. Иван Иванович тактично помог гостю освободиться от мешка:
-- Добрый день, господин криодиктатор!
-- Доктор Смыслов!!! Разрази меня гром!!! Доктор Смыслов!!!
-- К вашим услугам! Генерал, у вас пожрать есть?
Доктора окружили расхрабрившиеся ведьмы. Женщины радовались, суетились, улыбались, расспрашивали, сочувствовали. У нарколога пошла кругом голова. Он облегченно вздохнул и тихо осыпался в обморок. Дамы с энтузиазмом подхватили Смыслова на руки и торжественно внесли в трапезную, вместе с пальто, шляпой и медицинской сумкой. Иван Иванович обогнал шествие и
