ежели дочь?
Он уже не слышал - скрипнула дверь. Малуша вздохнула - как, как все сказать великой княгине? Ему-то, оболтусу, что - ушел в поход, привез новых наложниц. Испокон веку так было. Будет и сейчас, да не в наложницах дело. Ребенок родится княжий, а вроде и нет, вроде робобич, потому как она-то ключница. И за страсть их грешную расплачиваться ему, ее чаду. Едким шепотом толпы в спину, пренебрежением знати, насмешкой братьев, сынов законных. Так она не заснула, так все и тонула в хлопотных бабьих мыслях. Кручинилась, дура, не зная, что родит князя великого. И будет он, сын холопки Малуши и Святослава, править всей Русью. И породнится с самой Византией, мечом добыв царственную жену.
Летело время, бежало - старые становились седей и согбенней, а юные - усатей да широкоплечей. Летело время - Руси на пользу. Милосердные боги знали, что надо еще чуть-чуть, немного, дать покоя русам, не тревожа их войнами. И войны обошли ее стороной, как степной изменчивый ветер. Рубилась Хазария с арабами, деля земли. Грызлась Византия, толкаясь с германцами и присмиряя данников. Грабили печенеги, просачиваясь в Каспийский проход. Грабили, пока не ловили их и сажали на кол. Только юная Русь, наливаясь соками, понемногу слезала с печи, чтобы взять свое
За столом сидели трое. Те, кто решали все.
- Княже, первое дело - каганат подвинуть. Все им дань платят - вятичи, поляне, касоги, язиги, аланы. Да спавянских племен еще тьма. Купцы, караваны - все мимо него идут. Мышь не проскочет мимо Хазарии, не заплативши. Со всех сторон нас обложили, - воевода Свенельд стукнул по столу. - И есть чего брать с каганата, е-е-есть.
- Сам так разумею, - князь кивнул. - Каганат как удавка на шее.
- И он с каждым днем становится все сильней. - Кашлянул в кулак Асмуд. - Ежели сейчас его не остановить - туго нам, княже, придется.
- Мыслю я так, - сказал князь, и по голосу воеводы поняли, что их совета боле не спрашивают, а объявляют свою волю. - Тесно на земле нам двоим. Тесно. Берем дружину, Свенельд, и идем к славянским народам, что есть данники Каганата. Чую я, - усмехнулся князь, - не любо ярмо им Хазарское. Ты, Асмуд, идешь с малой дружиной к полянам, древлянам, кривичам. И говоришь от имени князя Киевского.Ты, Свенельд, идешь с малой дружиной к дреговичам, уличам, тиверцам, северянам .
- А ты, князь?
- Я пойду к вятичам, на них остальные смотрят. Без них поход не получится.
- Большую дружину возьмешь, княже?
- Нет, малую. Мне к старейшинам надо, а не в поле биться. Убедим вятичей - объединим всех славян в Русь.
Воеводы с князем задумались.
- А княгиня что? - Вдруг спросил Свенельд. - Не будет против похода?
- Княгиня? - Озорная улыбка осветила лицо Святослава. - Ее доверенные люди уже, небось, рассказывают ей, как хазары притесняют христиан. Так что, воевода, думаю, сама княгиня на днях позовет меня к себе и будет просить защитить собратьев по кресту.
- Хитер, княже, хитер, - треснул смех Асмуда. - Небось, доверенные люди с твоего навета княгине-то жалобятся?
- Не ведаю, о чем ты, - князь с воеводами заулыбались.
- Все, - внезапно нахмурился князь, - пора. И да - скажите племенам, чтоб дань Каганату отдавали по-прежнему. Не время, еще не время кагану знать, что я хочу стянуть аркан на его толстой шее.
Блестящие металлом дружины в остроконечных шлемах, сияя серебром на солнце, потянулись в леса, болота, окрестности. Как лучи. Как пальцы ладони юного князя, задумавшего собрать все в один кулак. " Умен, умен, - с уважением и какой-то тоской думал Свенельд, раскачиваясь на коне. - И ведь никто ему не подсказал - все сам. Старею, наверное"
Свенельда кольнула обида и ревность. За то, что не он шепнул князю первым. Что не он, многоопытный матерый волк, увидел, наставил. Он с внезапной злостью позавидовал юным, безусым дружинникам, у которых все впереди. Человеку ж всегда всего мало. И хоть пожил ты вдоволь, пройдя сотню битв - а вроде и не жил, вроде охота опять в озорную юность.
