Война священная

каждый начал жаловаться о своём. И снова к порядку призвал Леший.

— Довольно, братья! И я со своей стороны многое сказать могу. Деревья вырубают. Лес редеет. Зверей истребляют. Нас преследуют. Нам ещё есть место в их преданиях, но не  в реальной жизни. Лес, все мы в смертельной опасности. Мы окружены кольцом враждебности и непонимания. Обложены со всех сторон их страшными жилищами и поселениями. Вот-вот, того и гляди,  здесь в святая святых леса появятся люди с топорами и пилами, с факелами и вилами. Никаким воем и уханьем их уже не отпугнёшь. Следы запутаешь, они зарубок наделают. Сам явишься, убьют. Всему нашему миру грозит гибель. Против нас ведётся  самая настоящая война. Настала пора нам перейти к решительным действиям. Иного языка люди не понимают. Прав Пастух. Страх — вот что они понимают. Только страх их остановить может. И мы заставим их бояться. Напомним, что мы ещё сила. Поведём войну.  За свой родной лес. Священную войну.

И опять опушку огласил ор. Но Леший не стал его останавливать, ибо сам его вызвал.
— Война!
— Война!
— Священная война!
— Священная!
— Бей людей!
— Грызи людей!
— Топчи людей!
— Души людей!
— Топи людей!
— Смерть людям!
— Смерть!

После очереди гневных выкриков стали раздаваться и взвешенные голоса.
— Но как мы будем воевать против них? Их больше. Они изобретательнее, хитрее нас.
— У них столько всякого оружия. Они так поднаторели в убийстве.
— Что мы можем против них?
— Лучшие из нас уже пали от людей. Кощей Бессмертный.
— Казалось, он был непобедим. Такой сильный, такой храбрый. Он ведь был бессмертен. Но люди нашли способ убить его.
— Кощей... Я помню его. — кивнула одна из ведьм. — Сильный был воин.  Не хотел мириться с засильем людей. Наводил же он на них страху. Но они смогли-таки убить его. Бедный Кощей...
— А Баба-Яга? Умнее её не было. Не существовало никого искуснее в ведовстве. Однако и её перехитрили.
— И сожгли. Заживо сожгли. В коварстве людям нет равных.
— Бедная, бедная Яга.
— А несчастный Змей-Горыныч? У него было целых три головы и все три огнедышащие. Он один мог нападать на их ужасные города. Жечь их дома.
— Но и его убили. Отрубили ему все три головы.
— Бедный Горыныч.
— Мы никогда не забудем его.
— Мы не забудем их жертв.
— Они были великие. Настоящие герои. Лучшие из нас. Что мы по сравнению с ними? Что мы можем сделать? Что мы против людей?

— Да, они были великие. Но и мы не бессильны. — возразил Леший. — К тому же они действовали поодиночке. Каждый вёл свою войну. Потому и проиграли. Они просто не могли победить. Посмотрите, как действуют люди. Всегда вместе, всегда скопом. Они всегда заодно. Даже  если разделены своими нелепыми смешными верованиями, всё равно выступают как одно. Люди искусны в войне. И мы будем как они. Заодно! Объединимся, восстанем. Будем как настоящая армия.

Леший знал, как воздействовать на души нежити. Его доводы вернули всем уверенности.  После того, как новый эмоциональный выплеск улёгся, Леший продолжил.
— Добьёмся, чтобы лес оставили в покое. Чтобы ни один человек не смел в него заходить. Освободимся от их ига. Хватит нам бояться и прятаться. Будем делать вылазки. С людьми будем поступать по-человечески. Без правил. Без пощады. Без снисхождения. Война до победного конца. Нас не жалели, и мы жалеть не будем.

—Правильно!
— Долой людей!
— Смерть людям!
— А помните Лихо Одноглазое? Такое сильное было, такое быстрое. Они и его убили. — завёл кто-то старую песню.
— Да, да. — оборвал Леший. — Были из нас такие, что пошли на людей. Они пали. Мы не забудем их жертвы. Их великого подвига. И мы пойдём по их пути, но не повторяя их ошибок.
— Прав Леший!
— Прав!
— Война!
— Да будет война!

