Джером К. Джером. Ливерпульский сыр (перевод с английского)

Я очень хорошо помню о том, как моему другу довелось купить две головы сыра в Ливерпуле.
Ох, и чудесный же это был сыр, скажу я вам: острый, ярко-жёлтый – одно слово ‒ потрясающий. Один только запах чего стóил! Распространялся он на целых три мили – это минимально, и мог сбить с ног человека, если тот находился в двухстах ярдах!
Как раз в то время случилось мне быть в Ливерпуле. И вот мой друг говорит мне:
- Ты не будешь против, если я отправлю этот сыр с тобой в Лондон? Я не уверен, что его можно хранить долго. Сам я вернусь через денёк-другой.
- С удовольствием! – ответил я. И уточнил: «С превеликим удовольствием!»
Я забрал у него сыр и дальше мне предстояло ехать в кэбе.  Сыр был закинут на самый верх, и мы отправились в путь.
Сложно было сказать, когда вообще была сделана колымага, в которой нам пришлось ехать. Вполне возможно, что она когда-то была новой, но это «когда-то»… Впрочем, я не любитель говорить о времени. 
Лошадь была под стать средству передвижения – при первом же взгляде на неё было ясно, что она спит на ходу. В общем, двинулись мы в путь ни шатко ни валко. Коняга, судя по всему, даже во время поездки продолжала досматривать сны. Всё это было прекрасно, пока мы не доехали до ближайшего поворота. Ветер переменился, и запах от сыра ударил в нос едва переставляющей ноги лошаденке.
Вот это было средство для пробуждения! Лошадка рванула с места так, будто увидела во сне тысячу чудовищ. Три мили в час, не меньше  – именно с такой скоростью она понеслась, округлив глаза. Остановить её не представлялось возможным. Как хорошо, что у вокзала оказались и другие извозчики, да ещё и носильщики бросились на помощь! Лошадь прекратила попытки бежать дальше только тогда, когда ей накинули на морду носовой платок, да ещё кто-то догадался зажечь прямо перед её носом кусок фольги.
Я вылез из кэба и, купив билет, прошествовал на станцию с гордым видом, не выпуская из рук сыр.
Сказать, что поезд был набит битком – всё равно, что не сказать ничего. Я зашёл в купе, где уже находилось семь человек. Мило улыбаясь, я засунул сырные головы в сетку и заметил, что погода вполне благоприятствовала путешествию.
Спустя несколько минут, один из пассажиров заявил:
- Ну, и духота же сегодня!
Другой согласился с ним:
- Ужас, как душно.
Они стали водить носами, но их хватило только на два вдоха. Вдохнув воздух в третий раз, они встали и, не сговариваясь, вышли из купе. После них поднялась дама почтенного возраста и вышла вслед за ними. Остальные четверо остались на своих местах. Возможно, они просидели бы и дольше, но одному из джентльменов, хмурому и не особо говорливому, вздумалось что-то пробурчать о трупах. Услышав его фразу, двое вскочили, и кинулись вон из купе, вместе с ним поспешил и хмурый джентльмен. В дверях они столкнулись, и, кажется, даже немного ушибли друг друга. Я остался вдвоем с каким-то джентльменом. Он улыбнулся мне дружески и заметил, что некоторым людям приходит в голову поднимать шумиху из-за пустяков. Правда, через некоторое время его настроение переменилось, и улыбка сползла с лица.
Как только мы прибыли в Кру, я предложил прогуляться до буфета и заказать что-нибудь выпить. Он согласно кивнул, мы направились в буфет. Пятнадцать минут мы колотили в дверь, кричали и размахивали тросточками. Всё-таки мы добились своего: нас заметили! После того, как нам принесли напитки, мы осушили стаканы, джентльмен незаметно испарился. Потом я увидел его среди пассажиров другого вагона. Я, конечно, подумал, что человек он неблагодарный и непорядочный, но зато теперь до конца поездки всё купе находилось в моем единоличном распоряжении. Мест в поезде не было, и как только вновь севшие пассажиры видели пустое купе, они очертя голову бросались к нему:
- Смотри, Мари, тут есть куча свободного места!
- О, Том, занимай быстрее это купе, я уже бегу!
И они пытались сесть ко мне, но как только запах из сетки достигал их носов, они тот час принимали кардинально противоположное решение. С таким же рвением, с каким они пытались занять места рядом со мной, с таким же они пытались выбраться из купе как можно скорее.

Прибыв в Юстон, я, не мешкая, отправился к дому моего друга. Как только я переступил порог квартиры, появилась его жена. Понюхав воздух вокруг себя  и закатив глаза, она спросила:
- Вы привезли мне ужасные новости?»
- Не более тех, что вашему мужу захотелось купить в Ливерпуле вот этот сыр и передать его вам лично! - ответил я. – В качестве доставщика он выбрал меня. И поверьте, я вёз его очень аккуратно и вот вручаю его вам в целости и сохранности.
- Охотно верю, - сменив выражение лица, ответила супруга моего приятеля. – Однако как только он сам переступит порог этого жилища, ему обеспечен весьма суровый разговор.
Так получилось, что моему другу не удалось вернуться через пару дней.  Зато на третий его жена заявилась ко мне и с порога спросила:
- Скажите, а что Том велел делать с этим сыром?
- Держать его во влажном месте и не трогать руками, - не моргнув, ответил я.
- Никто и не собирается его трогать, - скривив губы, парировала она, - он вообще нюхал то, что послал нам?
- Конечно! – бодро ответил я. – И ему он очень понравился.
- Как вы считаете? – продолжила жена Тома, - он очень рассердится, если  я найму человека, заплачу ему хорошие деньги, и чтобы он унёс этот сыр как можно дальше отсюда?
- Я полагаю, что вы больше никогда не увидите улыбки на его лице, - покачал я головой.
Она призадумалась, а затем спросила:
- А, может быть, этот сыр побудет у вас какое-то время? Я с  удовольствием доверю его вам.
Я, сославшись на определенные причины, отказался.
- Хорошо, - в голосе жены моего друга послышались угрожающие нотки, - тогда я скажу вот что: я забираю детей и перебираюсь с ними жить в гостиницу. И я буду оставаться там до тех пор, пока весь этот сыр не будет съеден весь. До крошки.
И она сдержала слово.

Мой друг вернулся домой только через две недели. Он сказал, что хотел бы насладиться вкусом сыра, но платить всё растущую сумму за пребывание жены с детишками в гостинице было ему не по карману. И он принял тяжёлое для себя решение – избавиться от сыра!
Вот так головы ливерпульского сыра полетели в реку. Но Том потерпел неудачу. Все те, кто купались в этом месте, подняли шум из-за того, что купаться теперь было просто невозможно! От воды исходил такой запах, что тут уж, извините, было не до купания.
Потом моему другу пришла в голову идея – отнести этот сыр на кладбище. Но служащий погоста во всеуслышание заявил, что такой запах – это оскорбление покинувших этот мир людей. И что они не заслуживают такого отношения к себе, даже находясь в ином мире, куда, по мнению служащего, запах распространялся тоже. В общем, снова подняли шум и заставили Тома унести сыр с кладбища.
Под конец он взял сыр и покинул пределы города. Там, на загородном пляже, мой друг закопал сыр на достаточно хорошую глубину.
Лечившиеся на близлежащем курорте люди, которым были прописаны морские и солнечные ванны на пляже, говорили, что появляющийся время от времени странный запах, очевидно, является частью лечения и, зажимая носы, терпеливо продолжали принимать прописанные им процедуры. 
Чего не сделаешь ради здоровья!