Неожиданно Он отпустил Её губы, спросил, пристально вглядываясь в Её блаженные глаза:
— Ты мне веришь?
— Верю.
— Тогда пойдём. — И потянул за собой, крепко сжимая Её ладонь. — Пойдём, не бойся…
— Но куда? Там темно… — Она покорно спешила за Ним, не страшась неизвестности. Она доверяла Ему: Его самоуверенности, физической силе и отваге; а ещё — магическому блеску в глазах и бархатному баритону — голосу, способному возбудить самое недоверчивое сердце и обласкать слух, изнутри разбуживая давно похороненные желания даже самой строптивой в мире женской натуры. Она торопилась вслед за Ним, полностью вверяя Ему себя...
— Я покажу тебе…
Они приближались к утёсу.
— Но что?
В наступивших сумерках края границы обрыва не было видно, и только приглушённый шум волн, разбивающихся в кромешной тьме где-то далеко внизу о скалы и камни у подножия утёса, говорили о том, что впереди — конец земли, бездна, наполненная океаном.
— Я покажу тебе! — восклицал Он, вступая в борьбу с нахлынувшим встречным штормовым ветром, наполненным холодными каплями солёного тумана. Его белокурые, длинные волосы развивались из стороны в сторону, а белоснежная рубаха, наполняемая порывами ураганного ветра, раздувалась парусом. — Я покажу тебе…
— Что? — Она не могла понять, что Он хочет показать в этом чёрном от ночи и жутком от непогоды опасном месте на краю высокого обрыва, нависающего над океаном. Что нового хочет Ей показать? Она и днём-то побаивалась подходить близко к этой бездне, гуляя вдоль утёса! А сейчас, когда вокруг мгла и ветер, тем более.
— Сейчас… — свист ветра проглатывал Его слова. — … ты всё… ты сможешь… верь, я… Ты увидишь это…
Он замедлил шаг и сжал Её кисть: они приближались к невидимому краю обрыва. Он каким-то образом чувствовал границу между землёй и пропастью, будто видел её. Затем некоторое время Он сосредоточенно вглядывался в пустоту, словно что-то искал в ней. Она, тем временем, смотрела на Его спину — единственное светлое пятно в этом тёмном мире, — совершенно ничего опасного не подразумевая. Она верила Ему безоговорочно — верила, хотя влюбилась в Него всего лишь несколько мгновений назад.
— Я покажу тебе мир!!! — Ликуя, как ребёнок, Он вскинул руку вверх, приветствуя стихии, и наконец, остановился. Судя по не далёким звукам бушующей воды, они находились примерно в ярде от края обрыва. — Я покажу тебе мир, которого ты не видела! — Он повернулся и не больно сжал Её плечи. В свете молнии Она увидела в Его глазах блеск азарта. — Ты увидишь всё — весь мир! — Он оглянулся и посмотрел в пустоту над океаном.
— Да, — слепо согласилась Она, — я увижу…
Потом сделал полшага к невидимому краю, осторожно потянул Её за руку и поставил рядом с собой так, чтобы теперь они вместе одинаково близко стояли на одной линии в футе от края, которого даже на таком расстоянии — с высоты человеческого роста — невозможно было разглядеть. Яростные порывы ветра с огромной силой бились о Её хрупкое тело, заставляя покачиваться и балансировать между жизнью и смертью. Но Его сильная рука придавала Ей уверенности, а Его любовь подавляла страх. Оставалось лишь лёгкое волнение, по ощущению схожее с тем, какое испытываешь при первом прыжке с высокого трамплина или… во время первого поцелуя.
Она боялась, да, но хотела увидеть то, что Он собирается Ей показать.
— Ты увидишь то, чего никогда не видела! И никто не видел…
— Я хочу-у!!! — смеялась Она, захлёбываясь влажным ветром.
— Ты увидишь это…
— Но что-о?! — кричала Она с закрытыми глазами, пребывая в некоем трансе от предвкушения то ли волшебства, то ли смертельного ритуала, который вот-вот должен начаться. Она уже ничего не боялась. Теперь уже Она жаждала начала таинственного действа; и готова была даже умереть: умереть вместе с Ним, умереть ради Него, умереть от Его руки. Она уже любила Его больше себя самой.
— Что-о-о ты мне хочешь показа–а-ать?!
— Мир!
— Да-а, я хочу-у-у…
— Ты увидишь мир, все земли, всю вселенную!
— Где-е? — недоумевала Она, но верила, что Он сможет это сделать: сумеет показать Ей то, что сокрыто от человеческих глаз мраком пасмурной ночи в пустоте бездны над океаном.
Он сделал полшага вперёд — Она следом. Носки Её туфель уже ни на что не опирались, всё — под ними пустота и острые камни внизу. Следующий шаг — будет шагом в бездну. И не оставалось сомнений: Ей придётся сделать этот безрассудный шаг, придётся прыгнуть, чтобы увидеть нечто таинственное и великое, что Он хочет Ей показать. Что ж, спрыгнуть вместе с Ним — Она согласна. С Ним — с Его любовью — да, Она согласна!
