тобой, дочь моя? – спросил отец, – Может быть, твой розовый конь потерял золотую подкову? Или ветер-проказник нашептал тебе во время пути недобрую сказку?
– Нет, милый батюшка, не стала бы я горевать по подкове и ветер мне рассказывает только сказки со счастливым концом. Мне вот что подумалось: миллионы земных лет каждое утро я объявляю миру твое пробуждение. Для меня эта большая честь и я никогда не хотела бы иной доли. Казалось бы, я должна знать каждый уголок земли, каждый морской утес, возле которого пенятся седые волны, каждую лесную полянку, румяную от земляники, горную тропинку, излуку тихой и неприметной речки, пеструю от кувшинок и лилий, но – я ничего о ней не знаю. Мой златогривый конь слишком быстро несет меня. Не успею я бросить свой взор на белоснежные паруса кораблей, как внизу уже начинаются горные вершины. Едва я залюбуюсь величием гор, глядь, уже пошли поля. Поля, леса, реки, озера, маленькие поселения, рассыпанные там и сям, и вот уже опять, бирюзовая океанская гладь. Недаром говорится, кто одновременно побывал везде, тот нигде не был. Батюшка, отпусти меня на землю, хотя бы на один денек.
В ответ Солнце улыбнулся в рыжие усы:
– Ах, вот она в чём причина! Ты позабавила меня. Твою просьбу легко исполнить. Но куда же ты денешь свою небесную красоту? Или ты не знаешь, что она способна натворить неописуемых бед на земле: парни иссохнут от безответной любви к тебе, а девушки почернеют и состарятся от зависти и бессилья.
– Я все придумала, батюшка! Если я приму облик обычной земной девушки никто меня не узнает и не выделит из толпы народа. Кто узнает Зарю в льняном сарафане и в ситцевом платке?
– Что ж, будь по-твоему! Может, и ты хочешь нарядиться крестьянкой? – спросил отец Вечернюю Зарю.
– Нет, батюшка, не хочу! – Вечерняя Заря вздохнула и грустно и нежно улыбнулась.
И вот в июльское утро спустилась Утренняя Заря на землю и превратилась в обычную деревенскую девушку: молодую, румяную, крепкую, по образу и подобию тех девиц, что на лугу хоровод водили. Не красавица, но и не дурнушка. Такую и попробуешь описать, да ничего не выйдет, не за что глазу зацепиться: волос и русый – не русый, и рыжий – не рыжий, и темным не назовешь, даже и не придумаешь какого цвета. Нос и не курнос, но и не прям. Нос, как нос – больше и сказать нечего. Лицо и не кругло и не овально. Вроде, как кто-то начал круг, а потом позабыл об этом и овалом его закончил. И до атласной кожи далеко, но и не конопато. Глаза синие – не синие, и на серые тоже не тянут. Словом, все самое, что не наесть обыденное: одежда крестьянская, не богатая, но добротная, чистая, сарафан разными нехитрыми узорами вышит.
А в тот день утро задалось такое туманное и сырое, что вся природа словно в серый дым погрузилась. Летний ветер воздух, как волны катил. Кусты зеленые от влаги, как лесная трава до самой земли прогнулись, по стволам кудрявых берез, будто мутные слезы, вода в семь ручьев текла. Но дух такой от земли исходил, что голова у нашей притворщицы закружилась. Цветы, травы, деревья, все жило, дышало, чувствовало и мыслило: лес, сонная, тихая речка, скошенный луг, деревенька на пригорке.
– Ах, как хорошо! Как сладко здесь дышится! – подумала Заря, – Воздух, на ароматных травах настоянный, пьянит не хуже самого лучшего вина и на душе и светло, и радостно, и тревожно. Хочется: и петь, и плакать, и умереть во имя этого прекрасного чувства, но и во имя его же жить вечно. Разве так бывает?
Пошла Заря по лугу, где девушки хоровод водили.
А между тем, народ перед ней расступается и кланяется ей в пояс:
– Здравствуй, красавица ясная Зорька!
Сначала Заря подумала, что ослышалась или это обычай такой на земле всех так приветствовать? Неужели с её нарядом что-то не так? Что же её выдало?
А народ из деревни на луг толпами валит, цветы ей под ноги бросает, песни ей величальные поёт, встречает её с хлебом-солью. Тут поняла небесная красавица, что дальше таиться ей нет смысла:
– Как же вы догадались, что я – Утренняя Заря? Может быть, что-то не так с моим платьем? – спросило она у седого старика с густой окладистой бородой, которого народ уважительно пропустил вперед.
– Ах, матушка, царица земли и неба, радость ты несказанная наша, гонительница тьмы и свет наш веры и надежды, да ты хоть в какое грубое рубище нарядись, нешто тебя не признаешь. Всякая травинка малая к тебе навстречу поворачивается, всякий цветок лазоревый к тебе тянется, чтобы ты хоть ненароком свой ясный взор на него бросила, благословила его на жизнь. А ты посмотри, как птицы небесные тебя славят. Звери лесные, букашки малые, все спешат твоей росой умыться, ибо великая сила в ней заключена – это совместный дар земли и неба. Гляди, даже старухи наши, чьи лица время избороздило словно пахарь и бремя прожитых лет, тяжкий труд, да горе людское рамена их долу опустили и спины сгорбили, и те, умывшись твоей росой, просветлели и распрямились, словно каждая по тридцать годков с себя смыла и очи их вновь засияли и сила в жилах появилась.
– Радостно мне оттого, что вы меня на земле почитаете и, что с такой любовью встретили меня, но и немного досадно, оттого, что мой невинный обман так быстро раскрылся, – говорит Заря, – Хотела было погостить у вас немного, но, да видно, ничего не поделаешь – нужно возвращаться на небо к отцу-батюшке, к родной сестрице.
– По нам, матушка, Зорька ясная, хоть век живи у нас – в каждом доме тебе только рады будут, но, если ты на земле задержишься, великой это бедой может обернуться. Как же другие народы без тебя будут? Цари земные ополчатся на наш край, захотят тебя завоевать, полонить, в жены взять, кто по любви, кто из-за тщеславия. Запылает тогда Мать Сыра Земля пожарами, забагровеют реки студеные кровью человеческой, и слетится воронье подлое на глумливую тризну…
– Ты мудр, старик! Не стану я подвергать твой край опасности и сеять вражду между народами и царствами. Но мне хотелось бы отблагодарить вас за радушное гостеприимство. Пусть каждая из ваших девушек подарит мне на память по своей любимой ленте и каждый год в этот день я стану вплетать их в золотую гриву своего коня и те девушки, которые сумеют разглядеть их в туманной предрассветной выси станут ещё милей и прекраснее.
А случилось это 12 июля на Петров день. Вот с той поры и пошел обычай караулить солнце. «Солнце то спрячется, то покажется, то повернется, то вниз уйдет, то блеснет голубым, то розовым, то разными вместе цветами» – говорят в народе. Но мы-то с вами знаем, что солнце тут не причем – это ветер раздувает атласные ленты, вплетенные Утренней Зарей в золотую гриву её розового коня.
