Какого еще треугольника? – даже напарница не догоняет.
- Что-то подсказывает мне, если выйдем к Улахан Ваве, затем к Вилюю, через Вилюй к Сяну, тогда мы выйдем к… стороне равнобедренного труегольника.
- Ну! – Черный глазками сверкает.
- Там должен быть прямой путь, типа тоннеля что ли, и к Мар-Дойду, и к Сымара-Сиене. А третья вершина треугольника – вот: где-то у Ейки.
- Что ты несешь? – даже Таборова удивляется.
- Я же говорю, что-то мне подсказывает.
- Ты еще скажи: кто-то.
- Хотите, верьте, хотите, нет, но это так.
- Ты так уверен, что очень хочется тебе поверить.
- Мы и так туда выйдем, заодно и проверим.
- Проверьте, проверьте.
Костя не шутит.
- Ты-то сам уверен? – спрашивает Таборова шепотом.
- Представь себе: да! – он почти кричит.
- Псих! – бросает Фишка.
- Он что, больной? – товарищ Дина готова оказать первую помощь.
- Это его обычное состояние.
- Странный мальчик.
- Ты не находишь, что он становится все больше похожим на Берестова. Уж не родственники ли? – Черный Грязным Волосам.
- Иногда мне кажется, учить его незачем. Он и так все знает.
- Только ему ты не говори, а то возгордится.
- Летом он был совсем другим. За один год такой прогресс, Сухомлинский отдыхает.
- Надолго ли?
- Или это так на него так Таборова повлияла?
- Любовь-морковь и все такое.
- Что-то не похоже на любовь.
- Как бы там ни было, он превращается в ботаника.
- Тяжелый случай.
Ну и преподы пошли. Черный снимает свои полномочия, орган Бочаров добровольно уходит в отставку. Дорогу молодым! На арену выходит:
- Костя их Хальджая!
С таким пессимистом вы такое раскопаете…
- Сергей, как ты? – товарищ Дина, Советский Союз.
- Вот нога пятнами пошла.
- Черными?
- Ага.
- Чума что ли? – со стороны комментирует Фишка.
- Уйди прочь!
- Человек-шахматная доска, – да она смеется над ним!
- А ты будешь пешкой, – Черный не теряется.
Пешка-Фишка и Черный Пень плюс Грязные Волосы – чем не племя? Костя в шахматах не силен, он предпочитает другие игры – более интеллектуальные.
- Ну-ка! – все на карту пялится.
- Ей-богу, Берестов! – Черный сейчас перекрестится.
- Вася!
- А? – Костя машинально отзывается. – Что?
- Да я это так. – Черный Пень подмигивает Грязным Волосам.
Их было десять человек. Как «десять негритят», то есть якутян внутри Долиносмертинского треугольника. Что с ними будет? Видимо, они надолго решили тут застрять, а мне надо книгу сдать (издатель, сроки, сами понимаете). Запомните их имена. Вот они ГЕРОИ:
- Костя Долиносмертиночернодыринский или Берестов-2;
- Оля Таборова, пока просто Таборова;
- Черный Пень, то есть Сергей Николаевич;
- Грязные Волосы, он же Тарасов Данил;
- Просто Машенька;
- Пешка-Фишка, она же Калганова Зоя;
- Бочаров Антон, бывший орган;
- Дорофеев Федор, почти никто;
- Романова Алла, пока никто;
- Семенова Дина, товарищ Дина, Советский Союз.
XXXIX
Боюсь возвращаться к Берестову, но надо. Хоть в этом идти до конца. Импульсов нет. Пульс? Почти нет. Сейчас начнется агония, и все. Нехорошо подсматривать чужую смерть. Сказать, что миссия невыполнима, развернуться и уйти? Берестов мне этого не простит. Не хочу быть черной Венерой…
По крайней мере, я его вижу. Как бы не задело волной. Зона тишины давно позади. Часовой механизм адской машины заведен. Сейчас начнется гуманная казнь одного из лучших представителей человечества. Его вина в том, что он лез, куда не надо, хотел узнать то, чего не следовало знать, и он узнал. Свидетелей убирают первыми…
Началось движение. Растягивающие и разрывающие силы растянули бедного ботаника в шнурок. Он задергался. Он сопротивляется. Это инстинктивно, наверное. Воронка сужается. Черная спираль ведет к какому-то черному провалу. Где обещанный свет в конце тоннеля? Где последний импульс угасающего уникального ума? Видимо, не до этого. Никаких сигналов – он замкнулся в себе. Свернулся – вот это и есть полная автономия, чистая идея, к которой он всю жизнь стремился. Что-то я гримасы ужаса не вижу. Вполне умиротворенное лицо, почти одухотворенное. Да он почти святой! Я с трепетом слежу за стремительным развитием суперсобытий.
