Порядок и порядочность - обязательное условие общественного благополучия

Сообществе.
           Только ведь Сообщество, в котором хозяевами положения оказываются не те, кто созидают, а те, кто воруют - это жалкое, это слабое Сообщество, это Сообщество недоразвитых. Мы были и всегда будем недоразвиты по отношению к тем, кто идёт следом за нами и в этой недоразвитости нет ничего ненормального и неестественного. Но быть недоразвитыми по отношению к тем, кто идёт рядом, по отношению к тем, с кем мы вместе развиваемся - по отношению к соседним государствам-сообществам - это уже и не нормально и не естественно. Не говоря уже о том, что осознание своей недоразвитости и слабости, обусловленной недоразвитостью, неприятно нам, унизительно для нас, действует на нас деморализующе. Не говоря уже о том, что слабыми быть опасно, поскольку в Природе так всё устроено, что слабых "не уважают" - слабых радостно отодвигают на обочину в конкурентной борьбе за жизненные блага.
           Деньги и товар - это общественная категория. Вне общественных отношений нет обмена и, соответственно, ни товар, ни деньги вне общественных отношений существовать не могут. А всё общественное должно быть предельно прозрачным. Любые затуманивания, замутнения, непонятности в общественных отношениях антиобщественны, деструктивны, ведут к деградации общественных отношений и, соответственно, не имеют права на существование.
           И, разумеется, не имеют права на существование и мутные, непонятные воровские деньги. Уворованные деньги обмениваются на воровское иждивенчество и, благодаря такому "обмену", теряют своё качество обменного эквивалента. А поскольку при этом они остаются в общем (общественном) обороте, то и все деньги в этом обороте обесцениваются на какую-то величину из-за потери этого качества.
           Если мы не желаем того, чтобы такой важный, нужный, насущно необходимый нам инструмент общественного взаимодействия, как деньги, обесценивался, становился малоэффективным, "трухлявым" инструментом, то тогда все воровские деньги должны незамедлительно и в полной мере изыматься из сферы воровского иждивенчества и незамедлительно и в полной мере возвращаться в сферу созидания.
           Для пресечения воровской предприимчивости нужна беспристрастная, всеобъемлющая, ничего не упускающая система общественного надзора за "качеством" доходов всех членов Сообщества без исключения.
           Все воровские побуждения, всякое воровское паскудничество обусловлены нашей трепетной заботой о том, чтобы уровень наших доходов был "приличным", о том, чтобы у нас было "много-много денег".
           Забота о том, чтобы у нас было "много-много денег" - это не такая уж и плохая забота, если эти деньги зарабатываются созиданием. Ну, а если это уворованые деньги? Поэтому и нужна система надзора за качеством денег в наших доходах. И как только обнаруживаются сомнительные, непонятные, тёмные деньги, так сразу же и неотвратимо всякому обладателю этих денег должен задаваться крайне неприятный и грозный для ворующих вопрос:
           - А откуда денежка-то?
           И если обладатель непонятных денег не смог внятно ответить на это вопрос, то вот оно и есть полное основание для того, чтобы изъять эти деньги как воровские, а обладателю этих денег отказать в общественном доверии и присвоить ему статус антиобщественного существа-урода, не стесняющегося паскудничать во имя своего воровского благополучия.
           Но тут сразу же возникает следующий вопрос:
           - А как же презумпция невиновности, как можно обвинить человека в преступлении только на основании подозрения, не имея на то веских улик, веских доказательств? Это же будет правовой произвол.
           Нет, не будет здесь никакого произвола и ссылка на презумпцию невиновности здесь нелогична. Понятие презумпции невиновности было введено в правовую практику после того, как было осознано, что требование к подозреваемому самому доказывать свою невиновность - это не совсем разумное требование. Не всегда ведь дано человеку проанализировать ситуацию так, чтобы всё прояснилось, расставилось по местам, сделалось понятным и очевидным для всех. Отнюдь не всегда человеку дано доказать, что он "не верблюд". Для того и было введено понятие презумпции невиновности, чтобы избавить правовые органы от нелогичного и неразумного требования к подозреваемому самому доказывать свою невиновность.
           Ну, а что нелогичного и неразумного может быть в требовании объяснить откуда деньги? Есть ли люди, которые не знали бы откуда у них деньги, которые не держали бы поступление и расход своих денег под внимательным и неусыпным контролем? Есть, конечно, уникумы не от мира сего, витающие в облаках, те, кого деньги мало заботят и волнуют. Вот они не всегда могут внятно ответить на вопрос откуда у них деньги. Но к их деньгам ни у кого никогда никаких претензий не было и не предвидится. Есть ещё люди с психопатологиями, не способные внятно отвечать на многие вопросы, но всякий человек, не страдающий патологией мозговой функциональности, всегда в состоянии ответить на вопрос откуда у него деньги.
