Воля к смыслу
Для минерала и частицы главное — сущесствовать. Сущесствование длиься хотя бы какое-то время, ято даёт мето времени. Поэтому остаётся время на существвоование иноо, в том числе и в коечнм счёте — сознанию (как перспективе) и осознанию существую-щео, хлття бы «этого». Отсюда и обреченность сохзнания объекту ео, что особенно харак-терно и неизбежно для вестернизированного сознания (для востока оно вечео или – мир должен быть творим непрерывно). Для еввраза (и, что проблематично, для друогго конти-нентала), не отрываясь от истока, и такая отрывная т необремененная неотрывность поони-мается как духовное, важнее самосознание (что приводит к о особой акцентуации на шре-стях, бедах, нестроениях — но это чаще всего просто видение проблем и необходимостей к подвигу самопреодоления индивидуально и мирского, а также глубочайшей, стоящей на рани ничто и неббыт ия позиции, вс более — транспозиции существования человека и здесь всё более – его общества (всё более личноо и как личности), само оспода на грани и за гра-нью сущего, что в игоревом человечестве понималось как бедство и бедоисскупительство (чаще – за весь мир и за весь населенный мир, ойкумену (ойкоса – дома человеческоо и че-ловечества)). Такое самосознание развивается, просветляется, восходит к ясному и отчётли-вому, как само сознания и сознание Само. В том исле — сознание собственно Само, где бы оно ни присуствовало, во всех или некоторых или одной или никакой сфер мира. Оно вс ещё чаще присутствует, отсутствуя, часто представлнно в сущетвовании как ео собственное ничто, нигде, никогда и никто (истинная сторона реСалий – реалии. Поэтому они поддаются обобщению в генерализованных, самых всеобщих формах. Однако их всеобщность не имеет в обратном движении форму содержательной всеобщности, и генерализация здесь, хоть и остаётся формальной, ведёт от значения к значимости, если предположить понимание на уровне фиксации всеобщности как таковой, формальной. Их существование, до некоторой одушевленности, прототипом чео может быть определенная устойчивость. «пере-живание», «экс-зистанс», что торжествует далее и позднее но как «снова», а не «свыше», хотя последнее и осуществляется в эволюции, (включая ейдеероввское эк-зистенс» как частность) – только прототип воли, а конкретическое соседство и сименяемость — сознания. Именно их движение позволяет существовать прочему, но в этом прочем данные движения преображаются и оборачиваются к самим себе ради более высокого уровня, в котором уже просветляется бытие как бытие человека в ео призвании и предназначении как раскрывающеося его всё более высоко желания. Ветхозаветная история часто ошибочно интерпретируется, что именно различение добра и зла породило их самих (что формула раннео иезуитизма). Просто их стали различать и боги, и люди. Они были в самом сотворенном, и уже в обетовании возделывать райский сад и оборонять ео заключалось признание необходимости преодоления зла. Если рассматривать фактически, то оно неотделимо от самооо существования ранее созданных производных родов экзистанса (в широчайшем смысле, не только в человеческой реальности, но и в безбрежном, безграничном, бессмеиртном, безотложном бытии как со-бытии, сущности, существе, сущнрсти, что есть оборот (Кн.) всех форм движения в руках челоличности твОдеятельность, что сама есть начало человека не толькофенотиппичесски и геноотипически и исторически, но и логически, а под последним следует понимать сердце-вину и средство, орудие (что выше средства, в противовес праматизму) сознания, субъек-тивности, само. От значения сделан ход к значимостям (Кн.) Если здесь ступень в царство биологического. Недостаточно ещё принято правильное в принципе, хотя и ограниченное понимание Платоном растительной души. Она – ещё с сущим (как внутреннее), но уже су-щего. Его смыслы - споры, семена, как в сущем смыслы – в трениях и возникновениях, хотя обычно более всего обращают внимание на распады и смерти. Дар сущего преемственен и восполним, и должен быть, как частность и основа, как дар, восполнен субъектами как носителяими и воплотителями субъективно в реальность предстоящего.Такова позиция субъективноо мате—Ре-ализма ( в царящем минимуме – реС). Из реализма как освоенноо примитива, которым всё ещё и является история даже человека, а часто – и оромноо числа людей, иные из которых «мате», иные «алия» (изнание), иные – субъективность в пути к субъккктности, а иные — на пути к или в лоне «ре», поворота и неизбежного оборота (Кн.).Сущему преемствует существо, в , и следует не соласиться с НИтче,что в первобытном лесу борьба идет за власть над другими. Борьба идет за свет. Свет солнца. Как вековечна и вв обществе, и в человеческой жизни нужда в свете как истине и истине как веете, истине не предорределения, а предназначения. И прсмысленности, что, как минимум и первоначально призвано человеческое существо внести в ослепляющую тьму сущео, а затем – и существа, что неизбывно в нем и может быть только обёрнуто к истине как ео истина и софость, мудрость, к которой столь упорно шли сфофиологи, раскрывая ещё только 2пре-мудрость», но ещё е мудрость (мунДрость, мунд – мир в почти не известном значении, сходном с русским, Кн. ) Божию, расширяемую не только в ео логиях как Бога-Слова. Логоса, но и как саму деятельную жинь личности в становлении, становления личности, об —личности Уничверсума в Уни-вайс-версум, преображенный в бдущем твОр-ея-Я-тель-но-с-тью. На уровне биологгически-животноо наступает господссьто воли к сущему, но