Осеннее солнце светило по-прежнему ярко, но грело заметно слабее. Скоро должна была остро встать проблема ночлега. На промёрзшей и сырой земле не поспишь, шалаш спасает от дождя, но не от холода. Хотя всё обстояло не так уж плохо. В городе были обеспеченные люди и были крысы — идеальное для него сочетание. Дожёвывая даровой сухарь, Казимир размышлял, куда лучше заглянуть. Мэрия? «Крысятник». Он мысленно усмехнулся этой иронии.
По сравнению с убогостью окраинных домишек мэрия смотрелась шикарно, заставляя забыть, что это провинциальный городишко. Она ещё издали бросалась в глаза благодаря своим внушительным объёмам, которые, впрочем, были несоразмерны наполнению — рассчитанные на десятки людей залы оставались полупустыми. При этом царила нехарактерная для провинции суета, хотя внутри находилось всего несколько человек: и посетителей, простоватых и грубоватых, было меньше, чем чиновников. Суетились, естественно, чиновники. Мужики стояли в стороне. То ли ждали приёма, то ли обсуждали его.
Казимир подошёл к столу, за которым увлечённо скрипел пером по бумаге служащий. Кашлянул.
Чиновник, на мгновение подняв глаза, скороговоркой произнёс:
— Жалобы, прошения, заявления кладите на стол. — после чего опять зарылся в документы.
Казимир покашлял ещё. Он ожидал повторения сакраментальной фразы.
Но чиновник, не смотря, бросил:
— Что у вас? По какому вопросу?
— Я — крысолов. Подумал, может, пригодятся мои услуги, — Казимир от этого официоза чувствовал себя неуверенно.
Чиновник взглянул на него впрямую.
— Так вы, истребитель грызунов?
Крысолова впервые именовали столь пафосно. Немного польщённый, он кивнул.
— Я слышал, у вас много крыс. Ну так вот...
Договорить ему не дали.
Чиновник затараторил:
— Погодите. Здесь подождите. Это вы очень удачно пришли. Подождите, я сейчас доложу господину мэру. Подождите. Я быстро. — он даже ухватил крысолова за руку, словно боялся, что тот улезнёт, пока его не будет рядом.
Казимиру не пришлось долго ждать. Скоро его ввели в приёмную мэра. В это время оттуда как раз выходил посетитель, пятясь задом, кланяясь и рассыпаясь в благодарностях. Чуть не столкнувшись с крысоловом, человек на всякий случай поклонился и ему.
Мэр, как и подобает начальнику, имел внушительное брюхо, мясистые щёки и толстую воловью шею. Невзирая на захолустность Говорога, одет он был неплохо, с изяществом и совсем непровинциальным шиком. Не зная кто это, его можно было без труда узнать. Такие люди умеют внушать почтение окружающим. Чиновник незаметно вынырнул, но появился другой. По всей видимости, более важный. Шепнув что-то мэру, он встал сбоку от него, оценивающе разглядывая Казимира. Молчание затягивалось, и только мэр был вправе его нарушить. Но он, казалось, не замечал крысолова, смотрел куда-то в сторону.
— Так вы, крысолов? — наконец спросил он.
Казимир по опыту знал, что чем меньше говоришь, тем лучше. Тебя невольно начинают уважать, принимая за профессионала, предпочитающего разговору дело.
— Это очень хорошо. Вы нам очень нужны. И очень вовремя. Правда, Маленчик?
Второй чиновник, которого и звали Маленчиком (непонятно только что это было имя или фамилия), кивнул.
— Очень вовремя. Нам эти серые паразиты поперёк горла, можно сказать, встали. И самое страшное, никак с ними не можем справиться. Что только против них ни применяли, но никаких результатов. Надо как можно быстрее их извести. В самые кратчайшие сроки. Вы ведь можете с этим справиться?
Казимир открыл было рот. Но его опередили.
