- Он не будет отходить отсюда, всё равно выступит, - говорил председатель ЧК города Курска, приехавшему туда Каретникову. - Это упёртый белогвардеец с фальшивым представлением о долге и чести, которое у него выглядит как-то уж очень экзальтированно.
- Что Калганов? Самарин по-прежнему собирается торговаться? - с волнением в голосе спрашивал Каретников.
- Утром ждём посыльного от капитана Еремеева, - ответил председатель курского ЧК.
- Торговаться не будем, согласимся на все его условия, лишь бы товарища нашего спасти, а там по обстоятельствам... Ведь Самарин понимает, что вместе с белобандитами ему отсюда не дадут уйти, - Каретников прошёл в аппаратную ЧК и попросил связать его с Москвой.
Ночь. Двое верховых скакали по узким тропкам в перемежающихся синих полосках лунного сияния. Иногда свет на тропинках совсем гас и тогда коней придерживали и пробирались на угад до следующих световых окон на редких полянах. Павлик был впереди, его резвый конь цокал копытами по утоптанной траве в перемешку с корнями высоких деревьев, он держался одной рукой за узду, другой придерживал сидевшую впереди на седле девочку. Чувствовалось что она сильно устала, но терпела и ничем не выдавала своего состояния. Павлик видел, что она всё больше прижималась к его телу, заваливалась назад и не могла уже как следует держаться за край повода и гриву скакуна. Её руки слабели, того и гляди, Лена сейчас сползёт с седла и упадёт на дорогу.
- Стой, привал! - крикнул он и остановил коня.
Калганов встал и быстро спешился. Он тоже устал и небольшой отдых не помешал бы и ему, но была опаска, что в любой момент их могут нагнать, если уже успели хватиться.
Лену ссадили на землю и она сразу же опустилась в примятую, влажную от росы траву. До рассвета было недалеко, а проехать до Погорелок, где пока ещё не было, как они предполагали постов и казачьих разъездов, нужно было ещё вёрст двадцать. Калганов подошёл к Павлику вплотную, чтобы видеть его лицо в этой синей ночной темноте и как следует переговорить с ним уже не на ходу:
- Мы в Погорелки зачем едем? - спросил он полушёпотом, будто в этой непроглядной глуши их могли услышать посторонние.
- Там монашеский скит, оставим им ребёнка и попробуем прорваться к своим в Глазуново, куда ещё не сунулись казаки, - ответил Павел и тут же замотал головой, будто отрицая свою же идею. - Но это ещё надо обсудить... Лишь бы добраться до той стороны, там уже будет проще вас спрятать.
- Этот скит безопасен? - Калганов по прежнему спрашивал шепотом.
- В том-то и дело, что не знаю, не уверен до конца. С одной стороны, там монашки, женщины, которые должны позаботиться о девочке, а с другой... Я слыхал что многие из них проживают там, как трудницы, а сами являются жёнами белых офицеров и, возможно, ждут их прихода. И ещё одно, - он опустил голову. - Там мою Танечку, медсестру из Глазуново, казаки снасильничали, когда она из этого скита выходила вместе с монахиней...
- Значит, не так безопасно, - кивнул головой Калганов.
- Да, - Павлик посмотрел на Лену, сидевшую у дерева возле его ног и глядевшую сейчас из темноты на своего спасителя молча и покорно, - нам бы только туда добраться, потому как оттуда ближе всего до киргизов... Я вас оставлю в надёжном месте, а сам поеду в Глазуново. Во всяком случае, попробую туда прорваться...
- Нет, вместе, давайте все вместе, - Лена ухватила Павлика за край рубашки.
- Может быть и правда, Павел, все вместе поедем в это Глазуново? - переспросил у него Калганов.
- Мы не знаем с вами, куда точно казаки уже выдвинулись по приказу полковника, возможно, что они стоят полосой вокруг Сосновой балки. Тогда это будет опасно... Мы бы с вами ещё смогли, и то на удачу, а с нами ребёнок, - Павел окинул Калганова с головы до ног, - да и вы в погоне будете не очень надёжным товарищем. Одному мне туда проще прорваться... Ладно, рассуждать нечего, - и он наклонившись, снова подхватил Лену на руки и посадил на коня. - Ну, отдохнула маленько? А теперь по коням! - и он лихо запрыгнул на скакуна и, подождав Калганова, выехал с поляны на тропинку под густые еловые навесы.
Рассвет их застал примерно в двух верстах от скита. Верховые спешились и повели коней в узде. Вдалеке уже видны были хозяйственный постройки на дворе монастыря, торчавшие над высоким глухим забором.
- Я пойду разведаю, а вы сидите тут! - приказал Павлик Калганову и передал ему повод своего коня с сидевшей на нём девочкой.
Он быстро прыгнул в густые заросли и скрылся в темноте.
Его не было с пол часа, Лена в волнении сидела на седле и смотрела на эту густую чащу с неподвижной листвой. В природе этой ночью, точно всё окаменело, стояла необыкновенная тишина в которой были слышны даже самые неуловимые для уха в обычные ветреные дни шорохи. В низинке зашуршали опавшие листья и низкорослые кустарники. Вскоре после этого между разлапистых елей появился светлый силуэт Павлика. Вот он и сам вынырнул на тропинку, уже чётко проступающую под зеленеющим рассветным небом. Он быстро подскочил к Калганову, стоявшему под сосной между двух позвякивающих сбруей жеребцов.
- Всё, можно ехать спокойно, нет их тут... Я всё обошёл вдоль оврага, никаких постов и разъездов, сейчас поедем по балке, а там вверх к сопкам, - и Павел снова запрыгнул на своего коня.
