Горгонейон

Мы сидели, я обнимал ее и целовал, не давая даже слова сказать. Она не вырывалась и не увиливала, но и не отвечала на мои поцелуи. А когда я жадно вдыхал морской воздух, она встала и сказала:
-Мне пора. Прости, что не могу остаться дольше.
-Я был бестактен?
-Нет, все нормально.
-Нормально?
-Я не это хотела сказать. Но сейчас я ничего не могу… мне нельзя терять равновесие, у меня завтра первые матчи, каждый по три сета. Просто не могла не прийти, ведь ты бросил все и прилетел. 
-Скажи мне хотя бы одно слово.
-Говорю – да. Но, пожалуйста, улетай обратно в Питер. Я не смогу оставаться спокойной, если ты будешь в зоне видимости.
-То есть… я не безразличен тебе?
-Я ведь сказала.
-Хорошо. Я понимаю. Еще только один поцелуй.
В этот раз я почувствовал ее отклик, но уже через пару минут все завершилось. Она встала и исчезла из беседки, где стоял полумрак из-за плюща. А я еще долго сидел и никак не мог успокоиться, потому что до сих пор почти ощущал вкус ее губ и какой-то детский запах, возвращавший меня во времена начальной школы. Я напрягал память и вдруг понял, что так пахли вкуснейшие плюшки с изюмом из столовой, куда нас водила учительница в большую перемену. Потом родители купили новую квартиру, и мы переехали в другой район. В новой школе в столовой были уже не плюшки, а булочки для сэндвичей, сосем не похожие на те, что так запали мне в душу с первого класса. И эти новые булочки уже не вызывали у меня замирания сердца, да и изюма в них не было.
    Как ни банально это звучало, но про себя теперь я называл Алису "Моя плюшечка с изюмом". И, закрывая глаза, вновь и вновь представлял, как целую ее. При внешней стройности она не казалась хрупкой, и руки ее, которые я держал, отвечали мне достаточно сильным ответным пожатием. Да и сам спорт, выбранный ею, подходил лишь темпераментным натурам, несмотря на ее внешнюю сдержанность со мной и умение владеть своими эмоциями.     
    Когда я целовал ее, то прижимал к себе, держа одной рукой за затылок, а второй переплетясь с ней пальцами. Волосы ее по обыкновению все так же стягивала эластичная сетка. Только в своих мечтах я мог их трогать и гладить. Однако теперь моя память цепко удерживала ощущения от ее плеч и кистей рук – не размягченных и изнеженных, как у многих девушек, которых я знал. Она пожимала мою руку весьма ощутимо и цепко, отчего по моему телу проходили волны возбуждения. Потому что этими пожатиями мне передавались ее истинные желания и страстность натуры.

***6
    Через два дня я улетел в Питер. Перед этим мне удалось увидеть один матч с участием Алисы, но встретиться с ней еще раз не получилось, слишком напряженный был у нее график. Да и что я мог ей дать, кроме волнений, которые так вредны для спортсменов перед соревнованиями.   
    В сети я видел фото, которые она вывешивала, поздравлял ее с победами, но не радовался им, потому что они и прервали наши встречи в Витязево. Но съездил я не зря. Там я понял две важных для себя вещи – то, что влюбился по-настоящему, и что, пока Алиса не оставит спорт, мы не сможем быть вместе. Бегать за ней по соревнованиям как подросток я не смогу, мне требовалось зарабатывать на жизнь. Когда первый этап чемпионата России завершился, ее вместе с напарницей тренер тут же заявил на участие в турнире "Джамайка Open", проходящий в Анапе в первой декаде мая. А после этого в ее планах стояло участие еще в нескольких соревнованиях на юге России и за рубежом почти до конца лета.
    С этого дня я запретил себе думать о ней. Перестал даже просматривать ее страницы в сети. Она так же не писала мне, ее не удивило мое отстранение. Меня поглощали дела, я работал как сумасшедший, потому что отец подкинул мне несколько денежных заказов и сказал, что я должен заработать на половину первого взноса ипотеки. Он решил купить мне квартиру. Родители давно ругали меня за фриланс, мать переживала, что у меня не накапливается стаж, и даже ипотеку оформил на себя отец, потому что я нигде не был трудоустроен официально.