Подняв вверх руку-лапу, старый оборотень попросил слова.
— Я много прожил. Много повидал. Некоторых из тех, кого здесь поминали, я знал лично. Много наших пало от рук людей. Лес уже небезопасен. Прежние оборотни были сильнее нынешних, но и они гибли. Прежние вурдалаки были кровожаднее теперешних, но и ух убивали. А какие раньше были ведьмы. Однако и их сжигали. Никто не мог одолеть людей. Я — старый волк. А старый волк всегда осторожен. Тем более с людьми. Но ты, брат мой, Леший сумел разжечь во мне кровь. Слишком много наших было убито людьми. Нельзя забыть о том, что творили люди. Какой лес был раньше. И что они с ним сделали. Слишком много страданий они принесли всем нам. Всему лесу. Вспомнить страшно, сколько моих братьев затравили люди только лишь за то, что мы задирали их любимый скот. Несчастный волчий род преследуют более, чем какой другой. Люди несут смерть и разрушение. Мы должны дать им отпор. Я за войну. Конечно, будет тяжело. Многие из нас погибнут. Однако смиряться и терпеть более невозможно. Война! И ты, Хозяин леса, должен вести нас.

  — Верно!
— Он — Хозяин леса, ему и вести нас.
— Пусть Леший ведёт.
— Лешего на воеводство!
— Хозяин леса. Он мудрее!
— Леший!
— Леший!

Польщённый Леший низко поклонился.
— Благодарю. Благодарю. Мои братья. За честь эту. Благодарю тебя, уважаемый Пастух, что поддержал меня. Клянусь самым святым, что есть — лесом, что не подведу вас.

На этом и кончилось знаменательное собрание лесных духов. Покричав ещё некоторое время, нежити стали расходиться: уплывать, улетать и уползать. И, когда опушка совсем уже почти опустела, из дупла огромного древнего дуба вылезла ещё одна невидаль. Взъерошенная, мохнатая смесь листьев, веток и мха. Зевая и поводя сонными глазёнками, существо с удивлением обнаружило вокруг столько своих собратьев.

— Что-о? Может, я пропустил чего? Чего вы раскричались? И чего это все тут собрались?
— Хорош Дупляк. Так в дупле всё и проспал.  — справедливо укорили его.
—  Чего это вы все тут делаете?
— Леший собрал.
— Да ну?
— Воевать решили.
—  Да ну?
— С людьми.
—Что же, хорошее дело. Значит, повоюем. — браво отозвался Дупляк.
— Да ты ж, наверняка, всю войну вот так же в дупле и просидишь.
Дупляк не растерялся и ответил с чувством глубокой внутренней убеждённости.
—  Должон кто-то и в дупле сидеть. На то оно и дупло.
— Эх, Дупляк.

2

С этого времени повели духи лесные войну против людей. Не просто пакостили или вредили как раньше.
Русалки обманной своей красотой заманивали юношей в озеро и утягивали их на дно, а, если не получалось соблазнить, то попросту набрасывались скопом и топили. Страшным оскорблением почитали речные прелестницы, когда ими не очаровывались. Отнюдь не воинский пыл горел в них, а азарт покорять мужские сердца. Водяной топил, переворачивая лодки. Вурдалаки с упырями по ночам на одиноких путников и подгулявших пьянчуг нападали. Небезопасно стало на дорогах. Оборотни совершали атаки на скот да порой и на самих пастухов. Ведьмы урожай разоряли, выпивали молоко у коров, насылали дурные сны, пускали мор в деревни. Кикиморы детей похищали. Леший тропы запутывал. Веткарь людей ветками пребольно хлестал. Шишкарь им под ноги шишки кидал. Корневик подножки делал. Не один охотник из-за этого упал, а уж сколько споткнулось — не сосчитать. Дупляк страшно выл. Вселяя ужас, особенно детям и бабам. Листвичок следы листьями заметал. На пару с Лешим многих они в чащобу заманили.

