33. Пришельцы выползают в полночь

отличие от чертей они в плен не берут. Души тем более не выкупают, ни оптом, ни в розницу. Что им потом с таким товаром делать?! Да цен сейчас таких нет, как при докторе Фаусте.
- К маме хочу. – Как бы в шутку, но что-то не очень, захныкал Жорик. - К маме Клаве. Затрахали меня тут совсем!
- Поздно, Жорик, поздно. - Погладил его по головке доцент Серёгин. - Мамка Клавка тебя же и сдаст назад в овчарню, а то и сразу на живодёрню. Она самая главная людоедка. Знаешь, сыщик, мне казалось, что я всё-таки смог прибиться назад, к людям, неважно каким, даже как будто и после зоны. Однако свобода теперь мне кажется хуже тюрьмы. Действительно ад. Единственно, что хорошо, - здесь разлагаться дальше некуда. Тут даже почвы для этого нет. Микробы не выдерживают столь замечательных условий. Прямо на скале дохнем, как лишайники мумифицируемся на материнской породе, именно, как на Клаве. Ну что ж¸ будем постепенно превращаться в мощи, когда-нибудь кого-то может и освятят, мы всё равно почти ничего не крали. По-любому ни для кого всё равно нет будущего. Потому что совсем кончилось прошлое. Оно ещё в той почве осталось, в гнилой. Черви его давно впитали, а теперь даже нами брезгуют. Не потому, что они не черви, а оттого, что мы теперь не мы. Сильно невкусные ошмётки людей. Думаю, бомжи в могилах все нетленны, как святые! А что?! Глазки у нас одинаково крест-накрест, да и сами – как позавчера с креста снятые. Только что не мы чудеса творим, а с нами.
- Однако подозрительно ты всё время каркаешь, доцент, всё жути нагоняешь. Не в его ли, как раз интересах?! – Сыщик, ухмыляясь, кивнул на дремлющего звёздного мальчугана. - Чтобы мы с перепугу побыстрее сломались и сдались ему на потребу?! Тогда ты и есть самый настоящий провокатор и состоишь у инопланетян на зарплате. А сейчас видимо и на квартальную премию идёшь.

- Заявляю свой решительный протест! Вы может и невкусные, но меня до сих пор хотят цапнуть за окорочок. Начиная с ментов. Задом чувствую. Хотя в принципе согласен, - заметил Жорик, ковыряясь пальцем в носу, грязном и в болячках. - Не те черви, что мы едим, а те черви, что нас едят, суки.
- Ух ты, и этот бомж грамотный попался. Обалдеть. Какой текст?! Сплошная Сорбонна! Даже святые книжки читал. До чего гладко выдал, козлёнок! - Изумился сыщик и тоже зачесался в носу.
- Да не читал. Загнул, туда же. Слышал я про это. Ангелы в сортире нашептали. Понял?! Или изнутри это у меня имеется. Как допоборудование. – И наконец вытащил из носа живописную козюлю. Стал любоваться и одновременно размышлять, не она ли его всё время поедом изнутри?! То-то всё время думалось – и чего это там всё свербит и свербит?!


- Так говоришь, что мы овцы! Да какие овцы?! Всё давно наоборот. Мы тут поголовно мудреем, притом, не по дням, а по часам?! Я бы сказал скоропостижно. Что-то тут такое и в самом деле происходит, как ты думаешь?! Кто и что конкретно с нами сейчас проделывает?! Ничего не понять! Теперь любой из нас и умник и праведник в одном лице. Потому и в аду. Потому и кипим. Вывариваем последние мозги, освобождаемся. Понемногу начинаем бросаться друг на друга. Приобретаем нормальный человеческий облик. Точнее, возвращаемся в него.
- Ты прав, сыщик, но немного в другом. Он и в самом деле нас конспектирует. Продолжает спокойно проделывать это, о чём ты сказал - главное, для чего к нам заслан. Раскрывает глаза друг на друга. Принуждает увидеть жертву в ближнем своём. Заставляет вцепиться друг другу в глотки. И одновременно ведёт протокол всего этого замечательного мероприятия.