Шнурок не рвется. Кажется, немного отпустило. Потом опять. Это происходит волнами, как приливы и отливы. То вдруг вижу – он как бы улыбается. Мои зрительные импульсы выдают желаемое за действительное? Или это причуды времени?
Шнур Берестов дрожит, но не рвется. Да он у нас крепкий орешек. Он не один! Кто это? Знакомые черты.
Берестова сейчас разорвет, а девочка с пухлой тетрадью и не собирается меняться. Что в тетради? Тайнопись? Я посылаю лучик (как это у меня получилось?) и вижу: листы вдоль и поперек исписаны. Только там не буквы, а просто каракули. Это девочка не умеет еще писать, а жаль. Я приглядываюсь к расплывчатым чертам этой виртуальной девочки – боже, да это же я! Маленькая Венера тут же исчезает. Аномалии времени решили мне представление устроить. Я вспомнила все – в один миг перед глазами промелькнула вся моя никчемная жизнь. Кадры мелькают, лица размыты, слова забыты, образы полустерты. Жизнь моя, как короткометражный фильм. На Оскара не потянет. Что это? Я тоже умираю. Я тоже должна засуетиться, перебрать «пазлы», послать импульсы. Кому? Да, бог его знает. В моем деле нет коллег, писатель писателю скорее недруг.
Эгоизм меня подвел – о Берестове чуть не забыла. Жизнь моя мне уже почти не принадлежит. У меня есть свое мнение, и в этом, кажется, смысл моей жизни. Наконец-то, дошло до меня. Уж, не перед смертью ли? Чуть не пропустила самый важный момент. Жил человек почти праведником и смерть его почти красива. Эстетичная смерть, ничего не скажешь. Не сгниет, не сгорит, а просто возьмет да распадется на атомы и молекулы. Физика! Человек – набор определенных атомов. Попользовался и отдавай назад. На хранение? А вот это мы посмотрим.
Был шнурок, стал пучок. Это уже не Берестов. Он как бы взорвался – его разорвало, но не на куски. Какое-то время он светился. Пучок излучений. Материя распалась на молекулы и атомы. Я посылаю контрлуч, который не признает ни размеров, ни пределов.
Все это происходит молниеносно, но я вижу все как в замедленном кино. То ли причуды времени, то ли луч искажает пространственно-временные реалии.
Берестов распался. Пучок суперэлементарных частиц и квантов готов войти в сингулярность. Мой луч ищет еще что-то. А душа где? Или она абсолютно невидимая субстанция? В какой частице спрятана архивированная информация, весь будущий Берестов?
На борту «Вояджера-2», летящего к далеким звездам, имеется позолоченная медная пластинка с фонограммой и звукосниматель в алюминиевом кожухе, на котором информация по применению. Пластинка содержит основную информацию о планете Земля.
Ее отправили в звездный архив или для других разумных существ. Надо было и копию нашего незадачливого пассионария снять и отправить прямиком в информационное поле. Пригодилось бы.
Сейчас начнется. Пучок стал еще ярче. Все завертелось, как в стиральной машине. Пучок входит в сингулярность? Конец всего…
Но что это?!
XXXX
- Даже приборы не глючат, – Черный злится.