-Тебе 25, ты уже не пацан, и должен думать о будущем, – сказал отец и занялся поиском работы для меня. Я вполне мог и сам куда-нибудь устроиться, но отец не желал абы чего, и искал для меня приличного места.
-Иметь диплом филолога, знать три языка и болтаться без основного места работы – это каким балбесом нужно быть? – возмущался он. Я не возражал и сказал, что соглашусь на любой его выбор. Я старался не думать об Алисе, но уже прикидывал, какую и где хочу себе квартиру, чтобы мы могли жить в ней вместе с моей Плюшечкой. О том, что она вполне может забыть меня и найти другого, я не думал. Ведь она сказала мне – да.
    Мы объездили с отцом порядка двадцати адресов, выбирая мне жильё. Он так же хотел приобрести для меня не менее двушки с лоджией и в хорошем месте. Мы нашли подходящий вариант только к концу лета, и тогда же отец представил меня владельцу крупной коммерческой компании. Я прошел собеседование, и меня приняли англоязычным референтом-синхронистом к руководителю российского отделения этой фирмы. На этой должности я стал получать оклад в несколько раз превышавший мой общий месячный доход на фрилансе.
    Макс, давно уже имевший стабильную должность в приличной фирме, радовался за меня:
-Ну, всё, Игорёк, теперь тебе вполне можно жениться.
-Да, ты прав. Не уверен насчет этого года, но я имею такие планы.
-И кто она? Почему не знаю? – удивился мой друг.           
-Помнишь двух девчонок на скамейке – тёмненькую и светленькую? 
-Да, помню. Ты даже говорил, что влюбился. И у вас все было? Ты тайно встречался с ней? Почему я не в курсе?
Я рассказал ему о своей поездке в Витязево.
-И что? Это всё? Получается, что ты фактически виделся с ней всего два раза, а поговорил и того меньше. И уже решил, что вы поженитесь?
-Да.
-Ты даже не знаешь, какая она в жизни и в постели. А если она фригидная, или дефективная, с комплексами и девиациями, или вы вообще несовместимы с ней? Ты чем думаешь? Совершенно не зная человека, строить далеко идущие планы? Ты вроде бы всегда был здравомыслящим. Не узнаю тебя. К тому же, ты вроде не общаешься с ней?
-Не общаюсь. У нее пока сплошные соревнования. Не хочу отвлекать.
-Больной? Ты хоть понимаешь, что надумал? Ничего не знаешь ни о ней, ни о ее семье. Какая она, где живет, с кем? Может, она уже сто раз переспала с тем же тренером? Почему она так его боялась? И с чего ты решил, что она хочет за тебя замуж?
-Она сказала мне "да".
-В каком контексте?
-Я попросил ее сказать мне хоть одно слово. Она ответила: Говорю – да.
-И это все? Вы один раз целовались, почти ни о чем не говорили, практически ничего друг о друге не знаете. Перестаю понимать тебя. Почему ты так уверен в ней?
-Я почувствовал, – ответил я ему. Но Макс только нахмурился. Однако чуть позже спросил:
-Как ее фамилия?
-Точно не знаю. В Контакте она Алиса Сергеева. Прозвище – Анфиса. Учится на юрфаке. Где именно – не знаю. По комментам можно предположить, что в СПГУ.
-Скинь мне ссылку на ее страницу. Одно то, что ее подружка встречалась с наркоманом, уже напрягает.
-Даша не наркоманка. А влюбиться… можно в кого угодно, чувства нас не спрашивают.
-Дай мне данные этой Даши.
-Зачем? Ее парень умер от передоза. Родители забрали ее к себе и никуда не пускают без присмотра. Учится она вместе с Алисой. Они дружат с детства. Больше ничего не знаю.