Седобородые старейшины сидели кругом. В пламени факелов их застывшие лица не выражали ничего. " Выжидают"
Святослав решительно шагнул в центр круга.
- Что хочет сказать нам князь всея Руси?
Святослав медленно прошелся по лицам. Ждут, недоверчивые и подозрительные вятичи. Ждут, зная, что держат его в своей руке. Ведь не уйдешь в поход без их поддержки, и, хуже того, оставив врагом у себя за спиной. Ждут, гордо задрав подбородки. Славное племя вятичи, и умеют драться - это подтвердят все, даже хазары. Никто не рискует понапрасну тревожить вятичей - слишком тверда у них рука, и они не забывают обид. А их двуручная секира, перед которой не мог устоять ни один доспех? Нужны вятичи князю - и все тут. Князь целую зиму жил с ними. Жил и приглядывался, больше себя показывая - вот он я, ваш. Долго смотрели на князя исподлобья вятичи - такие быстро не убеждаются.
- Братья! - Зычно крикнул Святослав. - Мы одной веры и крови. Мы русы, славяне. И гоже ли нам, потомкам прибившиго щит к воротам Царь-града Олега, склонять свои шеи перед погаными? Доколе будет каган забирать у нас все? Не мы ли хозяева нашей земли?
Повисло молчание. Только скрип пола да лавок, на которых нервно заерзали первые головы среди вятичей. Старейшины думали - как и подобает зрелым мужам. Их слова на вес золота - поэтому и надо говорить, вынашивая каждое.
- Князь, каганат силен, - начал один из старейшин.
- И он становится только сильнее, - ответил Святослав. - А как вы думаете, почтеннейшие, через сколько зим он сожрет вас полностью?
Вече загалдело, поначалу робко и тихо, потом набирая мощь.
- Или вы, - зазвенел голос князя, - думаете отсидеться в своих лесах? А торговать как? А жить и дышать - как?!
- Дело говоришь, княже, дело, - стукнул об пол старейшина. Вече, помычав, стихло. - Твоя правда - не жить нам так боле. Да и с каганата спросить надо за те тысячи, что он забирал к себе в войско и там они сгинули.
- А скажи-ка, княже, - недобро прищрился один из старейшин, - ведь не каган, а ты тогда дань с нас получать будешь? Так какой нам резон?
- Буду, - жестко ответил князь, - но дань справедливую. И в походы буду брать ваших воев, и платить по совести. Кто не хочет - неволить не стану. Мне свои земли губить ни к чему.
Вече опять забурлило. Хрипатые старцы заспорили - на кону судьба племени. Но... Вместе с князем, широкоплечим, уверенным, к ним пришла и надежда. И хоть молод князь, но что-то есть в нем такое, что ему веришь. Этому лицу, вырубленному с дерева - умному и решительному. Этой твердой складке лба, делающей князя чуть старше и строже. И старцы, помолодев и расправив сутулые плечи, спустя пару часов споров и криков наконец-то сказали: - Да!
Князь выдохнул с облегчением. Такая ноша слетела с плеч - хоть стоял он в пудовых доспехах. За сотни миль отсюда Свенельд и Асмуд, срываясь на ор, суля выгоды, обещая, пугая, сумели-таки убедить и дремучих древлян, и ленивых кривичей, и сонных, скудных на ум полян. И вот ладьи с воями гребут к Киеву - тайком, с острожкой, не привлекая внимания. И вот на кордонах опытные дружинники, погаркивая, учат молодых держать строй, отступать, идти клином. Изо дня в день, с ночи в ночь - князь, несмотря на лета, мудр и никуда не торопится. Целый год ладьи возят припасы; целый год пахари, сменив плуг на копье, мозолистыми лапами оттачивают свое умение. Мечтают прославиться и попасть в княжью дружину - дружина на загляденье, любима и обласкана. А девки Киевские, румяные да пригожие, совсем по-другому смотрели на дружинников - с поволокой, истомой. И в их глубоких темных глазах стаилась надежда и обещание, готовые прыснуть и окатить удалого дружинника, сделав его счастливым. Ну как тут не захочешь в дружину?