           Другое дело, что не всегда ему хочется это делать. Понятно, что у обладателей воровских денег "нет настроения" отвечать на вопрос откуда у них деньги и, старательно уклоняясь от ответа, они возмущённо восклицают:
           - Считать деньги в чужом кармане?! Фи, как это неприлично!
           Но для кого неприлично? Для обладателей воровских денег конечно же это "неприлично". Было бы удивительно, если бы это было не так. Ну, а те, кто добывает деньги созиданием, ничего неприличного в вопросе: "Откуда деньги?", - не находят, понимая, что воровские деньги, воровская предприимчивость - это беда для Сообщества.
           Любому Сообществу для его здорового и благополучного существования нужна эффективная система пресечения воровской предприимчивости, которая не позволяла бы никому из общественных служителей даже подумать о том, что он может что-то уворовать, используя своё служебное положение и тогда вся его кипучая энергия, все его устремления и помыслы были бы направлены на служебное созидание - что было бы прекрасно для поступательного общественного развития, для общественного созидания и для общественного благополучия на основе этого развития и созидания.
           Система пресечения воровской предприимчивости безусловно нужна, да только на кого её можно было бы опереть? Кто мог бы посмотреть в глаза любому "предприимчивому" воришке, кем бы он ни был - работником ли прокуратуры, администратором ли, политиком - и любознательно поинтересоваться: "Откуда у тебя эти непонятные деньги? Будь любезен, объясни их происхождение."?
           Может быть её можно опереть на работников прокуратуры? Или на членов правящей партии (весьма многочисленной)? Или на членов Общественной Палаты? Или на членов политической конструкции под названием Общероссийский Народный Фронт? Или на депутатов и сенаторов Госдумы?
           Да нет, ни у кого из них не видно энтузиазма в глазах, когда речь заходит о борьбе с коррупцией. Все они беспомощно разводят руками и говорят:
           - А как докажешь, что он коррупционер, что он вор? Для изобличения вора нужно поймать его за руку, а это сделать чрезвычайно трудно, а большей частью и не возможно. А раз не пойман, то... следовательно не вор.
           Создаётся впечатление, что сентенция "не пойман - не вор" вполне устраивает наших политиков, нашу управленческую элиту. За эту сентенцию им удобно прятать своё нежелание "ссориться" с ворами. Им хочется "дружить" с ворам, перенимать у них воровскую предприимчивость, для того чтобы, опираясь на эту "дружбу", на эту предприимчивость и на своё служебное положение, на свой общественный статус, выстраивать себе такие же высокие, красивые заборчики, как у ворья и за этими заборчиками выстраивать своё отдельное от Сообщества благополучие. А им предлагают ссориться с ворами.
           Понятно, что личное благополучие - это святое для нас. Для обустройства личного благополучия мы ничего не пожалеем и никого не пожалеем. Но ведь личного благополучия отдельного от общественного не бывает, поскольку 99% нашего благополучия обусловлено и обеспечено общественным приложением усилий, общественным взаимодействием, общественным созиданием и общественным развитием. И наверное следовало бы пожалеть всё это общественное и не удушать, не разрушать его слабоумными для общественного существа устремлениями по выстраиванию своего отдельного от Сообщества благополучия.
           Можно быть более благополучным по отношению к кому-либо, но быть благополучным отдельно от Сообщества, за отдельным забором...?! Надо обладать довольно высокой степенью недомыслия и недоумия, чтобы расчитывать на такое благополучие.
           Но человек - слабоумное существо.
           Когда рядовой гражданин налаживает предприимчивые "связи" и "дружбу" с теми, кто при деньгах, при власти для того, чтобы приобщиться к воровскому благополучию, то это говорит об индивидуальном уровне недомыслия и недоумия в Сообществе.
           Когда же к воровскому  благополучию стремятся приобщиться те, кому Собщество доверяет управление своими общественными институтами - административными, политическими, силовыми, законодательными, надзорными и прочими - т.е. "власть", управленцы, общественная элита, то тут уже можно говорить об общественном уровне недомыслия и недоумия - можно говорить об общественном слабоумии.
           Для того, чтобы уйти от многих и многих идиотизмов в нашей жизни, обусловленных как индивидуальным, так и общественным слабоумием, для того, чтобы как-то минимизировать воздействие нашего слабоумия на нашу жизнь нужны: и система осмысленного, всеобъемлющего, ничего не