Зара сидела у входа в юрту, когда на неё неожиданно выскочили конные. Девушка вскочила на ноги и с криком отпрянула в сторону. Павел спрыгнул с коня и отдал повод Калганову:
- Зара, это я Павел Анисимов, не узнала?
Она испугано на него смотрела, а потом глубоко вздохнула и махнула рукой:
- Выскочил в темноте, развиднело только... Кто тебя знает, чей ты и кто? Теперь вот вижу, - она обошла коней и повернулась к Павлику. - А с тобой кто приехал?
- Зара, я тебе сейчас всё расскажу, ты только ответь мне, где сейчас Айша с Тамиром? Гляжу, что нет их, - он заглянул в юрту и увидел висевшую люльку на крючке. - Ребёнок тут с тобой?
- Да, оставили со мной, а сами ушли на дальнюю заимку, рыба с верховья реки пошла, густая... много рыбы! Пошли на зиму запасы класть, - отвечала девушка с небольшим акцентом.
- Это сестра хозяина, - пояснил Анисимов, кивая на Зару. - Пошли в юрту! - и он снял Лену с коня, взглянув при этом на Калганова, который тоже немного устало вылезал из седла. - Всю ночь сюда гнали, Зара, выслушай нас, ладно?
Первым хватился Лены отец Клементий. Он тот час же доложил Георгу, что Яков спит и похоже, что не в себе, а девочка пропала из комнаты:
- И окно у ей открыто настежь, - говорил отец Клементий, нервно подёргивая плечами. - Равно как ночью кто был, а Яков проспал!
Георг выскочил в ещё тёмный двор, огляделся по сторонам и побежал к дворовой пристройке. В сенях он увидел спящего на лавке Якова. Георг с силой схватил его за шкирку и швырнул на пол. Тот лишь простонал, но не открыл своего здорового глаза.
- А я что говорю, видать - усыпили! - отец Клементий наклонился над охранником и бросил взгляд на стоявшую в углу высокую кадку, на которой стояли две деревянные кружки. - Выпивал тут с кем-то, - кивнул батюшка головой.
- Убью, сволота!.. - Георг от гнева выкатил свои налившиеся кровью глаза и пнул ногой лежавшего на полу Якова.
Через пару минут он уже бежал в сторону дома, который занимал есаул Охлупин, верный и преданный помощник полковника Самарина, где сейчас находился на постое ещё и капитан Еремеев.
- Караул, все сюда! - заорал он с ходу, влетая на порог этого приземистого белёного дома. - Скорее, по коням!..
Дайте мне сопровождение и людей в погоню! - он тряс перед лицом часового наганом и тот пропустил его к Еремееву, который уже выходил к нему на шум из своей дальней комнаты.
Георг скрылся за дверью вместе с капитаном Еремеевым, а через несколько минут они оба уже бежали к подвалу с пленным Калгановым, но остановились у спуска на ступеньках, как вкопанные - дверь была открыта, а замок висел на крючке у входа. В самом подвале никого не было!
Георг собрал деревенских мужиков и парней из Слободки, что показались ему подозрительными и привёл их к Самарину, который узнав о неприятной новости приказал тут же седлать коней и отправляться в погоню, понимая, что беглецы, возможно, уже далеко, так как нельзя было знать, когда они сбежали. Савелия Карманова, поставленного на охрану подвала на ночь привели к полковнику первым, его нашли спящим в крайнем доме от реки вместе со своей Алёнкой и притащили на допрос обоих.
- Я не причём туточки, - начал он, сразу придумывая на ходу возможную ситуацию, - это Павлик, племянник вашего благородия, меня с толку сбили.
- Рассказывай! - Самарин смотрел на Карманова испепеляющим взглядом.
- Он возля меня присел ещё с вечера, а ближе к полуночи отпустил... Иди, говорит, я сам подежурю седни, мне полковник приказал. И спровадил меня, - без зазрения совести врал Карманов. - Говорил, что и доставить утром к господину Еремееву ему приказывали этого пленного, потому как больше доверяют. Я и поверил, отдал ему ключи и ушёл домой к своей женщине.
- Бумагу какую-нибудь, предписание тебе показывал? - спросил у него Еремеев спокойным голосом.
- Нет!
- Так зачем же ты не пришёл ко мне и не спросил про это? Ведь тебя поставили сторожить пленного по предписанию, и ты эту бумагу у себя имеешь, - так же спокойно говорил Еремеев. - Покажи бумагу мною подписанную!
Карманов достал её и отдал капитану, тот прочёл, окинул взглядом своего солдата и порвал на куски подписанное им же предписание.
- Расстрелять! - так же спокойно произнёс Еремеев, глядя на провинившегося охранника - Обоих, - кивнул он на женщину Алёну, которую тоже заподозрил в сговоре.
Алёна кинулась ему в ноги и стала просить о пощаде, но её тут же оттащили от капитана и вместе с Кармановым повели к опушке леса.
- Вернуть! - крикнул полковник - Не причём они тут... Парень доверился ему, так же как и я, дурак! Тогда и меня тоже расстрелять должны, ах!..
Еремеев спокойно смотрел на полковника, но в глазах проскальзывало сожаление, что ему не дали достойно наказать виновных.
- Ну, Павел, паскуда, мерзкая тварь!.. Попадись он мне только живым, - цедил сквозь зубы, вышедший из себя Самарин. Он никак не мог поверить что тот, кому он доверял теперь больше всех, кто был его единственной надеждой и опорой среди чужих людей, его так цинично и нагло предал. Он, скрипя зубами, в накинутой на плечи офицерской шинели, сам пошёл и сел на своего коня, надвинул фуражку низко на лоб и пристегнул кобуру к поясу вместе с ножнами для шашки.
Из распахнутого полога