- Так-то оно так, - опять поправил приятеля Осклизкин, - да только теперь он больше именно с тебя тащится. Просто, скотина, млеет. Ты для него, похоже, как скунс для нашего токсикомана Васи, для комэска. Вон – посмотри ещё раз на его славного сыночка! Ушки развесил, глазки выкатил, губки настроил по новому пеленгу, ручонки к тебе тянет. Скоро аплодировать будет, а то и скандировать что-нибудь несложное, но действенное. Шай-бу! Шай-бу! «Фюрер – пробудись!».
- Опять запугиваешь?! Впрочем, фюрер это хорошо. Думаю, потянул бы. Теперь понятно, кто, оказывается, нагнетает страсти заодно с врагом рода человеческого!
- Скоро всех утянет непонятно куда. – Добавил Мухортов со стороны. Впрочем, может быть, это был Толик. В крайнем случае, Колик. -  В верхние слои атмосферы, как минимум. Чтобы потом об землю головой - чмяк! И брызги, брызги… Красота, короче! Мир опять спасать рвётся падла.

Тем временем сыщик Осклизкин совсем нешуточно рассердился:
- Если кто-то и нагнетает атмосферу в подвале, то разве в этом он сравнится с тобой?! А, доцентушка?! Из-за тебя одного не один раз свара начиналась, пока я вовремя не гасил! Ты-то как раз и наводишь тут самый главный шорох! Мутный и в самом деле, потому что нутро у тебя на редкость гнилое. Поэтому этот засланец на тебя так и надеется. Быстрее и надёжнее думает поживиться. Готовая падаль! Вот кто ты. Да-да! Именно-именно на тебя, как свою главную действующую силу он и рассчитывает! Именно потому что ты главный чужеродный элемент и здесь, и повсюду бузотёр. Не вылупливай свои глазенапы! Я устал защищать тебя от справедливого народного гнева.
- Да-да! – У сыщика тут же нашлась новая группа поддержки в лице передовой группы прогрессивного полуподвального сообщества. – Помним-помним, как ты всех тут грозился вывести на чистую воду! Что, разве не так?!
- Точно, вспомнил! А не тебя ли, Фредди, я сегодня видел сегодня днём у входа в ментуру?! – Внезапно возбудился снова умный Норкин и принялся сходу допытываться: - Что ты там докладывал про нас?! Надеюсь, хоть меня-то не в позорном свете выставил господам следакам и прочим дознавателям?!
- А сам что там делал, глазастый ты наш?! – Устало огрызался Фредди. – Объедки ментовские подбирал или сам зарплату ходил получать?!
- Что ты всё вынюхиваешь у нас?! Для чего тебя к нам заслали?! – Не успокаивался и Жорик. – Давай, колись, собака!
- Нашлись благородные, а сами за сигарету или полбанки пива готовы любому псу зад вылизать! - Ухмылялся гордый, хотя и давно подбитый лётчик, он же бомжопапик. Он ещё не определился, на чьей стороне и потому иногда вякал правду.

Бомжомамка, она же леди Кры, и та нашла у себя что можно вставить во вновь начавшуюся травлю доцента, благо женский взгляд никогда не проведёшь и всегда найдётся что.
- Будь ласков, расскажи, что ты всё строчишь, гнида, себе в тетрадочку, когда все спят?! Это ты крыса, а не я! Кому записочки свои относишь?! Говори! Давай, я тебе тоже там что-нибудь начеркаю? Может, и мне что перепадёт?!
- Да вы что, сбесились тут все?! – Искренне удивился доцент. – На кого стрелки переводите?! Окститесь, господа бомжи! Как с цепи посрывались! Лучше посмотрите на того, кто это сам сейчас делает и вас натравливает?! – Все, не сговариваясь, сразу глянули на Осклизкина. - Именно. Бывших сыщиков, то есть, ментов не бывает! Это он, мастер сталкивать людей лбами, а не я всё устроил. Он! Он! Наш местный бог и царь, а также обер-прокурор Святейшего Синода. Он про всех нас кому надо всё и доносит. Точно, кроме него некому!

Высказан был, конечно, совершенно убойный аргумент, отчего все как-то сразу взяли и примолкли, не зная кого тут и в самом деле нужно подозревать. Правда, непонятно в чём. Но надо же! Иначе как жить-то теперь дальше, никого не угробляя, люди мы ещё или где?!