— Время. Важнее всего время. Чем быстрее, тем лучше. Иначе, нам всё это обернётся не самым лучшим образом. Деньги не имеют значения... если, конечно, ваши запросы будут в рамках приемлемого.
Мэр говорил безостановочно.
— Вас устраивают условия? Два месяца — достаточный срок для очищения всего города? Ну или хотя бы центра. Чтобы были хоть какие-нибудь ощутимые результаты.
Казимир прищурился, делая вид, что глубоко задумался.
— Так сразу сказать нельзя. Всё зависит...
— Если вас беспокоит плата, то можете не сомневаться. При условии соблюдения вами работы в установленные сроки. Вы получите всё, что захотите... Конечно, в пределах разумного.
Казимир успел только пожать плечами, как его вновь перебили.
— Ну вот и славно. Значит, всё решено. Мы обеспечим вас всем необходимым: кровом, питанием. Маленчик, проследи. Поручаю тебе господина крысолова. Подыщи ему какую-нибудь каморку поприличней.
Молчаливый чиновник кивнул.
— Ну всё. Больше задерживать вас не буду. Жду результатов. И помните: чем быстрее вы включитесь в работу, тем лучше.
Напоследок мэр смерил Казимира проникновенным взглядом, стараясь, должно быть, вселить в него свою обеспокоенность или пытаясь понять, насколько он проникся их заботами. Аудиенция была окончена. Несмотря на то, что мэр и слова не дал никому сказать, он был, похоже, человеком демократичным. К крысолову обращался на «вы».
Маленчик, вопреки первому впечатлению, оказался большим болтуном. Провожая Казимира, засыпал его вопросами. Интересуясь всем: от мнения его о красотах города до кулинарных предпочтений. Отвечая односложно, Казимир не расставался с маской простачка — его излюбленной маской в общении с другими людьми, особенно с теми, кто стоял выше на социальной лестнице и от кого он зависел.
Его, в общем, не волновало, почему нужно торопиться. Не переживал и о том, сможет ли справиться. На время работы он будет обеспечен всем необходимым, а, поскольку потребности у него скромные, можно будет даже в кои то веки пожить в достатке. Хотя надлежало озаботиться более отдалённым будущим. Уже было понятно, что не стоит рассчитывать на особо щедрое денежное вознаграждение от мэра. После дважды повторенных «рамок» и «пределов». Значит, нужны будут и другие заказчики. Благодаря специфике своей работы он мог совмещать службу нескольким хозяевам.
Казимир шёл молча, не втягиваясь в беседу. Разговаривать не хотелось, да он и не привык к этому. Когда по работе большую часть времени проводишь в тёмных сырых подвалах и на продуваемых пыльных чердаках в компании грызунов и мокриц, поневоле станешь угрюмым и замкнутым. Хотя его замкнутость всё же имела несколько другие причины. На самом деле то была сосредоточенность размышляющего о жизни человека и даже кое-что в ней понимающего. Он не только в крысах разбирался, но и в людях. Работа на самом «дне» и частое взаимодействие с его обитателями подарили ему бесценную возможность наилучшим образом изучить человеческое общество, систему отношений между людьми, их моральные принципы и понять, чего на самом деле стоят все эти принципы. Он хорошо знал людей, в равной степени испытывая отвращение как к верхам, погрязшим в самодовольстве и напрасной расточительности, так и к низам, с их безмерной апатией и беспросветной тупостью. Неоднократно он имел возможность видеть изнанку роскоши — не раз ему доводилось избавлять лучшие дома от поселившихся там паразитов. В каком-то смысле он был, как бы странно это ни звучало, чистоплотнее многих богачей, несмотря на то, что ему приходилось работать в грязи и не иметь возможности сменить рубаху, в то время, как иные ходили в шёлковых сорочках и спали на белоснежных простынях. Он хорошо знал, что по ночам из-под этих великолепных простыней вылезали клопы, и что часто редкие диковинные