которая происходила под лозунгом:
«Мы — за социализм с человеческим лицом!»
И если события во Франции освещались советскими СМИ, в общем, сочувственно, хотя и с некоторой критикой «левацкого уклона», то происходящее в Чехословакии всё чаще называлось как «правый уклон», «буржуазный, капиталистический реванш» и «прямая угроза контрреволюции»…
Ни на какие уговоры из Москвы, и призывы «одуматься», чехи тогда не поддались; и кончилось это — решением оказать «братскую помощь» и знаменитой операцией «Дунай» (21.8 — 11.9.1968). Границы суверенной Чехословакии были прорваны в 18-и местах — и через эти бреши в мятежную республику ринулись, бронированными кулаками, войска стран Варшавского договора, в основном, конечно, советские…
Одновременно — и в самой Праге, и в других стратегических точках, активно высаживался многочисленный воздушный десант, захватывая или блокируя все возможные очаги сопротивления…
В операции участвовало советских войск свыше 500 тысяч человек и около 5 000 танков и БТР, с отличительными белыми полосами, не считая сил других стран Варшавского договора…
23 августа Евгений Евтушенко написал своё знаменитое стихотворение «Танки идут по Праге»:
«Танки идут по Праге
в закатной крови рассвета.
Танки идут по правде,
которая не газета...»
<...>
«Танки идут по солдатам,
сидящим внутри этих танков….»
<...>
«Чётки чиновничьих скрепок
в гусеницы превратились...»
<...>
«Пусть надо мной — без рыданий
просто напишут, по правде:
«Русский писатель. Раздавлен
русскими танками в Праге»...»
Распространялось оно, естественно, только в «самиздате»…
Потом Евтушенко писал про эти «русские танки»:
«Они как будто шли по моему позвоночнику, дробя его гусеницами… Для меня это было крушением всей моей революционной романтики, надежд на социализм с человеческим лицом. Советская власть сама уничтожила все мои иллюзии по отношению к ней. Жизнь мне казалась конченной, бессмысленной, а я сам себе — навеки опозоренным…»
Иосиф Бродский, немногим позже, написал стихотворение «Генералу Z»…
25 августа на Красной площади в Москве, у Лобного места, состоялась историческая демонстрация восьми диссидентов, с плакатами: «Позор оккупантам!», «Руки прочь от ЧССР!» и другими подобными… Меньше, чем через 15 минут она была очень жёстко подавлена. Все её участники были тут же избиты, одному выбили почти все зубы, и затем, почти все (кроме одной, самой молодой, девушки, которую друзьям удалось «отмазать»), были наказаны очень сурово: это были тюрьмы, ссылки и психушки…
Распространялись и протестные листовки, осуждающие операцию «Дунай» как агрессию, одна из которых была подписана: «Союз коммунаров»…
По современным данным, в ходе вторжения было убито 108 и ранено 500 с лишним граждан ЧССР, почти все — мирные люди. Только в 1-й день вторжения было убито, или смертельно ранено, 58 человек. У здания Чешского радио в Праге 21 августа погибло 16 человек…
Боевые потери советских войск были: 12 погибших и 25 пострадавших… Были и небоевые потери…
…
К своему стыду, я тогда знал о событиях в Чехословакии почти исключительно из официальных источников, и я плохо в них разбирался, и в основном здесь верил нашим СМИ; и лишь тётушка Юры Андреева, добрейшая Нина Фёдоровна, интеллигентнейшая и культурнейшая женщина, работавшая в Публичке, которая воспитала его, заменив ему мать, первая высказала мне «диссидентскую» точку зрения и осуждение ввода войск…
Как многого я ещё тогда не знал и не понимал!..
«Леопард с вершины Килиманджаро»
Много, много замечательных книг я прочёл в тот год, и в ближайшие годы. И среди них — советской фантастики. И одним из замечательнейших памятников Советского Космизма, что попался мне тогда в руки, ещё в своём самом первом издании, был фантастический роман Ольги Ларионовой «Леопард с вершины Килиманджаро»…
Скорее всего, я взял этот прекрасный малоформатный сборник «НФ» 1965-го года — в районной библиотеке, которая примерно в это время — как раз располагалась у нас в доме, со входом в 1-ом дворе. И возможно, что это произошло чуть раньше 1968-го года (хотя сборничек этот был уже изрядно зачитанный, затрёпанный и помятый). Но произведение это — тоже стало для меня, в своём роде, рубежным, и поэтому я пишу о нём, об этом чудесном романе, в этой главе о 1968-ом годе…
Эта вещь — меня потрясла и перевернула. Всего. Без преувеличения. И сделала это посильнее — чем иная революционная книга…
Ольга Ларионова написала этот роман в 30 лет. По моему нынешнему восприятию — ещё почти совсем молодая девчонка. Она написала потом ещё очень много фантастики. Но эта вещь — многими считается подлинной вершиной её творчества…
Я должен написать об этой вещи. И должен начать издалека…
…
Гора Килиманджаро — это уникальнейший памятник Природы, спящий слоистый вулкан, высотой в 5895 м, высочайшая вершина Африки и высочайшая изолированная гора в мире, покрытая ледниками и снегом, которые в 21-ом веке находятся в состоянии близком к полному и катастрофическому уничтожению…
Само созерцание этой необыкновенной горы, с разных точек и с разных расстояний, в разное время года и в разное время суток, производит совершенно фантастическое впечатление…
У масаев, и у других племён Африки, это — «Дом Бога» и объект религиозного поклонения…
Хемингуэй пишет в эпиграфе к своему знаменитому рассказу «Снега Килиманджаро» (1936), что у самой снежно-ледяной вершины был найден замёрзший труп леопарда, который абсолютно непонятно как туда добрался и что там мог делать. Как истинный художник, Хемингуэй не мог не почувствовать, насколько важен этот символ…
