беззаботную болтовню, ни о чём не думая.
И тут его ожидал новый удар.
— Лана сейчас занята, — вкрадчиво промурлыкала борделесса, — Не хотите ли другую девушку? Они у меня все умнички. Возьмите Джию, брюнеточку. Очень хорошенькая. Попробуйте. Останетесь довольны.
Видя его замешательство, матрона предложила другой вариант.
— Можете подождать её. Через часик она освободится.
Казимир отказался от этого сомнительного, на его взгляд, удовольствия. Трогать разгорячённое недавней лаской тело. Ощущать на ней запах другого мужчины. Проникнуть туда, где только что был кто-то до тебя. Крысолова передёрнуло от отвращения. Даже для него это было мерзко.
Ничего личного к ней он не питал. Она служила забавой. Подстилка, не более того. Но теперь кто-то пользовался его подстилкой. Какой-нибудь тучный папаша или самодовольный молодчик, с которым она будет так же мила, как с ним. Так же ворковать и ласкаться. Его будто лишили угощения, которое уже прочно вошло в рацион. И эта мелочь окончательно подкосила Казимира.
Он терял всех, с кем успел сблизиться, всех, на кого рассчитывал, всех, в ком нуждался. Что ему делать? Он остался один. Не так, как раньше. Одинокому ему никто был не нужен. Один он был силён. Не надеясь на дружеское участие, все трудности решал сам. Всё мог преодолеть. А если не преодолеть, то ускользнуть от проблемы. Теперь же он всё равно что заново обретал семью и враз терял её. Терял всех.
Так тошно ему ещё не было. Даже в самые тяжёлые моменты своей жизни здесь он не испытывал такой безысходности и безнадёжности. Он физически ощущал как этот чуждый и чужой город давит на него со всех сторон. Дома словно морды огромных вросших в землю чудовищ пялились на него пустыми глазницами окон и насмехались беззубыми ртами дверных проёмов. Люди размытыми тенями скользили по улицам. То увеличиваясь, то уменьшаясь, они не делались более различимыми по приближении. Серые жители серого города. Вылитые крысы. Говорог и в самом деле был переполнен крысами. И хуже всех были двуногие. Казимира откровенно начинало мутить.
