другу и владеть собой. Слишком сильна индивидуальность каждого из них. Они в постоянной борьбе между собой, лгут друг другу, подозревают друг друга.
- Знаешь, я хочу вернуться в Воронеж, довести до конца кое-какие дела, чтобы восхитить тебя еще больше, и обновить гардероб.
Понимала, что за этими словами скрывалась точка в наших отношениях, к которой не была готова.
- Я люблю тебя такой, какая ты есть! -последнее что сказала ей, в надежде, что расставания не произойдет.
ГЛАВА 5
Для каждого ад выглядит по-разному или же у каждого человека свой собственный особый ад. Пока была там, не терзалась никакими муками, словно напившийся до бесчувствия; или, вернее, эти муки доставляли мне великую радость. А вот когда поняла, что это хаусграфия, даже скорее бэдграфия, то ощутила неописуемую боль.
Анжелика в очередной раз пригласила меня в кафе под названием «Четыре сезона» что находилось не далеко от парка «28 гвардейцев», где мы сидели, пили советское шампанское, заедали суши и много говорили.
В разговорах появились полутона, обертоны, намеки, нюансы — это был наш секретный язык.
Она рассказала о том, как Александр старался вывести ее на чистую воду, но так и не смог, а потом добавила, - Я была бы не прочь побаловаться гашишем.
-Да, я как-то и без него обхожусь! – чем сильно удивила Анжелику.
- Настоящий художник, чтобы нарисовать картину вынужден употреблять наркотики…
- Мне для этого наркоз не требуется, я и так опьянена твоей красотой.
Мы заговорили о парфюме, об их субстанции, смесях, значениях.
-В субботу, я купила немного духов для себя. – а потом добавила, - твои глаза действуют на меня так же, как мое лицо на тебя.
- Знаешь я до сих пор нашу твой браслет на своей руке. – и показала ей.
Наконец рассчитавшись с официантом, мы покинули заведение.
Анжелика планировала заехать на вокзал, чтобы купить билеты на ближайший рейс до Петропавловска, а оттуда пересесть на вечерний поезд до Воронежа, и я решила составить ей компанию, о чем чуть позже пожалела.
По дороге мы зашли в агентство. Денег у Анжелики не хватало даже на плацкарт, и она, склонившись над стойкой, что-то спросила, приблизившись лицом к лицу менеджера. Казалось еще чуть, чуть и между ними произойдет секс. Меня это жутко злило.
Прекрасно понимала свою ревность, но не могла понять ее унижения. Мы снова выходим, переходим улицу.
- Я дам тебе денег! – немного подумав ответила, чтобы больше не видеть, то, как она заигрывала с молодыми ребятами- продавцами, и заглянула в банковское приложение на телефоне. -У меня есть небольшое сбережение, думаю тебе хватит!
Едва Анжелика закончила какую-то свою историю, мы вошли еще в одно агентство. Увидела чиновника, ошеломленного ее внешностью, и безучастно наблюдала, за тем, как турок спросил ее: - Не выпьем ли мы завтра по коктейлю вместе? Скажем в три часа?
-Нет, в шесть, — заигрывающие ответила та, и улыбнулась притворно-ласково, интимно, приглашающе.
Когда мы вышли из агентства, Анжелика начала оправдываться: -Он оказался очень полезным для меня. Идти на встречу, конечно, я не собираюсь, но отказать ему не могла. - и показала мне купленный билет на послезавтрашний вечер.
-Раз ты согласилась, то должна пойти. – И от собственных слов мне тут же стало противно до тошноты. Чуть не заплакала. Схватила ее за руку: - Не могу я этого вынести, не могу.
Тут я подумала о проститутках, «они ведь так себя ведут, стоя на улице и заигрывая с каждым прохожим, только это работа, за которую им платят. А зачем, так делает Анжелика?» Для меня это оставалось вопросом.
Почувствовав настроение, она прижала мою руку к своей теплой груди. Сделала это ласково, мягко, как бы утешая меня.
-Ты хотела, чтобы я грубо и резко отказала ему, но тогда он не продал бы билета? Ты знаешь, я могу быть грубой, когда надо, но только не при тебе. Я никак не хотела задевать твои чувства. Прости.
