"Алексия, наследница".... Тайна семейного фото.

воздух впереди сухой и беспокойный,
И я не ведала, куда, зачем я шла.
И тень свою в тоске спросила я тогда:
- Скажи сестра, куда идем с тобою?
И тень ответила с насмешкою глухою:
- Я за тобой, а ты, быть может, никуда….

***
Ксения Андреевна читала стихи медленно, мягким, чуть глуховатым голосом. Оборвав строфу, продолжила рассказ:
Наталия Васильевна и сама была, как Лилит, но не демоница. Одинокая, страдающая душа, потерявшая любовь, ищущая ее, жаждущая ее вернуть. Я, только что вышедшая тогда замуж, окрыленная, счастливая, в ожидании ребенка, сына, разве я могла бы понять ее до конца? Ксения Андреевна пожала плечами, чуть вздохнув – Навряд ли! Тогда это было мне не по летам, да еще и сейчас я понимаю не всю ее боль. Я-то всю жизнь прожила с мужем, в любовной заботе, в душевном комфорте. Не одна, понимаете, мы с Алексеем Владимировичем старались всегда поддерживать друг друга. Хотя тоже – всякое было…. Экспедиции, неудачи, разлуки, болезни. Но мы так любили друг друга, что нам вместе ни – чего не было страшно, ни – чего. – Ксения Андреевна сделала ударение на последнем слове.
- Вы и Вашу наследницу назвали в честь мужа, наверное? – Валерий чуть улыбнулся, ему шла полуулыбка, она смягчала его черты, делала твердый взгляд теплее. – Кажется, я невольно разгадал тайну Вашего имени, простите! – он посмотрел на Алексию, шутливо. Та по-доброму сверкнула глазами:
-Тайны здесь никакой, Валерий! Просто у меня нет родного брата, никого нет, вот и все. Я сама плохо помню деда, он умер, когда мне исполнилось три.
- А я своего отца видел совсем редко. Он не жил с нами. У него была другая семья. - просто, на выдохе, произнес Валерий. - Лишь однажды, когда мне исполнилось пять, мы все втроем: я, отец и мама, поехали отдыхать на Черное море и провели вместе целый месяц… Потом отец исчез, а вскоре мама сказала мне, что он больше никогда не приедет к нам, потому что - умер. Он был намного старше мамы, лет на двадцать. Тонкий, жилистый, седой, с музыкальными, длинными пальцами. Мне он казался строгим, но заразительно смеялся. Я любил играть с ним, бегать взапуски, любил, когда он читал мне вслух… Но это было очень редко, как будто бы - снилось. Как я потом скучал по таким снам, один Бог знает! – Валерий внезапно умолк и взъерошил всей пятерней жесткие, курчавые волосы.
Белый его чуб разметался, и Алексия вдруг заметила, что это сделало нечаянного их гостя похожим на растерянного, взъерошенного совенка. Алексии стало его нестерпимо жаль, и она еще больше почувствовала остроту своей сумасшедшей и совершенно неуместной влюбленности в него. Влюбленности, с которой она ничего не могла поделать. Не могла, да и не собиралась.


***
…Дни вращались вокруг них стремительно, как в глазке трубочки калейдоскопа, но они совсем не замечали этой головокружительной быстроты. Они были поглощены только друг другом. Встречались, смеялись, говорили взахлеб, обменивались впечатлениями от просмотренных дисков с фильмами, о прочитанных книгах. Валерий даже было принялся с жаром помогать Алексии разбирать книги и составлять каталог запасного хранилища в библиотеке. Но помощник из него получался неважный, ибо он все время отвлекал Алексию, то смешными прибаутками и анекдотами, то - поцелуем в нос, в щеку или шею…. Поцелуй, конечно, казался случайным и шутливым, но еще больше замедлял круг времени для них. Особенно для Алексии....
– Отстань, все твои шутки! – Иногда она со смехом взмахивала руками, фыркала, поправляла волосы. Одним словом, пыталась всячески скрыть смущение.
Мысль о том, что она хотя бы один день не увидит Валерия, казалось ей невозможной и невыносимой. Она бледнела и у нее холодели руки. Ради того, чтобы побыть с ним рядом хотя бы часа три в день, Алексия затеяла большую генеральную уборку в квартире, почти что - ремонт.
Целую неделю они с Валерием усердно передвигали книжные шкафы, выбивали ковры из «академического кабинета», искали по объявлениям в газете недорогого мастера для перетяжки мебели, отчаянно выбрасывали старое и ненужное: газеты, пачки журналов и каталогов, старую обувь, ветошь, треснувшую посуду, рассохшиеся стулья.
Квартира постепенно преображалась, свежела, сияла, а у Алекс все чаще и чаще ныло под ложечкой и от какого-то неясного, тревожного предчувствия.
В один из вечеров, после уборки очередного книжного стеллажа Алекс разыскала среди его недр старинный альбом с гравюрами Дюрера. -Посмотри, тут нет ли чего-нибудь, посвященного Лилит, случайно?
0на осторожно вложила роскошный альбом со старинными рисунками и гравюрами в руки Валерия.
Тот начал было неспешно его листать и вдруг, глухим и сдавленным голосом прохрипел на весь кабинет:
- Откуда в этой книге вдруг взялась фотография моего отца?! – Он сделал неловкое движение, и книга, с глухим стуком упала на пол, развернувшись прямо на середине.
- Ты о чем это? – не поняла было Алексия. — Это просто - мой дед, в 2001 году он был в экспедиции, на феодосийских раскопках. Месяц. Там, в Феодосии, в музее Грина, он купил альбом Дюрера … и сделал это фото на память. Оно всегда тут лежало, я забыла о нем…
Одновременно, ошеломленные раскрывшейся перед ними тайной, они стояли друг против друга, не в силах сказать что либо, и только легкий сквозняк от открытого окна шелестел страницами лежавшего на полу альбома.





Свидетельство о публикации: izba-2024-3786978
© 24.05.2024г. Лана Астрикова