фрукты, подаваемые на золотых блюдах, были подглоданы мышами, что в бочках со столетним вином нередко оказывались крысиные трупы, что под дорогой одеждой на теле могли красоваться маленькие пятнышки, следы блошиных укусов. Видел холёную, изнеженную плоть, поражённую многочисленными болезнями. Сам Казимир болел редко. Его постель была не в пример чище, пусть и спал временами на земле, и уж точно была лишена назойливых насекомых, предпочитающих селиться в жилищах. Тело его закалилось. Долгие переходы не утомляли ног. Периодическое голодание не вредило желудку. Он был вынослив, жилист, что в конечном итоге заменяло ему силу. Он знал о мире, может быть, побольше иных учёных мужей, корпящих над трактатами и фолиантами, загромождающих свои головы сложными теориями. Уж точно лучше них осознавал всю условность человеческих критериев и представлений. Прекрасно видел, насколько тонка и эфемерна грань между положительным и отрицательным в жизни, как легко эти, казалось бы, чётко разграниченные крайности перетекают друг в друга. Жизнь сама научила его этому, подарила ясность восприятия. При этом он не сделался желчным человеконенавистником, просто терпеть не мог чужой бестолковости и тем более глупости. А кроме них он пока что ничего не видел.
К крысам он относился значительно лучше чем к людям. Хоть их истребление было делом его жизни, не испытывал к ним ненависти или неприязни. Напротив, отчасти даже уважал. За хитрость, интуицию и организованность, примеров чему видел бесчисленное множество. Как вид крысы вполне заслуживали уважения к себе. Ведь, что ни говори, человечество, почти всю историю своего сознательного существования ожесточённо борясь с ними, так и не добилось хоть сколько-нибудь ощутимых результатов. Уж он то, как опытный крысолов, твёрдо знал, что истребить крыс невозможно. Использовалось всё: любого вида отравляющие вещества, разной степени хитроумности ловушки, специально выдрессированные собаки и кошки, порой даже заклинания и магические талисманы. Но ничто не помогало. Крысы не исчезали из людских жилищ, ставших и их домом. Любая победа над ними была лишь кратковременным перерывом в череде поражений. На каждую сотню убитых крысиные мамаши рожали тысячи. При такой плодовитости, грызуны рано или поздно могли и должны были заполонить собою весь мир. Их могущество росло параллельно с успехами Человека. От подобных мыслей крысолов только злорадно ухмылялся. Крысы и люди, на его взгляд, были под стать друг другу. Будучи профессионально погружённым в тему, он понимал, что работа его по большому счёту практически бессмысленна. Куда больше потерь грызуны несли от эпидемий, периодически косящих их ряды.
Задумавшись о своём, Казимир слушал в пол уха трепотню Маленчика. Но всё-таки слушал. Неблагоразумно было слепо отбрасывать его знание Говорога. О том, какое жилище ему предоставят, не очень переживал. В сущности, это было безразлично. Главное, чтобы было четыре стены и хоть какая-нибудь крыша. Его, частенько спавшего под открытым небом, удовлетворил бы любой сарай. Важнее пристанища был вопрос пропитания. Голодный желудок — серьёзная помеха в работе.
Маленчик меж тем успел в подробностях рассказать о приросте численности жителей Говорога, обстоятельно, с статистическими выкладками, главную заслугу в этом он видел в деятельности мэрии. Спустя ещё какое-то количество схожей информации объяснилась спешка. Предстояли выборы. Мэр Гросс уже второй срок властвовал в городе и ему очень хотелось сохранить своё место. Обилие крыс, бросающееся в глаза, могло стать непреодолимой преградой. С другой стороны, избавив город от них, он мог приобрести себе дополнительной популярности. Вся опасность этой проблемы заключалась в том, что она была на виду. Любые другие неполадки и нарушения можно было