Я прочёл этот рассказ Хемингуэя уже очень поздно, едва ли не в нынешнем веке. Рассказ кончается очень неожиданно, резко, трагически и мистически…
В 1952 году был поставлен замечательный американский фильм по этому рассказу, но с оптимистическим концом…
Я не знал тогда, в свои 15-16 лет, что Ольга Ларионова, когда взялась писать этот свой роман, отталкивалась именно от рассказа Хемингуэя и от эпиграфа к нему, где и рассказывается про загадочного леопарда. Я понял только, что когда-то этого леопарда там нашли; и это было действительно очень загадочным…
И Ольга Ларионова пишет в своём романе, что грядущее объединённое и освобождённое коммунистическое человечество поставило на вершине Килиманджаро памятник этому леопарду — как символ всех человеческих дерзаний…
…
Роман этот — глубоко философский (даже там — где чисто «про любовь»). В нём — совершенно «ребром» поставлен вопрос о проблеме жизни и смерти и о Смысле Жизни как таковом…
По сюжету, главный герой, кибер-инженер, 11 лет проводит в полном одиночестве на какой-то потерпевшей аварию космической станции, и все считают его погибшим, пока случайно не находят (я потом не раз в своих фантастических вещах использовал этот мотив космического одиночества)…
Он возвращается на Землю — и узнаёт про удивительную вещь, которая произошла за время его отсутствия на планете. Какой-то экспериментальный автоматический космический корабль неожиданно побывал — не то в будущем, не то в каком-то ином измерении — и привёз оттуда полный список жителей абсолютно идентичной планеты. И в этом списке были для каждого «параллельного землянина» указаны только его имя, фамилия, и: год рождения — и год смерти…
Так для каждого ныне живущего землянина — стал известен год его смерти…
И оказалось, по прошествии уже одного года, что данные эти совершенно верны… Данные эти засекретили, но любой желающий, достигший совершеннолетия, мог свободно эти сведения о себе получить…
Героя встречает жена; и он замечает, что какая-то она стала «не та»: она супер-серьёзна, она вся, с головой, в какой-то работе… Потом она признаётся ему, что нынешний год — это «её год». Наш герой понимает драматизм ситуации, но при этом не может принять такого к ней отношения, когда полностью исчезает всякая надежда, всякая радость жизни и любви…
Почти случайно, он, заблудившись ночью в горах, знакомится с совсем юной девушкой, спасательницей-экстремалкой, с какой-то горно-спасательной станции высоко в горах. Эта девушка полна веры в жизнь, полна жажды жизни и любви к жизни; и наш герой влюбляется в неё, и долгое время не знает, что это взаимно. И даже при самом близком знакомстве она так и не говорит ему, что это тоже — «её год»…
Роман заканчивается и трагически, и в высшей степени оптимистически. Финал — просто ударил меня в самое сердце… И при всей замечательнейшей романтической линии — мне особо запал в душу образ небольшой команды — настоящей коммуны! — спасателей. И сколько раз я представлял себе эту базу спасателей, не то — где-то высоко-высоко в горах, не то — в самом Космосе… Представлял себе — этих людей…
Мне казалось, что вот именно в этом — и заключается Смысл Жизни: чтобы быть — таким спасателем! Даже жертвуя собой!.. Чтобы быть органической частью — вот такой замечательной, сплочённой человеческой команды бескорыстных романтиков и идеалистов!..
Сколько раз я — удивительно ярко! — представлял себе, как где-то в далёком коммунистическом и космическом будущем, на какой-то космической базе, дежурит вот такая замечательная команда спасателей, которая может — преодолевая время — следить за тем, что происходит в моём настоящем…
Эти люди — видят и знают, что со мной происходит, знают и понимают абсолютно всё, что я чувствую и переживаю. И они полностью — переживают всё это со мной, и всецело за меня болеют, беспокоятся и переживают — как за близкого им человека, и думают о том, как мне можно помочь…
В самые трудные для себя минуты я представлял себе этих людей, и как они болеют за меня — и мне уже становилось легче…
Я когда-то и в более раннем детстве грезил о чём-то подобном, и думал о том, что когда-нибудь, люди будущего, научатся преодолевать время и влиять на прошлое, и помогать кому-то в прошлом, хоть бы и мне, и тем более, если это будут мои потомки…
Прежний образ «лесной коммуны» — в какой-то мере трансформировался у меня теперь в образ вот такой команды «космических спасателей». А затем этот образ стал постепенно трансформироваться у меня — в образ некой идеальной революционной организации…
Но все реальные революционные организации, которыми я восхищался, были или — в прошлом (как та же «Народная Воля»), или — где-то далеко в других странах (как, скажем, партизанская команда Че Гевары). А никакой реальной социальной базы для создания революционной организации в современном мне брежневском СССР — я не видел…
И это наполняло меня огромной тоской…
Откровение на Тройном мосту. Я — в Организации!
И вот где-то летом 1968 года со мной произошло нечто — нечто совершенно удивительное — касающееся Организации, в самом глубоком и фундаментальном смысле этого слова и понятия…
Это произошло или летом, или, возможно — в конце весны или в начале осени, так как я помню, что было тепло и солнечно…
Видимо, я шёл, погружённый в свои думы, вдоль канала Грибоедова, со стороны Невского — в сторону своего дома на улице Халтурина
