«Она обрадуется… Приколет на платок у шеи… и… мы будем сидеть долго… долго, держась за руки… и я больше не выпущу ее…»
Когда обладатель брошки вернулся домой, то застал там незваных гостей. Молодой человек-вор и девушка, которая якобы была его дочерью, расположились, «словно, были дома и все здесь их, осталось только утрясти детали с еще живущими», — напрягшись от неприятной для него сцены, отметил про себя хозяин квартиры.
—Кто вы и что вам нужно? – вернувшийся домой, не останавливаясь и не глядя на странных посетителей, прошёл мимо них в спальню. Затем, высунулся из двери и раздраженно проговорил:
— Ты, называешь себя — Джули и моей дочерью?! Но тебе плевать на мать, которая пропала при загадочных обстоятельствах! Какая ты мне дочь после этого? Я один измываюсь ее поисками, а тебе и всем родственникам все равно! Зло должно быть наказуемо, а вы, при таком поведении, часть его! — Закончил кричащий и достал из глубины кармана драгоценную для него побрякушку. — Вот!
— Я хочу сказать…—начал было возражать элегантный молодой человек, но был пресечен на корню.
— Ты кто?! Отвечай немедленно, полиция уже едет!
— Я —твой сын, насколько мне известно… — и незваный гость резко отвернулся, пряча увлажнившиеся глаза от человека с брошью.
Хозяин квартиры, подошел вплотную к молодому мужчине, и приблизив к нему свое лицо, так близко, что дыхание запущенных зубов стало для назвавшегося сыном ощутимо болезненным, выдавил почти зловеще:
— Значит, ты хочешь мне сказать, что я— твой отец?!
— Я этого не говорил…—промолвил юноша.
Девушка, которую назвали Джули, не обращая внимания на странный диалог, подошла к стене и стала по ней водить ладонью, как слепая по Шрифту Брайля.
— Марк, подойди сюда, — окликнула она молодого человека, который к тому времени разоблачился от белого пальто и остался в строгом костюме, какие обычно надевают для важных мероприятий.
Он, подойдя к девушке., также возложил руку на стену, где было хорошо заметное прямоугольное пятно, и тоже стал водить ладонью по стене на месте странного отпечатка.
— Вот! Вор и каменное сердце! Нашли друг друга! О, моя бедная Клоди, думала ли ты, когда жила в этом нашем гнездышке, что будет такое?! Что, два сумасшедших придут, вырядившись, как на свадьбу, и будут марать наши стены? — говоривший застонал и снова принялся интенсивно рыться в пошарпанном буфете в поисках самого весомого аргумента своей правоты.
—Вот! — торжественно вскрикнул хозяин гнёздышка, и затряс в воздухе очередной фотографией! — Смотрите, нелюди! Вот! — Молодой человек и девушка склонились к предлагаемому аргументу. Хозяин фото радовался своей находке, как обнаружению кумранских свитков, а, может и больше.
На фотографии, которую удалось разглядеть в его машущей руке, были два человека.
—Да, вижу, — сказал назвавшийся сыном, — муж и жена, мои и родители.
—Стало быть, и мои — медленно проговорила девушка и снова вернулась к загадочной стене с прямоугольным пятном.
—Да! — торжествовал державший фото, очень бережно, как самую драгоценную улику, —я и моя жена Клоди..., — и он заплакал, вяло опустившись прямо на пол, — вы видите это? Вот вам доказательство того, что вы больные, …а я жду Клоди и дождусь ее! Я купил ей брошь, — при этих последних словах, взгляд его смягчила и стал почти мечтательным,— что ответите, злые люди? Или все делается вами ради этой квартиры? Украли Клоди и теперь меня игнорируете и делаете сумасшедшем?
— А все ответы здесь, — и молодой человек также подошел к стене, присоединившись к девушке по имени Джули, — здесь, в этом прямоугольном пятне, более светлом, чем вся стена…
Хозяин квартиры, называющий себя Карлом, без особого интереса посмотрел на молодых людей, которые шарили руками по стенам его с Клоди, живой Клоди, как он считал, гнездышка…
— Так..., говорите, какую чушь вы еще придумали? Вы не видите наше с женой недавнее фото?! — он снова затряс доказательством. — Здесь я и … Клоди… Вы видите, в конце концов?! И ты, Джули, моя дочь?! Да! Моя наглая, бессердечная дочь, которой плевать на исчезновение матери и муки отца… — устало закончил говоривший.
— Да, здесь - ты, на фото, никто не отрицает…. А вот, стена и пятно… — но, ее оборвал предполагаемый отец и подбежав резко к девушке стукнул ее ниже спины.
— Я должен воспитать тебя прямо сейчас, раз раньше нам не удалось… бедная моя жена… вот брошь… ведь она красивая, да? — странным образом перевел разговор хозяин квартиры. - Опять какое-то пятно! Вы больны!
— Что было здесь, скажи мне? — тот, которого назвали Марком не переставал тереть стену в том месте, где, по их мнению, его и Джули, был ответ на все вопросы, на те обстоятельства, которые не укладывались в голове у всех.
— Я не помню, что прицепились? Возможно…, зеркало… — ответил, называющий себя Карлом.
— Именно, — облегченно вздохнув, констатировал молодой мужчина. —Именно! И где оно теперь?