***7
    Меня совершенно не задели слова друга. Хотя я был благодарен ему за то, что он пытался заботиться обо мне. Но он всегда вел себя так по отношению ко мне, потому что считал, что я беспечный по природе. И еще со школы я привык к его защите. Он выглядел сильным физически, раньше меня нашел престижную работу и, в отличие от меня, ни в чем не полагался на родителей. После универа я тоже пытался жить самостоятельно. Впрочем, не слишком преуспел. Макс приобрел свой мерс на заработанные деньги, а мне машину подарил отец. Друг мой уже самостоятельно почти выплатил ипотеку, а я пока даже на половину первого взноса не заработал. Но, главное, он считал меня неисправимым мечтателем, поэтому сразу решил разобраться в моих любовных делах, чтобы не дать мне сделать неправильные шаги. 
    Однако все его проверки не увенчались успехом. Он почти ничего не выведал ни о Даше, ни об Алисе. С момента, как я устроился на новую работу, мы больше не могли встречаться с ним в обед и общались только по телефону и в выходные. Но так же нечасто, поскольку я вместе с родителями занимался обустройством своей новой квартиры. Максу она понравилась, он лишь жалел, что мы теперь живем далековато друг от друга.
-А ты, Максим, еще не собираешься жениться? – спросила его моя мать, когда он приехал и помогал нам с ремонтом.
Макс засмеялся и сказал, что пока нет.
-Наш оболтус тоже, – сказала ему она, – Вам уже по 25, пора бы задуматься.
Я помалкивал, помогая отцу со сборкой шкафа.
    Начав работать в фирме, первое время я уставал, потому что не привык к подневольному труду. Но Макс уверял, что это быстро пройдет. Тем более что мне понравился коллектив и мой непосредственный начальник, оказавшийся нормальным мужиком-производственником, которому не довелось в свое время освоить английский хотя бы на примитивном уровне. Поэтому я постоянно требовался ему при общении с зарубежными партнерами.
-Нравишься ты мне, Игорёк, – говорил он мне за чаркой спиртного в конце недели, – Легко с тобой, умеешь ладить с людьми. И вроде не лебезишь ни с кем, и не заискиваешь, как некоторые. Интеллигент, одно слово. Уважаю. Дочке моей ты тоже приглянулся.
    Однако его намеки я пропускал мимо ушей. Дочка его была вроде ничего, но что могла она, да и другие, значить для меня по сравнению с Алисой. Даже несмотря на то, я старался не думать о своей Плюшечке. Тем не менее, Алиса часто снилась мне, тут я не мог ничего с собой поделать. Желание пряталось днём, но одолевало меня ночью.
    В фирме, где я теперь работал, имелось достаточно много женщин. Были и привлекательные внешне, и веселые и современные. Однако ни одна из них не задевала моего воображения. Я спокойно общался с ними по работе без малейшего напряжения. Хотя две из них проявляли ко мне явный интерес. Но я еще со школы и универа привык к вниманию и даже атакам со стороны активных девушек. Поэтому старался просто вести себя ровно с ними. Порой это выводило некоторых из них из терпения, но мне было совершенно все равно. Все эти искусно накрашенные девицы в строгих офисных нарядах оставляли меня равнодушным. Алиса наверно тоже пользовалась косметикой. Я видел ее только чисто умытую и такой помнил. А подобной фигуры и длинных светло-русых волос, как у нее, ни у одной из окружавших меня девиц и близко не имелось. Наращённые волосы и ресницы я сразу различал, и они, как и накаченные силиконом губы, попросту отвращали меня, так же, как и татуированные брови, и неестественно длинный маникюр. Я не понимал такой красоты. 
    Август медленно перешел в сентябрь. Я прикидывал, что на юге это все еще лето. Хотя и в Питере стояли очень теплые дни. Но по графику соревнования должны были продолжаться вплоть до конца сентября. Тем более что Алиса и ее напарница вместе еще с несколькими парами, завоевавшими призовые места, уехали сначала в Турцию, потом в Грецию, потом во Францию. Я по-прежнему