Царь Хазарский Иосиф пил шербет среди жен, алмазов, слуг в огромном дворце, усеянном золотом, словно мухами. Нет, формально правил каган - Иосиф усмехнулся. Кто такой этот каган? Сказка для дураков, толпы - но толпе нужен наместник бога. Тоже мне, наместник - Иосиф прекрасно знал, что каган земнее всех земных. И горшки после этого бога выносят слуги, не находя в них ничего божественного. И если его ткнуть мечом, то на землю из священного тела кагана вывалятся такие же кишки, как и у раба. Но...Толпе нужна сказка, и это сказка зовется каганом. Настоящий же правитель - он, царь Иосиф, в его руках армия. И он запросто может поменять этого кагана на другого, сойдет любой олух из рода Ашин - благо, кагану надо выходить из дворца три раза в год и шествовать сквозь толпу, чтобы люд увидел бога. Только щелкнуть Иосифу пальцами - и с десяток горлопанов на площадях заведут толпу. И эта толпа, разрастаясь с каждым часом, бурля и кипя, подойдет ко дворцу кагана, и ворвется внутрь, чтоб Великий каган, божественный и сиятельный, полетел с балкона на камни. Иосиф потом, конечно же, накажет виновных. И даже произнесет пламенную речь в память о сгинувшем полубоге. Потом...
Да-а-а - люди глупы, их легче обмануть, чем переспорить. Слава небесам - нынешний каган тих и смирен, и царь ему в ухо шепчет решения, которые сам же озвучивает от лица кагана.
Ему доложили - вернулся бек с дикой Руси, куда каганат протянул свою хищную руку.
- Ах, да, - Иосиф вспомнил. что посылал бека за данью. Данью со славян, этих угрюмых великанов, что любили свои леса (Боги, ну не глупцы ли они?!) Пусть любят все, что хотят - лишь бы их дань мехами, шкурами и медом приходила вовремя. Ведь все это, добываемое только в Руси, вызывало блеск глаз и зависть заморских купцов. И за меха, шкуры и мед они, не сговариваясь и не торгуясь, платили любую цену. А русским мечникам, этим крепким в бою медведям, вообще цены не было.
Иосиф выслушал, что каган блистательный наместник пророка на этой земле, повелитель луны, земли и воды, и еще раз нетерпеливо переспросил у бека:
- И что ответил князь русов ему, своему владыке, на вопрос о дани?
Бек, дрожа от страха, распластавшись улиткой перед царем, выдавил:
- Великий и сиятельный. Каган ханов, царь царей, владыка сорока народов и всех земель....
Иосиф дернулся с трона так, что хрустнули костяшки. Царь зашептал с потемневшим лицом:
- Сын свиньи и мрака, я без тебя знаю, кто такой каган. Что ему ответил князь русов?
- Он дал мне меч, их меч, русов. И сказал.... - Бек начал заикаться.
- Ну?! - Царь приподнялся на троне.
- Платить не будем, - вякнул бек и вжался в пол. Противные липкие капли пота, словно лапы близкой смерти, поползли по телу бека - он задыхался.
- Встань! - Приказал царь, и бек, шатаясь, вскочил. Царь впился в его дряблое лицо взглядом и процедил сквозь сжатые зубы:
- Что же еще велел сказать этот глупый князь?
- О величайший, - залепетал помилованный бек, стараясь стоять твердо на подкосившихся ногах, - повелитель и царь царей, этот князь, это порождение глупости и дерзости, этот ...
- Хватит! - Прервал его царь. - Или я прикажу вырвать твой длинный язык.
- Он сказал - Иду на вы! - Выпалил бек и обмяк. Царская стража подхватила его под руки и выволокла с покоев царя.
Иосиф отшвырнул поднос. Во дворце все затихли. Слуги движением глаз предупреждали друг друга - царь взбешен. Лучше бы он орал и топтал кого-то. Хуже, когда кипевшее в нем молчание клокотало внутри. Спустя время он, взъяренный и быстрый, мог приказать зарубить с десяток слуг. Ничего, найдут новых. Царь застыл, смотря в одну точку.
Сиятельный Иосиф, гроза неверных - Да