А я промолчала. В этот момент мне пришла на память одна из ее фраз: «В какие бы передряги я ни попадала, я всегда находила того, кто платил за мое шампанское».
Ну конечно! Она была женщиной, без конца берущей в долг, не имея никакого намерения платить. А потом еще похвалялась своей сексуальной неприступностью. Вымогательница! Так гордиться своим телом и так унижаться, позабыв о гордости.
Тут Анжелика начала рассказ о том, как они с Александром разругались из-за покупки масла. Денег у них нет и потому…
— Нет денег? – удивилась, вспомнив, что практически при каждой нашей встречи, помогала ей деньгами. -Я же тебе в субботу дала, на целый месяц хватить должно было. А сегодня только понедельник.
— Ну, надо было заплатить за то, чем мы уже пользуемся.
Я подумала, что она имеет в виду съемную квартиру, но вспомнила тут же о духах, купленных в субботу.
Намекая на долги, она отвела взгляд в сторону. И мне на память пришли другие ее слова: «Про меня говорят, что, если мне выпадет богатство, я его моментально промотаю и никто даже не будет знать как. Я деньгам счета никогда не веду.»
Понимая то, что в ее историях встречаются явные несоответствия, Анжелика оставляла множество лазеек для пытливого исследователя. Сопоставляя одно с другим, видела, что концы с концами не сходятся. Могла вынести окончательный приговор, чего она боялась, ведь жила не по правилам и планам. Такова оборотная сторона фантазий Анжелики.
Мы шли по улице, тесно прижавшись друг к другу, но весь жар ее тела не мог меня отогреть, не мог успокоить боль.
На следующий день едва вошла в «Ладью», как официант у дверей, поздоровавшись, сообщил: «Утром заходила ваша приятельница и попрощалась со мной так, будто больше не вернется».
— Но мы же условились с ней здесь встретиться? - Ужас охватил меня. -Неужели больше никогда не увижу, как Анжелика идет мне навстречу! Это все равно, что умереть. Так хотела, чтобы она появилась — хотя бы на полчаса, хотя бы на мгновение, — надела бы то розовое платье, и не задавала ей никаких вопросов, а просто смотрела, как на шедевр.
И вот она появилась. Вся в черном бархате. Лицо еще бледнее и прозрачнее, чем обычно.
Повела ее за тот стол, где мы прежде сидели с Юрой.
— Знаешь, — сказала она, — когда я заболела двухсторонней пневмонией, поначалу очень испугалась, а теперь довольна, потому что стала жаднее до жизни и лучше ее узнала. Все, чего я хочу теперь, — жечь жизнь с обоих концов.
Любуясь прекрасным безумством Анжелики, ни за что не сказала бы ей, как порой говорят чересчур заботливые друзья: «Подумала бы ты о своем здоровье». Раз ей надо растратить себя в этой горячечной яркой жизни, готова следовать за ней, куда бы она ни пошла.
А она продолжила: «Как я могу быть верной Александру, он же многое не любит во мне, свысока на это смотрит, даже ненавидит.
«Да, — согласилась, — ведь это и есть истинная неверность, когда в человеке любишь только часть его, а все остальное отвергаешь.»
Настала пора расставаться. Проводила ее до такси. Она села в машину. «Сейчас она уедет от меня.» и застыла в мучительной тоске.
-Дай я тебя поцелую, поцелую тебя, — простонала Анжелика и потянулась ко мне своим ртом. И я очень долго не могла оторваться от ее губ.
-Ты колоссальная, удивительная личность, ты свободная и сильная, - говорю ей.
А она отвечает:
— Хорошо, что я уезжаю. Ты ведь скоро разоблачила бы меня и разочаровалась бы во мне. Я сначала решила, что у тебя голубые глаза. Они такие странные и такие красивые, серые, с длинными черными ресницами. Ты самая грациозная женщина из всех, кого я видела. Ты не ходишь, а скользишь по земле.
Хотя до последнего надеялась, что Анжелика передумает, и все-таки она уехала. Оставшись без нее, хотела бы заснуть на долгие дни и видеть сны.
