Позже обнаружилась пропажа: некоторые оторванные части одежды Дианы и шкатулка с ювелирными украшениями.
— Господи, неужели тебе приходилось всё это изучать, всё видеть своими глазами, дорогой? — Кэй крепче прижалась ко мне. — Я о подобном узнавала только из новостей.
— Да, дорогая, пришлось. Так вот, добавлю, что полтергейст оставил следы, уже знакомые мне по прошлым случаям: букеты цветов на полу, полосы от когтей на стенах и мебели и детский писклявый смех.
Этот случай шокировал не только меня, — он всколыхнул весь научный мир. Да и людей он сильно напугал. Утренние газеты разнесли по всей стране это ужасное происшествие. А на следующий день вся мировая пресса вовсю трубила:
«ПОЛТЕРГЕЙСТ ПОСЯГНУЛ НА ЖИЗНЬ ЧЕЛОВЕКА!», «В ЧИГАГО ДВА ЧЕЛОВЕКА УБИТЫ ПОЛТЕРГЕЙСТОМ!», «ПАРАНОРМАЛЬНАЯ ТВАРЬ УБИВАЕТ МЭДЖ ГАЙСОН, А ЕЁ СЕСТРУ НАВСЕГДА ЗАБИРАЕТ С СОБОЙ!!!»
Диана Уолш несколько дней находилась в шоке и постоянно просила меня не оставлять её. Я с удовольствием выполнял её просьбу, и вскоре мы поженились. Но прожили совсем недолго — через полтора года её не стало…
Кэй отпрянула и посмотрела на меня: — Её что, он тоже…
— Верно, малыш. — Я подкурил сигарету и попросил её сварить кофе.
Она молча вышла из комнаты. Когда вернулась, я более-менее успокоился. Мы выпили кофе, и я продолжил повествование:
— В дальнейшем мне не раз приходилась возвращаться к последнему случаю, сравнивая некоторые детали с другими происшествиями. Инцидент в доме Дианы на всех подействовал по-разному: кто-то верил в убийство, кто-то в инсценировку. Но меня он насторожил. Мечта, которую я вынашивал с юности, — мечта познакомиться с полтергейстом, — постепенно стала угасать.
— Ещё бы, — согласилась Кэй, поглаживая мои руки, — после всего такого…
— На следующий год, впервые за всю историю уфологии, в Париже состоялся крупномасштабный съезд учёных-уфологов и представителей всевозможных исследовательских сообществ со всего мира. С одной стороны, это был настоящий праздник для нас — мы, наконец, впервые собрались все вместе, — но с другой, обсуждались не очень приятные моменты, связанные с паранормальными явлениями. Также во время конференции были организованы выставки фотографий, презентации книг по этой тематике, благотворительные концерты и демонстрации документальных фильмов. Посетить мероприятия могли не только специалисты, но и все желающие.
Толчком к созыву съезда послужили два крупных происшествия, всколыхнувших весь мир. Ты, Кэй, о них должна помнить, тебе в то время лет двенадцать было. Один случай произошёл в Италии, когда «летающая тарелка» потерпела крушение и рухнула на крышу жилого многоквартирного дома в Таранто, подмяв под себя десятки семей. Вторая трагедия разыгралась почти одновременно с первой, на юге Китая, в провинции Чжэцзян. Её окрестили, как «нашествие призраков»: тогда десятки человек были убиты и сотни ранены не одним, а как потом выяснили, несколькими полтергейстами, разбушевавшимися одновременно. Так это не считая остальных случаев, которые происходили в разных частях света, во время которых люди исчезали прямо на глазах своих родственников. Полтергейст каким-то образом расщеплял тело человека на молекулы, и от него оставались лишь кровавое пятно на полу и груда одежды, в которую он был одет в тот миг. Тревогу забили и медики, обеспокоенные повальными психическими расстройствами у целых групп детей после ночных происшествий, во время которых полтергейст пугал их стуками, стонами и дотрагиваниями.
В Париже проходила напряжённая работа: искали пути защиты человека от НЛО и других аномальных явлений.
Примерно на третий день моего пребывания в Париже из штатов позвонила Диана. Она была взволнована и настоятельно просила меня приехать. Рассказала, что в течение суток слышит в доме странные шорохи, похожие на те, которые она слышала в своём доме, когда бушевал полтергейст и убил сестру и служанку.
Это было предупреждение полтергейста, я сразу понял. Шорохи и постукивания — это предвестник. Несомненно, что он вскоре проявит себя. Я испугался за Диану, попросил не паниковать, а пойти ночевать к Гителсонам, нашим знакомым. В случае если полтергейст всё же застанет её дома, попросил ни в коем случае не оказывать ему никакого сопротивления. Более того, постараться не подавать вида, что испугалась его – ему как раз ведь это и нужно: напугать человека. Я наказал Диане вести себя с ним спокойно и дружелюбно, как с ребёнком. Как с ребёнком, которого она собиралась родить через четыре месяца.