То ли от переполнивших любовных чувств, то ли от внушения, но Она находилась в точно таком же экстазе, какой испытывала во время первого — первого в Её жизни — поцелуя с Ним: долгом, глубоком и необычайно нежном. Этот поцелуй погрузил Её в до селе не изведанный мир, из которого Она вернулась перерождённой. И смысл, и предназначение своего существования в этом мире вдруг открылись для Неё новыми ощущениями, терять которые с той минуты Ей не хотелось никогда. При том поцелуе Она впервые осязала человека, помимо родной матери, который раскрыл в Ней то, что было спрятано природой даже от Неё самой. И этот человек, который ещё недавно являлся для Неё совершенно посторонним, вдруг увидел Её изнутри; и стал первым, кто раскрыл сокровищницу Её неповторимости и красоты. Он познал Её; а Она, в то же время, — себя, какую не знала до сих пор. И стал Он тем единственным, кто отныне знал о Ней всё, и знал, чего Она хочет. Не принадлежать Ему, своему Богу, Она уже не могла и не хотела. Теперь Он — часть Её. Флюиды, невидимые магнитные поля их аур переплелись между собой, соединились, и влюблённые начали питаться энергией друг друга. Это новое чувство — любовь к человеку — для Неё теперь стало жизненно важной необходимостью, ежесекундной потребностью, без которой свою дальнейшую жизнь Она не представляла. Любовь невидимой нитью соединила их, как пуповина, единящая мать и дитя в утробе.
— Когда я увижу? — смеялась Она в пустоту.
— Сейчас, прямо сейчас!..
— Где я увижу?
— Здесь… Прямо здесь! Весь мир сразу! Прямо здесь и сейчас ты поймёшь саму жизнь!.. Ты увидишь… Ты сможешь это увидеть…
Рокот пенящихся и разбивающихся о камни и рифы волн внизу уже нисколько не пугали Её. Подсознательно Она верила: Он знает эти места, и знает, где можно безопасно спрыгнуть, чтобы не разбиться о камни. Он же неземной человек! Он знает, что надо делать. Он знает, чего она хочет!
— Как? Ка-ак, весь мир сразу… Я хочу так!.. Как я смогу?..
— Ты сможешь.
— Но ка-ак? Сразу... весь мир. Ка-ак я смогу увидеть?..
— Глазами богов! — громогласно произнёс Он, и подался вперёд, увлекая Её за собой. — Ты увидишь мир ГЛАЗАМИ БОГОВ!..
— Глазами… — прошептала Она, падая в бездну и захлёбываясь потоками встречного воздуха. Её дыхание спёрло.
«Богов…» — повторила Она, но уже про себя, потому что сознание покинуло Ёё.
«Люблю», — Его голос разбудил Её, и онемевшая ладонь, сжимаемая Его пальцами, напомнила о Нём. Он не потерял Её.
«Люблю», — ответила Она, продолжая падать с зажмуренными глазами.
Они летели… Или падали…
Куда, где, когда, сколько по времени? Его желание, её доверие, их любовь — падали.
Летели…
Куда?
Где весь мир сразу!
Как?
Глазами Богов.
* * *
То, что Она видела перед собой, не было похоже ни на что земное. Всё пространство вокруг походило на разлитые и перемешанные в воздухе гуашевые краски. И не было земли в этом мире, не было неба, не было воды; но всё было одинаково красивым и разноцветным. Воздух был не прозрачный, а густой, как желе. «Мир, глазами богов, — вспомнила Она. — Но где же Он сам? Где они? Где утёс, прибрежные камни, её дом?»
Он и правда неземной! И необычный! Он сумел сделать невозможное, невообразимое. О, чудо — Она жива.
Не многим дано досконально познать и понять близкого человека, а тем более, заглянуть в его сердце, чтобы увидеть его внутренний мир его же, скажем так, глазами и чувствами. Проживая всю жизнь с любимым человеком, даже при кажущейся открытости и откровенности, и уверенности на все сто процентов, что мы знаем его, как себя, знаем всё, о чём он думает, чем дышит и о чём мечтает, мы, увы, всё равно до конца так и не сумеем с полной уверенностью познать его мироощущение. Хорошо ли это, плохо ли, но матушка Природа наложила табу на многие человеческие прихоти и желания. Возможно, так оно и лучше: то, что мы не знаем всей правды, и не узнаем её никогда, иначе не избежали бы разочарования. Но такова людская натура: дай человеку магическую возможность, и он непременно воспользуется предоставленным шансом: познать чужие мысли. Любопытство — оно затмевает разумность и скромность; алчность призывает вкусить сладкий нектар запретного плода. Кто ж откажется от такого подарка судьбы: от возможности, например, хоть на миг заглянуть в своё будущее, прочитать чьи-то помыслы или познать суть Мироздания.
[justify]Он позволил Ей это сделать. Разрешил, потому что любит Её, и знает, как любит Его Она. Да, уж Он-то это знает, как никто! Он выбрал Её, единственную, из миллиарда женщин! И пустил в себя, чтобы показать свой мир. Не каждой влюблённой паре выпадает такое счастье: заглянуть в мысли и душу друг друга. Никому не суждено прочувствовать мир мыслями и сердцем любимого человека, да к тому же увидеть действительность глазами близкого человека, потому что это