Зачем разбитые ты клеишь зеркала?
Они не отразят тебя былую,
Ведь ты нашла, однажды, лишь себя,
Когда искала помощи, впустую.
Нет, не случайно одиночество, поверь.
Оно не повод для твоих трагедий,
И, за собою закрывая дверь,
Спасаешься от сплетен, чьих-то мнений.
Покрепче сделав кофе для себя
И наслаждаясь тишиной, покоем,
И одиночества мотив любя,
Поймёшь, что суета всё остальное.
Ты в одиночество уходишь, чтоб дышать,
Чтобы побыть наедине с собою.
И в тишине, вдруг, начинаешь понимать -
Лишь только так очистишься душою.
Зачем разбитые ты клеишь зеркала,
В которых ты пародией кривою
В осколках сплетен и интриг отражена?
Ты в одиночестве сумела стать собою.1
1. Зачем ты клеишь зеркала… © Copyright: Ирина Юбэ, 2022. Свидетельство о публикации №122070103053
ГЛАВА 6.
Пришла в этот мир, чтобы познать жизнь. На моем пути встретилась Анжелика и все перевернулось с ног на голову. Ее чистота, внушила мне любовь и почтение, когда увидела бледной, прозрачной, целомудренной и сидящей на краешке дивана, Анжелику.
В этот раз встретилась с Александром не далеко от моего дома на том самом живописном Терренкуре. Мы, прогуливаясь вдоль речки, говорили. Оба оказались одержимы стремлением понять Анжелику и ее поступки.
Небо было хмурым, казалось сейчас грянет гром и пойдет дождь.
Не стала рассказывать ему, про то, как она вела себя с молодым человеком, приобретая билет на поезд, просто сочла это лишним, как говориться, обошлась без масла для огня.
Чувствовала доверие Александра и сомнения в словах Анжелики, что он ревновал ее ко мне, но спросить не решалась.
- Забавно, но после встреч с вами, - начал свой рассказ Александр. - Анжелику как будто бы подменили. Она стала более спокойной и сдержанной, и один раз даже сказала, «Надо задуматься и о будущем.»
Он, кажется, ждал, что смогу как-то повлиять на ее жизнь. И когда увидел, что многое в ней поняла и хочу быть с ним искренней, наш разговор потек совершенно свободно.
- Анжелике не нужна реальность, – и продолжила, - Ее выдумки — это вовсе не ложь, это те роли, в которые она хочет вжиться. Я не знаю никого, кто смог бы так же уверенно и увлеченно жить вымыслами. Когда она вам рассказывала, что ее мать умерла, что отца она не знала, она просто хотела все начать с нуля, так сказать, нырнуть в мир иллюзий. Она любит эту загадочность. Ее бледность, одежда, побрякушки, она считает себя бунтаркой.
-Никто никогда не говорил Анжелике: «Слушай, слушай же внимательно, вслушивайся!» Иногда мне удавалось заставлять ее силой. Но вы… Как вы остановили бурлящий поток ее болтовни? Говоря о вас, она выглядит совершенно смиренной. Как вы повлияли?
- Да никак. Смотрела на нее, проникалась симпатией к ее поискам чудесного, к ее хаосу, который не пыталась втиснуть в рамки мужского мышления.
— Я все это понимаю. – разочарованно ответил Александр. - Да в сравнении с Анжеликой, все женщины мне кажутся неинтересными. А вот с вами… Она все время говорила: «Диляра больше, чем женщина, гораздо больше, чем женщина».
— Она унижает вас, мучает голодом, бросает, изводит, дразнит, а вы в полном порядке? Я просто удивлена.
— Ну, а лесбиянство?
— Ничего не могу ответить. Не знаю. У нас этого не было.
Александр верит мне:
— Она… мой страх.
— Стало быть, она так захотела, — говорю, — А почему Анжелика должна жить по вашему выбору? Или, по-моему? И в чем вы все время стараетесь убедить ее?
- Однажды она рассказала, что болела воспалением легких. – Перебил меня молодой человек. — Но ничего о том, как пережила это.
— Чего вы хотите, Саша? И что с
