29 января, 2049.
Безысходность? Ха! Что вы о ней знаете? Ничегошеньки вы о ней не знаете. Вы не можете даже представить, что такое безысходность. Потому что её не существует. Нет её на Земле! Конечно же, вы сейчас захотите оспорить и возразить мне и приведёте кучу примеров про болезни, стихии, войну; напомните про психологов, которые убеждают нас в том, что безвыходных ситуаций нет, что из любого сложного положения всегда найдётся выход; что у человека всегда есть шанс, есть возможность исправить критическую ситуацию — и выжить. Для этого нужна всего лишь сила воли, — скажет вам любой психолог, и вера. Вот что он вам скажет (и здесь я с ним соглашусь: он будет прав, хотя — отчасти). Он же и малейшего понятия не имеет о том, что такое безысходность. Я об этом уверенно заявляю, и повторяю: ситуации, при которых никакие силы воли и духа вам не помогут — есть! Но подобных примеров вам не предоставит ни один психолог. А если даже и сможет, выход из неё он вряд ли вам подскажет, так как выхода никакого не будет (хотя, пожалуй, если только такой: он предложит вам каким-то образом безбольно самоликвидироваться, чтобы в ожидании смерти вы не сошли с ума).
Никто, слышите, никто в мире не знает, что такое настоящая безысходность! Кроме меня. И я расскажу вам сейчас, что такое безысходность. Настоящая, мать её, безысходность.
Безысходность — это когда ты с детства мечтаешь о небе; стремишься, тренируешься, учишься и, наконец, добиваешься цели — становишься астронавтом; потом проходишь тщательный отбор и попадаешь сначала в десятку, затем в тройку и, в итоге, — ты первый и лучший из всех претендентов, кому доверяют совершить полёт в космос, тем самым позволяя тебе воплотить свои мечты в реальность; безысходность — это когда вместо того, чтобы через десять минут после старта благополучно выйти на заданную орбиту и совершить свой первый в жизни полёт вокруг Земли, твоя ракета, после сброса последней ступени, продолжает ускорение; а ты, закупоренный, как шпроты в консервной банке, вместе с ней отправляешься прямиком в открытый космос (всё потому, что где-то что-то пошло не так, кто-то что-то не досмотрел, перепутал и припаял проводок не к той клемме, либо ошибся в расчётах, не дописав один нолик в десятизначном числе); безысходность — это когда ты «прилипаешь» к иллюминатору и не можешь оторвать взгляда от увиденного снаружи, но не оттого, что твоя планета такая красивая, а потому что тобой овладевает паника, которая не даёт возможности ни шевелиться, ни здраво мыслить, ни адекватно оценивать своё плачевное положение, ни даже реагировать на радиопозывные из Центра Управления; безысходность — это когда Земля на твоих глазах уменьшается в размерах, постепенно превращаясь сначала в баскетбольный мяч, а затем и в монету, и всё продолжает, продолжает уменьшаться; это когда приходит понимание того, что ты обречён на смерть в полном одиночестве и больше не увидишь не то что своих близких и родных людей, но и свой дом — эту самую планету; безысходность — это когда ты наблюдаешь собственную трагедию, не в силах исправить ситуацию, и ежечасно впадаешь в панику и теряешь сознание; это когда ничего уже не исправить, хотя ты жив и здоров, и ноги и руки твои целы, и ты полон сил; безысходность, это страх перед нелепой смертью; это положение, в котором ты оказался поневоле, и Земля тебе помочь уже ничем не может; безысходность — это бесконечные слёзы от бессилия и паники, и…
И твоя моча: она не стекает по ногам (здесь нет гравитации), а медленно пропитывает подштанники под скафандром, и по нательному белью горячим пятном подбирается к груди. Но тебе плевать на это обстоятельство, потому что тебе на всё вообще — плевать; и всё, на что ты сейчас способен, это выпученными глазами таращиться на Землю.
Которая медленно удаляется от тебя (или ты от неё!).
Навсегда.
Вот, что такое безысходность.
К чёрту психологов!
И философов — к чёрту!
Жизнь — дерьмо, и пошли вы все — к чёрту!
Это случилось четыре дня назад. Старт был произведён 25 января в 01.34. по полудни. Был отличный солнечный день. Было не холодно.
30 января (год тот же).
Часто теряю сознание. Причина одна: страх и паника.
От одного этого слова — «безысходность», вспышкой мелькающего в голове, готов упасть в обморок (ха, если можно в моём случае падать!).
Четверо суток находился в каком-то ступоре, даже в шоке. Очухался только вчера, когда обратил внимание на бортовой журнал и привязанную к нему ручку «Спэйн Пэн». Хотя записи мы ведём с помощью электронного журнала, бумажный всегда имеется на борту (на случай отказа электроники). Решил использовать его в качестве дневника, чтобы разговаривать хотя бы с самим собой, так легче: на время забываешь обо всём… даже про иллюминатор.
Это самое сложное: заставить себя не смотреть вниз.
Потому что весь земной шар находится в поле моего зрения.
(позже)
Меня зовут Харди Аддерли. Я из Довера, штат Денвер. Военный лётчик, астронавт (ха, теперь уже бывший!). Закончил Академию ВВС США в Колорадо-Спрингс.