— Откуда я знаю?! Разбилось, наверное… Точно! И потому пропала Клоди… это очень плохая примета…— тон его стал почти вкрадчивым, как у дотошного сыщика, напавшего наконец на след.
— А в ванной куда делось зеркало? — раздался голос Джулии, которая, судя по всему, переместилась именно в ту часть квартиры, о предмете которой спрашивала, —Здесь было большое зеркало с подсветкой, вон, и куски цемента остались на стене.
— Что вы этим хотите сказать? Бестолковые шпионы, что вы несете, что я сам убил мою любимую жену, спрятал ее, где-то в стене, а потом сделал вид, что ищу ее?! — он почти простонал последние слова, затем, подошел к креслу, где лежали вещи, как он говорил—милой Клоди, и стал вертеть одну из фетишей в дрожащей руке:
—Это ее ремешок к юбке, она попросила меня покрасить его в черный цвет, так, как он был желтым. Желтый—ее нелюбимый цвет, — несчастный поднял глаза и посмотрел на присутствующих в комнате так, словно искал сочувствие и понимания проблемы с ремешком. Затем, назвавшийся Карлом, приложил изделие к себе, немного покрутил туловищем, как в неком танце воспоминаний, и горько заплакал. — Моя милая Клоди… Куда все уходит? Любовь, страсть, обожание, долгие диалоги… мечты и надежды, ночи и дни… Куда все это исчезает…? Куда уходят люди? Сколько их было с любовью в сердце, страстью… Где они? Все сгинули, как будто и не были никогда…
Клоди… Моя милая Клоди…
— А почему не купила сразу черный ремешок, — неожиданно спросила Джулии, словно это было сейчас самым важным вопросом и ответом.
Человек в синем спортивном костюме не по размеру, поднял глаза полные недоумения,
—Что ты этим опять хочешь доказать? Что я сам украл Клоди? Убил ее этим ремнем, а потом покрасил его, чтобы смыть следы?! И при чем здесь зеркала, мерзкие детективы?!
Молодой человек молча достал из кармана телефон, подошёл к несправедливо подозреваемому, и, близко поднеся телефон к его лицу, сделал кадр, потом отошел и еще несколько раз нажал на значок «сделать фото».
— Кто это? — и называемый Марком сунул сделанное фото в нос хозяину квартиры, — Кто это?! —буквально закричал он, — чье отражение было ликвидирована из всей квартиры?!
— Отец этой злой женщины это— и, называющий себя Карлом, указал пальцем на молодую женщину, которая тем временем что-то искала в бездонном старом буфете. —Ты, при живом еще отце уже роешься в его вещах?! Что ищешь, золото?!
Драгоценности твоей несчастной пропавшей матери?! Мародеры! — беря очень высокие для имени Карл истеричные ноты, закричал возмущенный хозяин дома.
— Ты мне не отец — бросила девушка, продолжая рыться в ящиках.
— И мне ты не отец, — неожиданно добавил Марк. — Но я —твой сын.
Человек в синем костюме, неподходящим по размеру, вяло подошел к креслу и сел прямо на любимые воспоминания, оставшиеся от милой, как утверждал, жены.
— Вы больные… — тихи пробормотал сидящий в кресле. —Куда дели Клоди? Она пропала…
— Она найдется… нашлась…—девушка подошла к креслу и неожиданно нежно положила свою ладонь на лоб сидящего — никуда не пропала она.
— Потому, что Клоди —это ты, мама…— и молодой человек, так же приблизившись к креслу, аккуратно сел на его подлокотник. — Ты наша мама — Клоди… А папа умер… Это трагедия, он умер ровно три месяца назад….
— Мама… — ласковым голосом прошептала Джулии, сглатывая слёзы, словно сдавшись, ставшая готовой принять все то, что вынуждена была принять, — мама... Пожалуйста, хватит, прими таблетки, которые тебе прописал доктор… Мы все скорбим об отце... но...
— Он, это-он, а ты, это-ты… — монотонно, словно врач, обращающейся к душевно больному, заговорил молодой человек, поддерживая слова сестры.
Он осторожно извлек брошку из ослабевшей руки женщины в синем мужском костюму, не по размеру ей большом…, и приколол украшение на отворот синего воротника.
Затем, он подошел к буфету и вынул из маленькой коробочки точно такую же брошь, — Видишь, мама, эту брошку подарил тебе наш папа, когда вы были совсем еще юные…, она—точно такая же и теперь у тебя их будет две… или… Наша бедная, милая Клоди…. Марк медленным движением перевернул коробочку, из которой только что вынул украшение, и оттуда высыпались еще несколько точно таких же, любимых Клоди, брошей…
— Видишь, мама, эту брошку подарил тебе наш папа, когда вы были совсем еще юные…, она— точно такая же, и теперь у тебя их будет две… Наша бедная..., милая Клоди….
Куда уходят люди? Сколько было их на земле?.. Они живут, пока их помнят… потом исчезают вместе с воспоминаниями о ни… вместе со всеми чаяниями и надеждами… порывами любви..., ненависти, отчаяния..., осознанием неотвратимости… Как тяжело принять потерю оставшимся на Земле…, непоправимость утраты..., как сложно осознать это… свое краткое, слишком короткое… как искра, бытие…
Моя милая Клоди….