Они уже несколько дней здесь и ничего. Да, не везет ему. Летом руководил археологической практикой, а та надежд не оправдала. Все оказалось мифом, иллюзией. Или он плохой ученый, или ему патологически не везет. Черный немного завидует Косте. У него интуиция хорошо развита, а это уже много. Надо учиться у молодых. Они другие, более приспособленные к ежесекундно меняющейся жизни и более модифицированные что ли. Черный вовсе не стар, но он из поколения безвременья, имел несчастье родиться и расти в эпоху перемен, когда идеи коммунизма рассеялись как прах, а новое еще не сформировалось. Его беда в том, что он ни во что не верит. Даже науку, и ту ставит под сомнение. Хотя тот же Костя тоже барабанщик-пофигист, но это компенсируется другими качествами. Дина моложе его, но почему глядя на нее, переносишься в совсем иную эпоху?
- Подожди немного. Все будет, не волнуйся, - успокаивает идейная вдохновительница Кости Оля Таборова.
Она же, как гостья из будущего, из мира идеальных людей. Как ее остальные терпят? Она как заноза, укол совести для всех. Мол, вот она такая хорошая, не то, что вы. Фишка – на все времена. Грязные Волосы? Его могло и вовсе не быть, никто этого и не заметил бы. Вердикт Черного суров – среди них много «лишних». Для них долина – единственный шанс для самоутверждения.
- Как будто аномалия свернулась… - это Костя сам себе.
- Это же хорошо! – Таборова ловит каждое его слово.
- Не может быть! Аномалия – это надолго, – это Дина, Советский Союз.
- Ты имеешь в виду свою радиацию? – любопытствует Грязные Волосы.
- Товарищ Дина! Отныне твоя революционная кличка – Радиация, – провозглашает Черный.
- Да, святой отец!
- С крещением!
- Мы имеем идеальный равнобедренный треугольник, – при чем тут геометрия? – Фишка или Пешка, ты, наверное, помнишь геометрию.
- Чего? Какая, блин, геометрия? Я ЕГЭ по ней не сдавала.
Вот и издержки современного образования. То, что не кажется нужным, автоматически отбрасывается.
- А что? – есть же Таборова.
- Помнишь теоремы о равнобедренных треугольниках?
1. В равнобедренном треугольнике углы при основании равны.
2. В равнобедренном треугольнике биссектриса, проведенная к основанию, является медианой и высотой. Медиана – отрезок, соединяющий вершину треугольника с серединой противоположной стороны. Биссектриса – отрезок биссектрисы угла треугольника, соединяющей вершину треугольника с точкой противоположной стороны. Высота – перпендикуляр, проведенный из вершины треугольника к прямой, содержащей противоположную сторону.
В любом треугольнике медианы пересекаются в одной точке, биссектрисы в одной точке, высоты тоже.
Таборова автоматом выдает любую информацию.
- Ну, это понятно.
- Зачем тогда спрашивал?
- А пирамида бывает треугольной?
Треугольная пирамида называется тетраэдром.
- Основание – равнобедренный треугольник. Если точку пересечения медиан, биссектрис и высоты вытянуть, то есть рассмотреть в трехмерном измерении, получится такая пирамида, – урок геометрии для особо тупых начался. – Пирамида, состоящая из четырех треугольников.
- Почему из трех? – неуч Фишка сразу не врубается.
- Ну вот! – показывает в пространстве. – А внизу же тоже треугольник. Внутри – замкнутое пространство, где и происходят странные вещи.
- Откуда ты знаешь? – сомневается товарищ Дина.
- Знаю и все. Так вот, что касается воронок. Их, может быть, несколько. Это тебе не зияющие дыры, а перемещающиеся субстанции. Вообще это место как магнит притягивает другие аномалии.
- То есть? – Таборова оживилась.
- Тут какая-то изначально особая зона, и мы добавили огня.
- Вы так рассуждаете, будто это только в теории, а ведь мы сами в зоне. – Алла начинает бояться.
- Отхожее место. Все со знаком (-) стремится сюда, – товарищ Дина как всегда преувеличивает.
- След от лабораторной дыры… - Таборова усиленно думает.
- Ты думаешь, это все-таки случилось? – Костя только с Таборовой общается.
- Вполне возможно.
- Так, чего нам ждать? – Фишка жаждет крови.
- Тут все непредсказуемо. Не бойся, Фишка-Пешка, и на твоей улице будет праздник.
- Надо кучу расчетов сделать. Нужно исходить из
