пиписочку достану и уточку подставлю, то человек сразу начинает кричать, что перехотел.
А еще меня очень не любит Жора. Каждый раз, после приема таблеток, он шел в туалет, засовывал пальцы в рот, и его начинало тошнить. Я рассказал об этом Григорию Петровичу и попросил его заменить бедному Жоре эти плохие таблетки на другие хорошие, от которых его тошнить не будет. Григорий Петрович сказал, что я просто супер дебил, погладил меня по голове и пообещал, что Жоре обязательно помогут, а он проследит за этим лично. Жору связали и вкололи ему несколько уколов. Он почти неделю отдыхал и отсыпался. И после этого ему больше не давали таблеток, а мололи эти таблетки в порошок и он целый час после того, как его выпьет, должен был сидеть на глазах у санитара.
Приезжайте, в гости. У нас большой дружный коллектив, который с радостью вас примет. Будем беседовать о психоанализе, а вы расскажете мне, что такое водка и почему Никита, когда пил ее, начинал бегать за женой с топором.
Писать больше не могу, бумага заканчивается. Ее тут мало, поэтому пишу на обратной стороне вашего же листка, который нашел тут в туалете. Листок последний, поэтому подотрусь им же, а то нас ругают, когда мы пахнем какашками.
Ваш постоянный читатель.
Гена.»
Коммунальный акын.
Они появились ниоткуда и совершенно внезапно. Паша почувствовал, тупой удар в затылок, ближе к уху, услышал звон, и за шиворот стала стекать, какая-то прохладная жидкость. Совершенно рефлекторно, пакетом, который был в руке, он нанес удар в пустоту позади себя, где предположительно и была непонятная угроза. Дно хлипкого одноразового пакета не выдержало, и содержимое разлетелось в разные стороны. Обернувшись, он увидел троих парней, первый стоял совсем рядом, бил именно он, двое других стояли чуть подальше. Возникла заминка. Паша не знал, что они будут делать, а драться сразу с тремя очень не хотелось, поэтому надеялся, что, не взяв с наскока, они убегут сами. Нападавший тоже колебался. Все должно было пройти иначе – один вырубает, остальные подлетают и забирают все ценное. Но план не сработал, и жертва стоит в полном сознании, готовая к сопротивлению и даже не боится, не кричит и не пытается убежать.
Может осознание численного перевеса, а может зарплата, которую Паша сегодня получил и видимо засветил, когда чего-то покупал, но что-то придало нападавшему решимости, и он бросился вперед. Теперь, человек должен будет закрыться, защищаясь от ударов, другие нападут с другой стороны, в конце концов, сработает инстинкт черепахи, жертва присядет или упадет, чтобы проще было закрываться и можно будет запинать ногами, пока не перестанет шевелиться. Такой вариант нападения, конечно, похуже, но тоже был опробован на практике и работал. Вот только не помешали бы дубиналы и баллон, но кто же знал?
Паша, действительно закрылся, но сразу ответил, как когда-то учили. Те, что стояли подальше, налетели тоже. Один сразу, другой чуть помедленнее. Тот, кто нападал следующим, в последний момент почувствовал, что все не так. Человек уже должен был закрываться от полных животной злобы ударов его товарища, но вместо этого он стоит и явно ждет, когда к нему подступят. Да и товарищ , уже не рвется в бой, а согнувшись пополам, отходит на безопасное расстояние. Однако отступать уже поздно, так как уже разбежался, но вместо удара коленом с разбегу, второй прыгнул на противника, всем телом, пытаясь повалить на землю. Так, по крайней мере, его не будут бить руками. А там кто-нибудь подоспеет и ударит лежачего по голове. Но повалить не получилось, и второй, уже под другим углом, пролетел дальше под кусты.
Третий, ожидал момента, когда все уже будет очевидно, чтобы не подвергать себя ненужному риску, поэтому просто убежал. Первый осмотрелся и тоже скрылся за углом. А пока Паша собирал вещи, выпавшие из пакета, последний продирался через кусты, чтобы уйти с другой стороны. На секунду возникла мысль поймать его, пока будет перелазить через забор детсада, чтобы еще попинать. Но лезть в эти кусты не хотелось, потому что со стадиона неподалеку после каждого футбольного матча шла толпа народу, и кому после выпитого пива хотелось отлить, шли именно туда. Уж очень место удобное. (Это правда, лично там ссал. – Автор.)
Паша, как и любой другой человек, много раз слышал о гоп-стопе, но лично столкнулся впервые. Чтоб вот так нагло, при входе в собственный двор… И даже лица толком не запомнил, лишь какие-то размытые пятна. Если бы увидел, то может и узнал, а описать на словах смог бы только, что не негры.
Первой его реакцией было оцепенение, пока не определился, что же это было и с чем знакомым можно сравнить. Это не ощущение, а состояние, как будто ведешь машину, задумался о чем-нибудь … внезапный удар, звук тормозов. И выходишь, чтобы понять, что же произошло. Но позднее Паша почувствовал раздражение, которое постоянно росло. Вновь прокручивая в памяти происшедшее, он находил его все более вопиющим, и злость все усиливалась.
Дома, сидя с пивом у телевизора, и иногда прикладывая холодную бутылку к шишке на голове, он еще раз ярко вспомнил случившееся. На этот раз воспоминание было настолько четким и живым, что его охватила дикая жгучая ненависть, от которой сжимались кулаки. Как вообще может быть что-то подобное? И кто? Самое-то главное, кто они были вообще такие? наркоманы, мерзкие спидоносы. И эта склизкая погань поднимает руку на другого человека, на его здоровье, чтобы и дальше продолжать кемарить на рваном матрасе и чесать свои грязные яйца. От возмутительности этого факта, у Паши вновь наступил период оцепенения.