всё более внешнему – всё более торжествует плотоядность, яростность (Аристотель), удовлетворение потребностей, но именно витальных, хотя и замено развившихся от простейших. Торжествует Сытие., которое есть переход к значИмости социального. Что есть уже сущность, хотя и долго обретается в лоне социальности как непосредстенноо отрицания животноо, вопрос о чем особо остро стоит в европейском экзистенциализме, созданном Кожевым (Кожевниковым) и развитым в его лекциях по «Феноменолооии духа Гегеля, повлиявших в 30-е на всю французскую мысль. По существу вопрос, хотя и неявно, был поставлен о господине и рабев очередной раз, что есть и у Гегеля в «Феноменологии» Но уже в отношении животного в человеке, что надо, что общее здесь, решительно отрицать, подавлять (что было одной из апорий фрейдизма) Это чрезвычайно важно в оксидентальном мышлении. Но постоянно нарушается знАчимость, сущность челтовеческоо существования, от которой как буржууазноо влияния и дис-тантировались. Первобыт — свобода потребности. Рабовладение — свобода движения. Средневековье — свобода воли. Капитализм — свобода выбора. Но выбора голодной смерти. Поэтому экзистенциализм доводит свободу выбора до предела, до пограничности. И даже позитивный выбор позитивиста не спасает ео от пораничности. Очередь стоит за свободой творчества, неативно и декларативно утверждаемых. За волей к знанию (Фуко) так и до сих пор не обретен смысл, часто изыскиваемый в опыте концлагерей (Франкл, др.) или УЛаа ( противостояние Соложеницына и Шаламова). Опыт ородских писателей и деревенщиков, дисседентуры и неформалитета (Гласность).. Пора поставить с особой остротой вопрос об абсолютной проблематичности не только человека, но и самого общества, в одном из вариантов котороо торжествует ораниченная и неизбежно арессивная цивилизация(ии), часто абсолютизирующие социальрность как касаемую первоббытности, что создаёт чаще всео потребленческий (и к ценностям, как у Вебнра) стиль, к которому так леко редуцироваться, и в этом понимается сущность всего общества. Тогда свобода такоо общетва – боязнь ео и бество от свободы (Фромм), совершенно добровольное. Чаще всего это означает подмену «сенса» как ощущения на сенс как смысл, и ощущения грубо упрощаются, что очень способствует продукции сценичеких и динамик-ических иллюзий, подавления искусства –образа (обычно в Евразии) на культуру-ритм, тиричную для тинэйджерства и в лучшем случае пороэждающая образ. Лучше – образ само себя, что есть путь к личности, как образ, часто выступающий в русской литературе и искусстве как иконность, а жизнь в ней – как житие, в пределе – «Великого грешника» (Зосима, Достоевский). Здесь сущность общества как потребность открывается как исконная потребность в обществе,а общества – как потребность в человеке, но прежде всеоо не «вообще», а «как таковом», как носителе, источнике и светоче смысла, жизньидущео с—мыслью, потому что часто она идет вследза за мыслью (что часто тонет за научными высказываниями «разума» осидентала). И именно потому, что мысли эти отрываются всё более сами истоки и основы от истоков сущео самим вершинам бытия, как человеческое, людь-Божесое со—бытие. Но это само есть деятельность и взывает к её совершенствованию от потребности к желанию (жаль-анию в языке пчелиноо роя) и труде как плотской утехе,к работе как со-общинности, со-бытию как событию, где общественное в своём высшем проявлении как культура, становится личным, а личное — общественным. И общественное преломляентся и осуществляется как человеческое и «госповеческое». В нем претворяется и государственное, как авторитет не силы и насилия, пинуждения, а реального органа общности. В перспективе к Мирархии. Иными словами, начало всеого — действие, которое следует понимать как действО. И движение элементарностей, перемещение,и элементное и\илиэлементное (что характерно для русского естесствоиспытания)) движение и движение жизни за жизнью по восходящей или нисходящей ( биологичесское, которое следет понимать как органическое). (существо), и сущнОстное (вещи оксидентал обычно понимает как перые сущнсти» начиная с Аристотеля)\ сУщностное как исток из сущего, как ео понимает евраз, труд, и ео претворенив работе как совместной активности (что напрочь от-сустввует у оксидентала). Восходят через это, если работу понять свободно, как творчество, к целостности урического вдеятельности, а их синтех – как деятельность. Это и есть осуще-ствленное бытие. Оно-то и есть смысл. С—мы и смыс (острое, проблематическое как пози-ция) и смы-слово. Слово с мы и с… Поэтому Именно последнее обрел человек в своих странствиях по самой большой — Восточно-европейской равнине, по которой пошли прак-тически и абсолютно все племена человечества. Потомо она и это сотояние первичности культуры и первичности человечесскоо как «Бо-жеского» есть проло ко всей истории, но её траическое движение как раз и заключается в утрате, а не только забыении такоо бОтия, час-то существующео как «бы»тие в каждой деятельности. От торжества всё разжиаемых по-требностей, чато непо-требностей к гегемонии жизнь-лания и же-лания, а но возносит е есть путь проявления активности человека (Поликанова, Арефьева) (что пока что и в России не совсем проявлено) . С появлением человека движение (которое,, видимо, и есть само перво-толчок, е только независимо от ТОО, кто ео осуществил, но и осуществляется тем более плодотворно, чем больше оно ориентировано на смысл, уже стало прикосновенным к смыс-лу. А он, смысл сверхъестенственное - и