- Как видишь, не от пацана, а из-за тебя все начинали и начинают друг с другом собачиться. Как вот сейчас опять. – Осклизкин понемногу затихал и более миролюбивым тоном начал слегка отыгрывать назад. - Я их всегда едва удерживал от всеобщего побоища, на которое ты так или иначе всех подбиваешь, да и сам нарываешься. Мутный ты какой-то, доцик. Не знаешь, к кому бы ещё клинья подбить, кого бы обделать по полной. Даже на свалке такого не бывало, когда жрать совсем нечего становилось. Вспомни!.. А паренёк сам по себе очень даже ничего выглядит. В принципе, такой же как все! Только немножко необычный! Подумаешь, полётывает иногда, когда не сильно обосрётся. Во сне и наяву. Глазками как-то не так, не по-людски сверкает. А так вполне сойдёт. Хуже детки бывают. Иной раз такой прилетит – хоть сразу врассыпную!

- Ничего себе немножко необычный! – Легко повелся народ на новую-старую тему. - Да это настоящий инопланетянин! Пришелец! Посмотри на него внимательно! Неужели не видишь?! Сколько можно носом тыкать в очевидное?!
- Младенцы, да и любые детки - всегда инопланетяне, они обязательно пришельцы! Ничего тут странного нет. – Примирительным тоном продолжил дальше сыщик, никоим образом не желающий оставаться в глазах сожителей обер-прокурором Святейшего синода. - Разве ты этого раньше не замечал?! Посмотри в глаза любого новорождённого! Поистине истинно космическая пропасть! Колодцы бездны! Окна Овертона. Настоящие чёрные дыры! По-настоящему глубоки и типа непроглядны. С пространственно-временным парадоксом в качества ДОПа. Именно, как у пришельцев. Мы не можем знать, откуда на самом деле прилетел наш птенчик, на каком вепре прискакал на редкость очаровательный маленький принц! Мать с отцом и те не знают! Даже не догадываются, кого на самом деле произвели на свет. Знали бы – на пушечный выстрел оббегали друг друга. В этом смысле - да, он таков и есть. Сам по себе! Пока не становится, как все! Этот процесс длительный, к слову сказать.
- Как-то странно ты его всё время покрываешь. - Тоже сбавил обороты Серегин, приятели явно шли на мировую и переругивались всё больше по привычке. - Наверно и впрямь в одной команде с ним. Слушай, а может они, эти пришельцы, тебя того?.. как-то перевербовали, купили, что ли. За пачку сигарет, например. Хотя нет, тебе хватило бы и того дерьма, что сосёшь.
- Верно. К тому же и заставили продать им военную тайну, как Мальчиша-Плохиша! Ладно-ладно, успокойся, я же тебе сказал – по-настоящему никакой он не инопланетянин. Так, чуть-чуть не такой как все и только! Совсем капельку. Пока полностью не адаптировался среди нас, не очеловечился. Все же дети такие, никогда не ясно, откуда прилетели к нам. Я уже говорил…
Смотри-смотри, а он даже совсем вроде и ничего сейчас. Почти ручная зверушка. Не кусается. Не бьётся, не ломается, а только кувыркается. Нечего постоянно дьяволизировать ребёнка! Симпатичным даже кажется, спокойным, почти тихеньким... Из-за тебя же мы тут и вправду совсем особачились. Признайся, без обид, возьми и признайся! На невинного младенца клыки свои нечищенные точим, вражину из него лепим. В действительности же он такая лапочка. Подумаешь, немножко пришелец. Подумаешь, брезгливо принюхивается к нам, не обязательно сожрать хочет, просто не нравится ему, как мы пахнем. Подумаешь, сопровождает каждое наше движение некрофильской гримаской и какать на нас хочет!.. Какие мелочи! Чего вам стоит - подставьте головки, пусть маленький покакает, жалко, что ли?!



Сыщик помолчал-помолчал и продолжил совсем миролюбивым, почти дружелюбным голосом:
- Хотя кое в чём ты и прав, конечно. Можно и с другого ракурса всмотреться в этого заиньку! Полёживает себе в тарелочке своей летающей, в танчиковом своём дирижаблике, как сосисочка на блюдечке с голубой каёмочкой. Правда, довольно мохнатая сосисочка. Подросла ого-го как. Бр-р-р… Видишь? И я вместе с тобой заговариваться стал?! И у меня крышечка поехала. Так что всё