Бутылки, пустели, одна за другой, и алкоголь направил пашины эмоции в другое русло. По телевизору показывали репортаж с какого-то зарубежного гей-парада и Паша понял, что мир постепенно деградирует, ему уже конец. Он просто застоялся, как небольшое озерцо при отсутствии течения, начинает цвести, гнить и становится болотом. И чем цивилизованнее общество, тем больше оно развращено и порочно. На экране приплясывали гутаперчиво-накачанные, бесполые создания, которые, дергались, как перевозбужденные красножопые макаки, мастурбирующие на верхней полке своей клетки в зоопарке. Змеиным клубком они извивались в жиже собственных половых секреций и выделений, как опарыши в куче дерьма, дурея, от своей собственной мерзости и все больше входя в похотливый раж. И Паша понял, насколько подходящими бывают некоторые слова. Они никакие не «геи», даже не «гомосексуалисты» для них есть вполне определенное название – это «пидарасы», похотливые собаки, вылизывающие друг другу очко.
Он вспомнил, как один популярный ведущий говорил, что многие геи, гораздо женственнее большинства настоящих женщин. Видимо этот ведущий или один из них (а что тут думать?), или такие у него представления о женственности, или же он просто дурак. То, что сейчас кривлялось и поясничало на экране, действительно пыталось быть женственным, но это была женственность вульгарной, беспринципной биксы, прелюдно мочащейся, посреди улицы, или старой уродливой шалавы, которая демонстрирует кунку, раздвинув ноги на барной стойке.
Поневоле, Паша задумался, а как так вообще может быть? Где это вообще? Что все это сборище будет делать, когда на него пойдет враг? Кто-нибудь с иной культурой, с другими ценностями, незнакомый с правами, больных СПИДом гомиков, а воспитанный по другим законам, таким же, по которым жили его предки тысячи лет назад. Кто-нибудь, кто будет каленым железом ставить клейма на их белые тела неверных и угонять их, как рабов, на свои маковые поля. Кто остановит его? Ответ Паша знал, что, такие как он. Именно они дадут жесткий отпор, как уже это не раз делали. Ради своих жен, сестер и матерей. А заодно, спасут весь этот вертеп, который спрячется за подолами слезно причитающих старух. И именно так они спасутся от той участи, которая их ожидала. Их бы порезали, как скотину, как животИну, вынимая из этих холеных тел, донорские органы – сердца, печени, почки, для продажи людям «золотого миллиарда». А выпотрошенные и еще дергающиеся в невыносимой агонии тела, скидывали бы кучей, в заснеженные буераки, где на холодном воздухе из рваных разрезов и разрубов еще дымился бы пар остывающей плоти.
Если бы не настоящие мужчины, то всю страну смогла бы взять и непременно взяла бы кучка боевиков, пройдя с ритуальными кинжалами и дедовскими саблями от края до края. Но не возьмут, даже думать о таком побоятся. И под прикрытием нормальных пацанов, однозначно определившихся в своей ориентации, охраняющих границы своей страны, на экране и происходит эта вакханалия, на этот раз по центральному телеканалу в самое популярное время, без всяких купюр и оговорок, как будто показывают Марш Победы. Но это не Марш Победы, это идут пидарасы, от скотского вожделения высунувшие языки, с капающей нитью похотливой слюны, как воздушные шарики, держащие в руках разноцветные пластиковые члены, свистя в свисточки и одев латексные назалупники, бедрами совершающие коитусные и фрикционные движения, под музыку, написанную одним из них же.
А допустили это пидарасы иного типа – психические импотенты пресытившиеся сексом настолько, что уже не пробирают даже самые дикие извращения и которые начинают пихать себе в задницу, чтобы хоть как-то возбудиться. Тогда, вы человеческие мумии, можете словить кайф, насладится и брызгать гнилой молофьей, от того, что ко всему прочему вы еще и педофилы - растлители малолетних детей. Быть может сейчас где-нибудь в городе Н-ске перед телевизором сидит в одиночестве пятилетний малыш. Он смотрит телевизор, хотя ему это надоело, потому что там одно и то же. А тут он увидит праздник, что-то новое и станет смотреть внимательней на смеющихся и приплясывающих, как дурачки, людей и, может быть, впервые услышит слово «гей». И в его чистой пока еще не изгаженной душе, именно в возрасте, когда у человека формируется основное представление о мире, в дальнейшем оно только расширяется и углубляется, навсегда засядет ассоциация «гей-праздник-веселье-положительно». А рядом не будет никого, кто бы мог переключить на другой канал и просто объяснить положение вещей, что это против природы и ее естественных законов, а нормально это или нет, решишь для себя сам, когда вырастешь, тут тебе никто не указ.
Паша пошел на кухню, чтобы достать из холодильника еще пару бутылок. Холодильник был общий на все комнаты, и находился здесь с незапамятных времен. У каждой семьи в их коммунальной квартире в комнате был еще и их собственный, поэтому в общем хранили только то, что не влезало. Но у Паши своего холодильника не было, и он хранил все тут. Все как-то не мог собраться и накопить, а когда бывала возможность, то находились более насущные потребности. Несмотря на то, что соседи были, вроде, людьми порядочными и не нищими, иногда замечал, что чего-то не хватает. Но только не мог сказать точно, чего же именно. А если и мог, то через некоторое время уже не был уверен так ли это и, может быть, он сам съел это на днях и забыл. Соседом Паши был Лосось. Здоровый парень, который жил здесь с матерью. С ним все было ясно - нормальный парень, работает, выпивает. Другим соседом был Иван и он почему-то не
Читать - с монитора, неформатно - сложно.