Опушка подле заболоченного пруда сделалась импровизированным штабом лесного воинства.
По общему решению Леший взял на себя обязанности главнокомандующего. Утром к нему с донесениями прилетали ведьмы. Приходили безголосые вурдалаки. Загибая когтистые пальцы, они обозначали число своих жертв. Говорить не умели, но счёт кое-как освоили. О чём-то сигнализировали приползавшие болотняки. Эти были лишены не только дара речи, но и оформленных конечностей. Для них Леший изобрёл свой способ сообщения. Вместо загибания пальцев приседали. Леший умудрялся с каждым найти общий язык.
В нелёгком деле руководства появились у него и надёжные помощники.  Глава оборотней, известный у них как Пастух, был за начальника кавалерии. Подготавливал и осуществлял стремительные рейды за пределы леса. Водяной, само собой, заменял адмирала. Все действия, связанные с водной стихией, входили в его зону ответственности. Хотя на русалок своих он глядел всё же не как на солдат, ему те были всё равно что дочери. Ведьмы, контролировавшие небо, отвечали за воздушное прикрытие и разведку. У них командовала старая молодуха.

Это была полноценная армия, хотя войну лесные вели партизанскую, себя не обнаруживая. Оборотни действовали лишь в волчьем облике. Упыри и вурдалаки, как и русалки, нападали по ночам и на одиночек. Ведьмины козни вообще проявлялись в своих последствиях. Таким образом, никому из бедствовавших или болевших не приходило в голову, что за мором и неурожаем стоит конкретный виновник.
Прежде люди досаждали лесу и его обитателям. Ныне же сами оказались в осаде. Охотники забросили своё смертельное ремесло. Рыбаки возвращались ни с чем, если вообще возвращались. Ночью дома запирали на крепкие засовы. Соседствовавшую с лесом деревню окружили двойным кольцом частоколов, у которых каждую ночь дежурили сторожа с рогатинами и непрестанно жгли костры.

Тёмные времена наступили для людей. Даже молиться более обычного стали. Уж и в лес зайти нельзя стало. По ночам то из домов никто выходить не решался. А если и находились такие смельчаки, то либо пьяные, либо дурачки всякие. И добром это для них никогда не кончалось. Опасаясь волков, в лес как на войну собирались. Вилы, топоры брали.

Хоть люди всегда были слепы ко всему, что лежит за пределом их дома, но и самые тугодумные начинали постепенно догадываться, что беды на них обрушились неспроста. В особый день, и тоже не в полнолуние, а аккурат в «солнцестой», жители соседствовавшей с лесом и, следовательно, наиболее пострадавшей от атак деревни, устроили сход. Не понимая, что происходит и не зная, что делать, решили с помощью разговоров достичь истины — задача ещё более трудная, чем та, что поставили перед собой новоявленные враги рода человеческого, вознамерившиеся обратить вспять течение жизни, к тем временам, когда они одни властвовали над миром. Так же как духи не могли добиться воплощения своих отчаянно смелых целей, так и деревенские не смогли бы до чего-нибудь умного договориться. По крайней мере примеров, когда в результате споров и диспутов, родилось бы трезвое и правильное понимание вопроса, история не знает. Но жители Больших Уреней этих соображений в расчёт не брали, просто решили обсудить текущее положение.

На сход собрались все без исключения. Почётное место, в центре, заняли мужики с самыми длинными и самыми густыми бородами. Поодаль стояли мужики с бородами поменьше и не такими густыми. Те, у кого ещё не росла борода, вместе с женщинами и детьми образовывали третью группу. Женская часть собрания была наименее уважаемой, но именно от неё исходило больше всего шума. Бабы голосили на все лады.
Как и сборище духов, так и людское начинались одинаково. Все галдели, жаловались и возмущались. Каждый говорил о своём, не слушая другого.
Как и у духов, так и у людей сразу обозначился явный глава, определявший тему и задававший общий тон. У деревенских это был мужик Иван. Он не случайно пользовался большим авторитетом у односельчан. Иван отличался не только завидной силой, но и не уступающей ей