В связи с этим я весь день сильно переживал, и мне было не до конференции. Через каждый час названивал домой. Всю ночь промучился от бессонницы. Уснуть удалось под утро, и то, спал недолго — проснулся от страшного сна. Приснилась Диана. Вся в крови. В платье, разорванном на животе. Она находилась в незнакомой мне комнате и кричала, звала меня на помощь. Я видел её, находился в трёх ярдах от неё, но помочь не мог, мне что-то мешало, не давало возможности двигаться и подойти к ней. А потом стал приближаться огромный белый шар, который взорвался. И я проснулся.
В этом сне я видел Диану живой последний раз.
Наутро, когда я проснулся около девяти, в моём номере раздался тот телефонный звонок, который оказался страшнее всех полтергейстов вместе взятых и страшнее самой смерти. На связи был Детройт. Дрожащий голос Джона Гителсона, хотя я ожидал услышать Диану, сообщил мне эту страшную новость: «Эрл, слышишь? Ты только держись… С Дианой несчастье… Скорее приезжай».
Я сразу же собрался и вылетел в Детройт, надеясь, что её сердце — или хотя бы сердце нашего ребёнка — ещё бьётся. Но, к сожалению, спустя полчаса после происшествия, по дороге в больницу моя жена умерла… вместе с пятимесячным ребёнком в утробе.
Джон и Бэтти Гителсоны мне обо всём подробно рассказали. Трагедия разыгралась в их доме, где Диана, по моему совету, ночевала, скрываясь от полтергейста.
— Кэй, как мне тяжело всё это вспоминать, переживать, — я погладил её волосы, — поэтому не стану описывать весь тот кошмар, который творился в доме Гителсонов, как погибла моя жена… Как она… как он её, как тряпичную куклу… представляешь, Кэй? Как куклу он поднял её за ноги и об стену… и об стену…
— Хватит, милый, хватит. Не надо больше ничего говорить, не надо. — Кэй стала осыпать меня поцелуями, нежно повторяя: — Любимый… любимый… любимый…
Её руки стали гладить всего меня, и я не знаю, что в тот момент со мной произошло, но я разомлел и поддался её чарам: стал в ответ целовать, гладить, целовать, гладить, целовать…
Помню, как безынициативно пытался сказать ей, что она ещё не до конца меня выслушала, что я не имею права, что это всё может плохо закончиться. Но она была непослушной, нетерпеливой и ненасытной, и очень сильной и настойчивой; она раздела меня.
А я раздел её.
— Любимый самый…
— Моя любимая…
* * *
Всё, что происходило в моей жизни после трагедии в доме Гителсонов, Кэй так и не узнала. Мне до сих пор кажется, что она и не очень-то уж хотела узнать. Я и себе иногда задаю вопрос: хотел ли я, чтобы Кэй обо всём узнала?
Да, Кэй была первой моей женщиной после смерти Дианы. Она очаровала меня, я влюбился в неё и желал всем нутром. Но, получается, не сдержался, поддался ей, забыв о том, что могу ей навредить.
Для меня так и остались одни из лучших минут в моей жизни, это те, когда я был с Кэй. И я не забуду её никогда.
* * *
Около часа, прямо в одежде, мы любили друг друга, прежде чем заметили это и решили раздеться. Кэй поднялась с дивана, скинула оставшееся на себе бельё и стала позировать мне, демонстрируя обнажённое, стройное тело. Она стояла передо мной, и я не мог насладиться её изяществом и совершенством.
Потом она взяла меня за руку и провела в спальню, а сама вышла, пообещав вернуться с напитками.
Я закурил, лёг на двуспальную широкую кровать и стал рассматривать потолок, находясь в какой-то прострации, на какой-то высшей точке блаженства. В голове вертелось то, о чём я не успел рассказать Кэй. Но успокаивал себя тем, что, вроде, ничего не предвещало плохого, всё шло как нельзя ровно и спокойно и никаких предпосылок для опасности не ощущалось. Потому я перестал беспокоиться насчёт безопасности Кэй.
— Милый, праздничный вечер продолжается! — торжественно объявила Кэй и вошла в спальню с подносом в руках. — Как ты себя чувствуешь, злостный обманщик? Ты ещё не перестал думать о том, что у нас плохо всё кончится, нет? — Она протянула мне бокал белого вина.
— Не спорю, начало отличное. Надеюсь, оно не закончилось. — Я сделал глоток вина, и спросил Кэй: — А ты почему не пьёшь?
— Не хочу. — Она похотливо посмотрела на меня. — Я хочу другого…
— Тогда и я не хочу. — Я поставил бокал на тумбочку.
Мной овладели чувства, и за гладкие бёдра я подтянул Кэй к себе — она покорно повалилась на меня…
* * *
[justify]После погрома в доме Гителсонов не доставало некоторых вещей: драгоценных ювелирных изделий и 35