Я всегда считал себя смелым человеком. Но паника, которая возникает при осознании той перспективы, которая меня ожидает в будущем, плюс то, что ничего не могу предпринять, чтобы вернуться, — приводит меня в состояние ужаса. Никогда и представить себе не мог, что нет ничего страшнее, чем картина навсегда удаляющейся от тебя Земли.
Часто теряю сознание при одной только мысли, что я — обречён. А мысли, в которых отражены лица родных и близких, возникают ежеминутно.
Но других мыслей нет…
31 января.
В первые часы (или минуты, или сутки?) я ещё пытался хоть что-то предпринять и спасти ситуацию.
На 9 минуте полёта отделилась третья и, как я считал, последняя ступень ракеты. Но вместо покоя и тишины, которые должны были наступить после сброса, продолжал доноситься монотонный гул двигателя и ощущалась лёгкая перегрузка в 1.5G, хотя корабль уже вошёл в область полной невесомости, что указывало об ускорении — ракета продолжала движение. Я отстегнул шлем и первым делом поплыл (чуть не сказал «пошёл»!) в рабочий отсек к иллюминатору… Да так возле него и остался почти на пять суток.
Сразу меня ничего не напугало: Земля находилась рядом во всей своей красе, ночная, в огнях крупных городов; то тут, то там в небе вспыхивали молнии; показания приборов и датчиков, на которые я мельком взглянул, были в норме. Надрывно хрипела рация: сиплый беспокойный голос бесконечно повторял моё имя. Именно они, эти беспокойные нотки голоса диспетчера и породили во мне первую волну тревожности.
Я хотел было переключить тумблер и ответить Центру Управления Полётами, но ощутил вибрацию, точнее, увидел, как задрожали кабели и провода, а подвязанные к стенам мешки и различные предметы пришли в движение. Потом послышался выхлоп, и шум двигателя усилился. Я решил, что автоматически сработали вспомогательные двигатели (хотя по плану мне надо было самому ими воспользоваться и включить, если потребуется корректировка положения корабля на орбите). О связи с Землёй пришлось на время забыть: не до них было. Я пытался отключить движки, но ничего не получалось. Всё возрастающий шум продолжался.
Когда вернулся к иллюминатору, чтобы заглянуть в хвост ракеты и прояснить ситуацию, заметил странные изменения в линии горизонта Земли, на которую непроизвольно упал мой взгляд. Увиденное буквально приковало меня к стеклу, и я покрылся мурашками. С того момента мало что помню из происходящего далее. Так и остался висеть у окна, как теперь понимаю, почти на пять суток в полном ступоре. Лишь однажды отлучался, чтобы сделать попытку спасти себя. Всё остальное время — как во сне. В самом худшем сне, которой может придумать только больной разум.
Линия горизонта еле заметно изгибалась по окружности, концами сужаясь к центру. Это говорило об одном: Земля уменьшается в размерах. Если так пойдёт и дальше, то вскоре линия закруглится и оба её конца вскоре встретятся в южной точке земного шара, сомкнутся, обозначив шарообразную форму планеты, и Земля предстанет передо мной в полном размере. Осознание этого меня и сковало от страха. Покинуть НОО (Низкую Околоземную Орбиту) и оказаться на уровне орбит GPS, откуда вернуться будет очень сложно, — такое положение дел меня никак не устраивало. Я понял, что обречён, и в первый раз потерял сознание. На сколько по времени, не помню.
Очнулся от удара головой о край панели управления. Полетел к смотровому панорамному окну, который располагается в бытовом отсеке. Окно выступает над корпусом полусферой с радиусом обзора 360°, оттуда хорошо просматривается сторона, обращённая к Земле и хвостовая часть. Но лучше бы я туда не смотрел. Увиденное повергло меня и в ужас, и в отчаяние.
Вопреки здравому смыслу, из сопла хвостом кометы вырывался жёлто-оранжевый столп пламени — основной двигатель, который должен был сброшен, как ни в чём не бывало, работал, а значит, корабль продолжал взлёт. Не трудно было догадаться, что моя посудина работает не на жидком топливе: оно бы давно закончилось. Мне не хотелось верить (это сейчас уже свыкся с этим), но я подумал о ядерном двигателе. Их испытания проводились и раньше, и это уже давно не новость. Пару лет назад делали пробные запуски с ЯРД (ядерный ракетный двигатель), но только без экипажей на борту. Эти движки планировалось применять в будущих космических программах, в особенности для миссии «Андромеда — 1», намеченной на 2070 год, когда впервые в истории космонавтики пилотируемый корабль будет двигаться с помощью ядерного топлива, имея в запасе ещё и вспомогательные ионные. Но о применении подобного двигателя во время моего полёта речи никакой не велось. А если это так, и двигатель работает на ядерном синтезе, то остановить мне его не удастся никак. И никогда. И это есть самое страшное, что я испытал — и до сих пор испытываю — в своей недолгой жизни: мне в этой железке предстоит болтаться по космосу вечность.
[justify]Насторожил меня своими размерами и сам корабль, да так, что у меня закралось сомнение: а не перепутал ли я ракеты на стартовой площадке, как авто
